Клейтон грубо выругался, пытаясь балансировать, стоя на каменной стене на уровне пятого этажа, держась руками лишь за грубую веревку. Не к лицу графу Файф, владельцу лучших земель на юге королевства, карабкаться по стене высокой башни посреди безлунной ночи в окно пусть даже самой завидной невесты в королевстве.

Никогда – никогда! – за свою тридцатилетнюю с лишним жизнь он не лазил в окна к женщинам! Клейтон привык, что юные и не очень особы сами падали ему в руки, не дожидаясь от него каких-либо знаков внимания. Ему стоило только взглянуть в их сторону, а порой обходилось и вовсе без этого, как тут же молодые девы и их мамаши, жаждущие сделать графа Файфа своим зятем, налетали на Клейтона, словно мухи на мед. Ему не нужно было расточать комплименты, петь серенады под окнами, совершать долгие конные прогулки с предметом своей страсти, чтобы получить любую – абсолютно любую – женщину в свою постель.

Поэтому то, что сейчас он вынужден взбираться ночью в окно одного юного создания с целью ее похищения, дабы вынудить стать его женой, Клейтон считал для себя в высшей степени унизительным.

Но, что делать, если он являлся верноподданным его величества короля Эдмунда шестого, а тому, видите ли, по неясным для Клейтона причинам, приспичило, чтобы он срочно обвенчался с дальней родственницей его величества, дочерью герцога Аллигерейского, юной Кассандрой Воун.

Не известно, чем так насалила девчонка королю, но тот спешно решил ее выдать замуж, а в мужья ей выбрал Клейтона. О, Боже! За что?

До этого момента жизнь мужчины была похожа на сказку. Пять лет тому назад, лишившись последнего родителя, Дункана Несбитта, и став графом Файф, владельцем доброй части земель на юге королевства Обергон, Клейтон превратил свою жизнь в череду непрекращающегося удовольствия. Он устраивал в графстве роскошные балы, менял женщин как перчатки, целыми днями пропадал со своими верными друзьями на всевозможных раутах, балах, охотах и в игорных клубах.

Но спустя несколько лет ему все же пришлось остепениться и взять бразды правления Файфа в свои руки. Он стал чаще пребывать в своем поместье, объезжая территорию и ведя дела, но не переставал при этом наслаждаться жизнью.

Он был в постели с очередной любовницей, когда пришло известие от короля в срочном порядке явиться во дворец. Первой реакцией на приказ его величества был шок. Что могло понадобиться Эдмунду от Клейтона? Но, прибыв во дворец и узнав пожелание короля, молодой граф был воистину ошеломлен и раздосадован.

Во-первых, он не собирался обременять себя узами брака так скоро – как минимум еще лет семь. Ему нужен был наследник, этого мужчина отрицать не мог. Но не так быстро. Пока он в состоянии сам справиться с делами графства, поэтому, когда подрастет его сын, Клейтону следует быть уже достаточно старым и немощным, чтобы с чистой совестью передать ему бразды правления Файфом.

А во-вторых, ему вовсе не улыбалась новость жениться на женщине, которую он до этого в глаза не видел. Его будущая жена должна быть, если не писаной красавицей, но хотя бы привлекательной, с которой Клейтону захотелось бы провести не одну ночь в постели. Но его должно тянуть к этой женщине не только телом, но и душой. Мужчина предпочитал пустоголовых девиц исключительно для обоюдной страсти, а в общении он любил женщин умных, образованных, с чувством юмора. И его будущая жена должна сочетать в себе тело распутницы и острый ум.

И хотя его величество назвал Кассандру Воун "весьма милой особой", Клейтон не испытал от этого ни капли облегчения. Его супруга не могла быть просто милой, она должна быть сногсшибательна, обворожительна, прекрасна. К тому же, как выяснилось, у будущей графини Файф водился один грешок:

– Кассандра…хм…имеет весьма непростой характер. Она немного своенравна и капризна. Если что вобьет в свою светлую головку, то никакими силами это оттуда не выбьешь.

Чудесно! Теперь Клейтону придется иметь дело с самодовольной дурехой, привыкшей, что все пляшут под ее дудку.

– Например, недавно, – не зная о его душевных стенаниях, продолжил король, – она придумала, что влюблена в одного мелкопоместного дворянина из соседних земель, король которых является моим давним соперником. Герцогство Аллигерея находится на границе наших королевств, и ее отец часто проводит балы, приглашая туда и дворян соседей.

Клейтон досадливо фыркнул. Кажется, теперь он догадывается о причинах его внезапной женитьбы. Но почему он? Почему его величество выбрал именно Клейтона, как орудие в вечном соперничестве с властелином соседнего королевства?

Что-то тяжелое ударило ему по макушке, возвращая к реальности от невеселых мыслей. Клейтон вскинул голову и встретился с испуганно-виноватым взглядом своего помощника Донала.

– Простите, господин, – пролепетал помощник, выглядывая из окна. – Я нашел за занавеской другую веревку и решил бросить ее вам.

Клейтон послал ему в ответ пару гневных проклятий. Надо было взбираться первым, зря он отправил впереди себя Донала, от него никакой пользы.

Поморщившись от тупой боли, мужчина сделал пару размашистых движений руками и ногами и вскарабкался, оказавшись в узкой выемке в стене, гордо именуемой "окном". В его поместье окна были намного шире.

Заботливый Донал попытался помочь хозяину, схватив за предплечья и потянув на себя, но дернул слишком сильно, и Клейтон мешком повалился на пол, прямо на помощника.

– Донал! – стал бранить его хозяин. – Будь так любезен, избавь меня от своей помощи, пока мы не вернемся в мое поместье!

Взять его с собой в поездку было со стороны Клейтона настоящим безумием. Доставшийся в наследство от его отца этот приземистый, чуть сгорбленный человечек средних лет с проплешиной на голове и косолапой походкой был настоящим стихийным бедствием. Он постоянно что-то путал, был невероятно рассеян и невнимателен, все валилось из его маленьких рук. Клейтон искренне удивлялся, как его отец, далеко не глупый человек, мог держать в личных помощниках этого чурбана? Но Донал был весьма исполнительным, невероятно честным, а главное, до сумасшествия преданным роду Несбитт и изо всех сил старался быть нужным Клейтону, что тот не смог отправить его в отставку.

А когда дошло дело до похищения невесты, Донал просто прилип к графу, словно банный лист к одному месту, заверяя, что не может отпустить его одного на такое рискованное дело.

В итоге, пока они добирались до герцогства, помощник умудрился семь раз упасть с лошади, так как совсем не умел держаться в седле, и Клейтону пришлось поменять его кобылу на ближайшем постоялом дворе на одноухого старого мула, из-за чего их дорога заметно затянулась. Затем при въезде в очередную деревню Донала обокрали цыгане, и они лишились свертка с провизией, меха воды и мешка добротных веревок, которые граф собирался применить, дабы вскарабкаться на стену, и пришлось покупать новые.

Вообще история с похищением была весьма сомнительным и опасным делом. Лучше бы Клейтону, как подобает любому уважаемому дворянину, официально прибыть в замок к герцогу Аллигерейскому, представиться и начать ухаживать за его дочерью. Но у мужчины не было ни времени, ни желания делать это. Во-первых, его величество четко указал сроки – месяц спустя граф должен быть женат. А во-вторых, Клейтон не собирался тратить силы и энергию на очаровывание какой-то капризной девчонки, а решил действовать силой и напором.

Конечно риск был велик. Если, а точнее когда, любящий папаша узнает, что его дочь похищена коварным обольстителем, причем ниже его в иерархической лестнице, придет в настоящее бешенство и пойдет с войной на графа. И тут Клейтон надеялся на свое искрометное обаяние и привлекательную внешность.

Мужчина всегда нравился женщинам, с тех пор как вырос и возмужал. Его дерзкий взгляд отчаянно голубых глаз, классический профиль, черные как смоль волосы, высокий рост и крепкое, поджарое тело всегда привлекали незамужних (и замужних) дам. А томный, бархатный голос заставлял трепетать от возбуждения, когда он ненароком обращался к ним. Он умел обольщать, умел сводить с ума, знал, как подчинить себе любую особь женского пола. Слухи о его любовных победах в королевстве множились с каждым днем. Возможно, Клейтон стал жертвой своей славы соблазнителя, так как сплетни дошли до его величества, и тот решил сделать мужчину своим оружием.