Долгое время они, замерев, оставались на месте. Гермиона теперь прижала свою голову к его плечу, ее дыхание все еще было быстрым и соответствовало ее сердцебиению. Она не хотела отпускать человека, который крепко держал ее в своих объятьях. Ей еще нужно было почувствовать его чудесное прикосновение, но в то же время она не хотела, чтобы он видел ее лицо, стыдясь предательства своего тела, и отсутствие самоконтроля, мысли о чем уже наводняли ее мозг. У Яксли тоже не было желания отпускать Гермиону из своих рук. Его собственное дыхание было тяжелее ее, и более неровное, но трепещущие вздохи, которые она издавала, заставляли тело Гермионы трястись более прикольно возле него, и хотя его неотложная потребность была насыщена, он знал, что забежал намного глубже, в какой-то момент не сумев остановиться.
Яксли полагал, что должен чувствовать себя виноватым. Если бы он был нравственным человеком, он никогда бы не взял Гермиону таким образом. Так же как и она, как он знал, но девушка, в конце концов, стала так же активно вовлечена в то, что они делали, и не было никаких сомнений в том, что она с самого начала… это невероятно. Чувство вины не в природе Яксли. Человек с сильными страстями и убеждениями, он всегда жил с врожденным чистокровным высокомерием, которое обеспечивало абсолютную убежденность в том, что он может делать все, что захочет, и иметь все, что пожелает. Ничто не остановит его. То, что случилось с Гермионой, ничем не отличается, и галлюцинация, которую он так долго проживал в своем видении, была его оправданием: он был прав, когда взял ее, независимо от ее первоначального отсутствия желания.
Гермиона все еще дрожала, когда Яксли наконец отпустил ее. Она все по прежнему не смотрела на него. Унижение за то, что произошло между ними, поглощало ее. Это произошло точно так, как предсказали ее кошмары - каждый поцелуй, каждый удар, даже шумы, которые они производили, когда потеряли рассудок, - и она наслаждалась этим больше, чем любая другая интимная встреча, которая когда-либо была у нее.
Именно это каждое утро ужасало Гермиону в бодрствовании и заставляло ее потеть, трястись и плакать - знание о том, что ей каждый раз нравилось то, что она и этот Яксли делали во сне. И даже зная, кем он был и что он сделал бы с ней и ее друзьями… Что лишь чудом ему удалось упустить их в тот день в Министерстве Магии - этого было недостаточно, чтобы она перестала жаждать его прикосновения. Его силовое поведение возбуждало ее так, что было трудно сохранять спокойствие. Яксли, как и Малфои, был умным магом и каким-то образом сумел удержаться от Азкабана после кончины Волан-де-Морта, но Гермиона была уверена, что его сердце все еще черно как никогда, и знала, что ее желание к нему недопустимо.
Все еще держа голову на его плече, Гермиона увидела, как рука Яксли потянулась вниз, чтобы уничтожить то, что осталось от ее трусиков, хотя она понятия не имела, что он с ними сделал. Он отошел, чтобы дать ей пространство, но все еще не сказал ни слова, кроме одного, которое прорычал так низко на вершине их удовольствия, что она не совсем уверена, расслышала ли его правильно. Гермиона выпрямила свою юбку и произнесла невербальную чистку, но ей было неудобно без нижнего белья, особенно в связи с тем, что еще нужно пройти собеседование.
Мысль о собеседовании была несколько сюрреалистичной после того, что она испытала, но являлась первопричиной того, чтобы она оказалась в Министерстве Магии, и девушка не собиралась пропускать его. Гермиона взглянула на часы. Она должна была отправиться в комнату для собеседования прямо сейчас, но вместо этого оказалась в ловушке этого проклятого лифта. Ее видения всегда заканчивались, когда она была в шоке от напряженности при их кульминации. Грейнджер совершенно не знала, что будет дальше.
Стараясь поговорить с Яксли и надеясь, что ее лицо не было алым от позора, она все еще чувствовала, что ее желудок скручивается. Гермиона подняла глаза, чтобы увидеть, как он пристально наблюдает за ней. Она была полна решимости отказаться от того, чтобы признать каким-либо образом то, что они только что сделали, и определенно не хотела говорить об этом.
«Как вы остановили лифт?» - спросила Грейнджер, с удивлением обнаружив, что ее голос звучит почти нормально.
Яксли покачал головой. «Я ничего не делал. Лифт неисправен».
Сердце Гермионы снова стало биться быстрее. Она подумала, что Яксли сделал что-то, чтобы остановить подъемник, и он снова запустит его, как только закончит с ней. Если это действительно была поломка, они могут застрять здесь вместе, Мерлин знает насколько. Что еще с ней сделает Яксли? И что они еще могут открыть для себя? Тогда унижение, которое она испытала, было бы ничем по сравнению с тем, что она бы чувствовала. Глядя на его недовольство, Гермиона двинулась к заднему углу лифта, защищая себя и защищаясь от Яксли, но он не пытался приблизиться к ней.
«Я не знаю, к сожалению, что это за неполадка», - сказал он ей, и его голос был глубоким и хриповатым, когда она обратила внимание на эти слова. «Я уверен, что скоро он снова заработает». Яксли посмотрел на Гермиону так же внимательно, как и раньше, и добавил: «Что ты здесь вообще делаешь?»
Гермиона удивилась этому вопросу и легкомысленно относилась к нему, оглядываясь на то, что только что произошло между ними, но почувствовала, что напряжение оставило ее, как будто позора не было. Она разжала руки.
«Я шла на собеседование в Департамент по контролю и регулированию магических существ, но он должен был начаться в два тридцать, а теперь уже два сорок пять, поэтому я пропустила его».
Яксли склонил голову на бок. «Но интервью было только поводом, конечно», - сказал он. Его глубокий голос успокоился, когда он начал говорить дальше. «В конце концов, ваш талант известен, и от вас ждут великих дел, мисс Грейнджер. Я не могу представить, что у вас проблемы с получением какой-либо должности в Министерстве».
Гермиона не могла успокоить теплое чувство, которое поднялось внутри нее от комплимента Яксли, хотя чувствовала себя немного противно из-за того, что была настолько мелочной.
«Мне все же нужно это собеседование».
«Я уверен, что оно может быть перенесено», - заметил Яксли. Гермиона собиралась протестовать, потому, как не хотела, чтобы его откладывали, но он добавил: «В конце концов, оказаться в лифте может быть довольно тяжелым испытанием для некоторых». Он посмотрел на нее самодовольным взглядом, появившимся на его лице, и Гермиона заставила себя молча молиться, чтобы он не упоминал об их сексе. «В любом случае, вам не нужно беспокоиться. Вы получите работу».
Гермиона покачала головой. «Я не уверена».
«О, я думаю, это так», - приятно сказал Яксли. «В конце концов, вы вряд ли получите отказ от личной рекомендации начальника отдела магического правопорядка, не так ли?» Он снова посмотрел на несчастное лицо Гермионы и глубоко вздохнул. «Не волнуйся, любовь моя, я не основываю свою оценку на твоем выступлении сегодня». Он нахально подмигнул ей. «Я говорю об экзаменационных результатах и твоем потрясающем таланте как ведьмы. Несмотря на то что…». Он замолчал на мгновение, улыбка сползла с его лица, когда он замер на несколько секунд, чтобы вспомнить их более ранние столкновения. «Если ты когда-нибудь захочешь работать в Департаменте магического правопорядка, я был бы более, чем счастлив нанять тебя».
«Нет, спасибо», - ответила Гермиона слегка саркастически. «Я никогда не хотела быть аврором. Мои интересы лежат в других направлениях».
Яксли слегка пожал плечами. «Ну, мое предложение всегда в силе. Помните, что в отделе есть много разных аспектов, мисс Грейнджер, а не только офис аврора. Мы гордимся тем, что нанимаем лучших сотрудников в Министерстве. Вы были бы приятным дополнением».
Гермиона снова посмотрела на часы. Сейчас почти три часа. Они были в ловушке почти сорок пять минут, и ей снова стало неудобно. Хотя Яксли, очевидно, решил не рисковать делать что-то еще для нее, они в любом случае были нелегкими собеседниками друг для друга, и она могла почувствовать, что не хотела кипеть внутри, нося маску спокойствия и готовая к взрыву в любой момент. Гермиона просто надеялась, что теперь ее кошмар разыгрался по-настоящему, больше не будет будоражить ее сон, и она, наконец, сможет отдохнуть. И если сказать честно, она теперь немного испугалась, когда ее заперли в этой маленькой коробке, действительно желая выбраться.
