Моему любимому чудовищу.

«Группи – поклонница поп– или рок-группы, сопровождающая своих кумиров во время гастролей. Термин имеет и более широкий (как правило, иронический) смысл, однако, начиная с середины 1960-х годов, употребляется почти исключительно в отношении молодых женщин, активно стремящихся оказывать своим кумирам сексуальные услуги».

– Википедия.

Я не хочу никого, кроме тебя.

– Мамочки, я сейчас просто кончусь от эмоций! – тихонько взвизгнула рыжая старшеклассница, когда двери лос-анджелесского клуба «Палладиум» открылись, и парень на входе принялся проверять билеты. – Блин, а вдруг тебя реально пустят за кулисы? Только представь!

– Тихо ты, Джен, – шикнула Айви, смущенно улыбаясь и перебирая пальцами светлые волосы. – Давай не увлекаться сказками.

Ей не хотелось придумывать красивые сценарии в голове, а потом плакать, потому что они не сбылись.

– Какие сказки, а? Тебе в Твиттере писал главный рок-идол Великобритании. Теперь что-то будет! Как минимум – лучший концерт в нашей жизни, раз уж ты такая пессимистка.

Айви незаметно прыснула, глядя на исходящую восторгами подругу. Дженни пищала на столь высоких частотах, что могла бы общаться с летучими мышами, но ее любовь к музыке сводилась к коротким помешательствам на определенных альбомах и сохранению фотографий участников групп. Картина довершалась регулярным обменом сексуальными фантазиями в интернете на тему «вокалист плюс гитарист» с такими же не в меру эмоциональными сверстницами.

Айви мало понимала их.

Она собирала из музыки свою личность, строила по нотам и заученным строкам из года в год. Айви готовилась не просто пойти на концерт любимой группы, но увидеть людей, что сплели ее сущность из ритмов, гитарных риффов и спетых стихов.

В тринадцатилетнем возрасте маленькая фанатка выкрасила волосы в синий, потому что так сделала героиня клипа. Песня подсказывала, что никому нельзя давать заткнуть тебе рот и индивидуальность – Айви так и заявила матери, когда та попыталась выразить неудовольствие яркой прической своего чада. С тех пор новоявленная бунтарка поступала по-своему, изредка лишь создавая видимость послушания.

В четырнадцать лет Айви бесконечно попадала в неприятности из-за страсти к рисованию. Приходя домой после школы, юная художница делала вид, что садилась за уроки, но вместо различных эссе и задач из-под ее руки выходили эскизы, которые она не стеснялась сдавать преподавателям. Песня наказала ей, что каждый день может стать последним, а потому следует выбрать свой путь и ступить на него без отлагательств. И плевать, что об этом думают другие.

– Айви, милая, так ведь можно добиться исключения, и потом тебя вряд ли примут в другую частную школу! – причитала мать, когда у нее в кои-то веки выдавалась свободная от рабочих забот минутка.

К счастью, в Академии Карслейк Хайтс, где обучалась не в меру творческая натура, практиковали довольно прогрессивный подход, и администрация решила задачу дополнительными занятиями по рисунку. Айви почувствовала нечто похожее на вкус триумфа, пусть и обрекла себя на повышенную нагрузку.

Когда художнице было пятнадцать, она плакала, свернувшись калачиком на ковре у себя в комнате. Играющая по двадцать третьему кругу песня сжимала Айви в невидимых объятиях и понимала, что чувствует крошечный рыдающий подросток. Пусть в словах песни ничего не отыскалось о том, как тянутся вниз уголки губ в субботний вечер, пока ты смотришь на молчаливый мобильник, а где-то неподалеку веселятся ребята, которые о тебе не вспомнили. О том, как они превышают скорость на скоростной трассе I-5¹ на стареньком синем Мерседесе, передавая косяк по кругу. Как едят на крыше многоэтажки пиццу с пепперони и двойным сыром, а после танцуют под открытым ночным небом, подпевая и перевирая слова куплетов, что льются из колонок блю-туз. Как ребята делают все эти простые и восхитительные вещи, пока ты бездумно обновляешь ленту на сайте Тамблер и стреляешь взглядом в телефон, стоит ему засветиться очередным уведомлением.

Пусть в песне, в чью жилетку плакалась Айви, не рассказывалось, как на семейном ужине ты вяло ковыряешь вилкой стручковую фасоль в тарелке, удерживая губы от предательской дрожи. Как твой родной дядя говорит:

– Тебе пора прекращать играться в свои рокерские штучки и браться за ум. Начинать думать, в какой поступать колледж. Не рисульки же ты будешь изучать!

Как любимая бабуля говорит:

– Кстати, твоя кузина Роузи получила грант на обучение в Калифорнийском Университете. Кажется, она собирается изучать юриспруденцию.

Как мама неловко молчит, что ее любимая девочка снова схватила двойку по математике, и мистер Свон, преподаватель, хочет пообщаться на эту тему.

В песне, переживающей с Айви, не нашлось места деталям и историям, но музыка достигала и касалась оголенных чувств. Она говорила метафорами языка эмоций, образами и проникающими в сознание фразами, спетыми красивым мужским голосом.

– «Эта темная боль тянет меня вниз, меня омоет ее холодный прилив», – подпевала девчонка, шмыгая покрасневшим от плача носом. После она поднималась и утирала слезы, ведь следующая песня уверяла, что Айви пройдет через все бури жизни, справляясь с каждым днем. «Но детка, когда я рядом с тобой, у нас есть шанс взять от жизни все, и мы справимся, просто борись со мной» – обещал глубокий сильный вокал, и Айви жалела, что нельзя сделать татуировку из мелодий и текстов на сердце.

Айви любила группу, которую слушала.

Дженни сочиняла фанфикшен про то, как гитарист берет в рот у вокалиста от большой тайной любви.

В этом, пожалуй, заключалась вся разница. У обеих девчонок исправно участился пульс, когда их билеты отсканировали, и эмоциональные школьницы заторопились в зал. Айви и Дженни просидели в очереди почти девять часов, чтобы очутиться в первом ряду напротив микрофона, счастливо прижатыми к ограждению перед сценой. Сзади собиралась толпа, которая пригвоздит подружек к металлу перегородки до синяков на выпирающих косточках бедер, стоит группе появиться на сцене.

– Он будет прямо напротив нас! – задыхалась от восторга Дженни, светящимися глазами смотря на микрофонную стойку. – О господи, Айвс, он же точно тебя узнает после ваших переписок!

Айви в волнении закусила губы, ощутив соленый привкус выступающего пота и легкую слабость от духоты.

– Да ну. Он наверняка переписывается с третью фандома.

Подруги не могли знать, так ли это на самом деле, но Айви продолжала уверять себя, что ничего особенного не случится, как бы ей того ни хотелось. Она будет подпевать до срыва голоса, пребывая в собственной версии нирваны, а после, если очень повезет, сделает совместное фото с музыкантами. Разве что-то иное происходит с такими единицами из сотен тысяч, как она?

Пока играла группа разогрева, Айви снимала их на телефон, задумчиво покачивая головой в такт песни. Команда оказалась незнакомой, но их прилипчивые припевы неплохо впишутся в пост в Инстаграме.

Последняя песня неизвестных ребят сменилась недолгим затишьем, во время которого техники носились туда-сюда по сцене, настраивая инструменты и томя порядком сварившуюся публику. Вскоре свет погас, чтобы через несколько мгновений вновь озарить сцену, куда под ликующие крики толпы устремились музыканты. Красивый темноволосый мужчина подошел к микрофонной стойке. Металлические подвески, свисающие с его шеи, поблескивали в лучах прожекторов, освещающих татуировки на его руках. Певец устремил взгляд в волнующуюся темноту зала, и Дженни зашлась в визге, пока Айви отчаянно улыбалась, вцепившись тонкими пальцами в балку перегородки. На секунду вокалист коснулся взглядом лица Айви, и поклоннице почудилось, что на его губах промелькнула еле заметная изогнутая ухмылка.