— Все настолько хреново, что хочется плакать.

Тень улыбки коснулась моих губ, и я повернулась, чтобы посмотреть в заплаканные глаза Кэт.

— Черт, Энжи, — сказала она. — Он не должен был умереть.

— Он был бы в бешенстве, если бы знал, что ты плачешь, — ответила я, пытаясь сдержать слезы.

— Черт с ним.

Я почти рассмеялась. Катрина Ларон обладала талантом пресекать на корню любую ерунду.

Не знаю, кто из нас потянулся навстречу первой, но через мгновение мы уже крепко обнимались. Наконец я отстранилась, шмыгая носом. Возможно, это было неправильно, но тот факт, что кто-то еще осознавал абсолютный ужас ситуации, помог мне почувствовать себя бесконечно лучше.

— Каждый раз, поворачивая за угол, я ожидаю увидеть его, — произнесла я. — Я почти жалею, что переехала из старой квартиры.

Я начала жить с дядей четыре месяца назад, когда у него обнаружили аневризму. Я временно ушла с работы — это не трудно, если работаешь на своего дядю. Две недели после его возвращения из больницы я изображала медсестру, и как только врачи оставили его в покое — да уж, как будто это был хороший признак, — я приняла его приглашение окончательно переехать. Почему нет? Крошечная квартирка, которую я делила с другом детства, Флинном, была далека от роскоши. И хотя я любила Флинна, он был не самым простым соседом. Он знал меня слишком хорошо, а мне всегда было неловко в обществе людей, которые видят то, что я хочу спрятать.

Сейчас, однако, я мечтала и об уютном спокойствии своей крошечной комнатки, и о постоянном присутствии Флинна. Хотя я очень любила этот дом, без дяди он был холодным и пустым, и само пребывание в нем заставляло меня чувствовать себя хрупкой. Словно в любой момент я могла разлететься на миллион кусочков.

Взгляд Кэт был теплым и понимающим.

— Я знаю. Но ему нравилось, что ты здесь. Бог знает почему, — добавила она с хитрой ухмылкой. — От тебя одни неприятности.

Я закатила глаза. В свои двадцать семь Катрина Ларон была всего на четыре года старше меня, но это не мешало ей изображать из себя умудренную взрослую женщину при любой возможности. Возможно, тот факт, что мы подружились при весьма щекотливых обстоятельствах, тоже играл свою роль.

Она работала в одной из кофеен в Эванстоне, где я имела обыкновение вливать в себя кофеин на первому году обучения в университете. Пару раз мы перебросились фразами типа: «Мне дополнительные сливки, пожалуйста, это был отвратительный день», но мы едва знали друг друга.

Все изменилось, когда мы столкнулись в такой день, который не исправила бы дополнительная порция сливок. Это было на Мичиган-авеню, где мы с Маркусом Нейманом ловили адреналин, пытаясь сгладить особенно отстойный день. Если конкретнее, то я только что отдалась своим личным демонам и незаметно бросила в сумочку пару пятнадцатидолларовых свежеукраденных сережек. Но, как оказалось, не так незаметно, как мне казалось.

— Да уж, ты точно неумелый новичок, — прошептала она, направляясь ко мне, лавируя между парами женской обуви. — Просто удивительно, как тебя до сих пор не арестовали при такой-то говеной технике.

— Арестовали! — пискнула я, как будто это слово могло долететь до всеслышащего уха моего отца в Вашингтоне. Наверное, страх попасться был частью удовольствия. На самом деле вероятность быть пойманной была совсем плохой перспективой.

— Не, я не… в смысле…

Она оборвала мои протесты легким движением руки.

— Я просто советую тебе быть умнее. Если хочешь рисковать, убедись, что игра стоит свеч. Те сережки? Реально не айс.

— Это не ради сережек, — огрызнулась было я, но тут же осеклась. Это был очевидный ответ, и все же это было правдой. Дело действительно было не в сережках, а в моем отце, в лекциях в магистратуре, в разговорах о карьере и в невысказанной уверенности, что чем бы я ни занималась, моя сестра все равно справилась бы лучше.

Проблема была в гнетущем, подавляющем бремени моей жизни и моего будущего, давившего на меня все сильнее и сильнее, пока необходимость сделать хоть что-то, чтобы просто не взорваться, не стала очевидной.

Кэт смотрела на мою сумку так, словно могла видеть сквозь мягкую кожу всю контрабанду внутри. Затем она медленно подняла взгляд на мое лицо. На целую минуту между нами повисла тишина. Потом она кивнула.

— Не волнуйся, я понимаю. — Она качнула головой в сторону выхода. — Пошли.

Облегчение разлилось по моему телу, и застывшие от страха и стыда мышцы начали двигаться. Она отвела меня к своему вишневому мустангу, который она водила приблизительно со скоростью света. Она пронеслась по Мичиган-авеню, протиснулась на Лейк-Шор-Драйв, где проскакивала настолько близко от других машин в плотном движении, что я удивлялась, как на ее кабриолете еще осталась краска. Другими словами, это было чертовски классно. Крыша был поднята, ветер трепал мои волосы и бил в лицо, и все, что я могла сделать, это запрокинуть голову и засмеяться.

Кэт рискнула нашими жизнями, чтобы бросить на меня быстрый взгляд.

— Да, — сказала она, — мы поладим.

С того момента я обожала Кэт. Теперь, когда смерть Джена сделала мой мир неустойчивым, я осознала, что не только люблю, но и полагаюсь на нее.

— Я очень рада, что ты здесь, — выдавила я.

— Где еще мне быть? — Она окинула комнату взглядом. — Твои родители где-то тут?

— Они не смогли приехать, застряли за границей. — Знакомое оцепенение снова нахлынуло на меня при воспоминании об истерических всхлипах матери и нотках глубокой печали в голосе отца, когда он узнал про своего сводного брата. — Я ненавижу им звонить, — прошептала я. — Такое чувство, что история с Грейси повторяется.

— Мне так жаль. — Кэт никогда не встречалась с моей сестрой, но много о ней слышала. Во всяком случае, версию для публики, и я знала, что она на самом деле сочувствует.

Я выдавила из себя слабую улыбку.

— Знаю. Это много для меня значит.

— Это отстой, — сказала Кэт. — Это так нечестно. Твой дядя был слишком крут, чтобы умереть.

— Видимо, судьбе насрать на крутость.

— Иногда судьба может быть той еще сукой, — проговорила Кэт и громко выдохнула. — Хочешь, я сегодня останусь тут, чтобы ты не была одна? Мы можем засидеться допоздна и так напиться, что уж точно не уснем.

— Спасибо, но я буду в порядке.

Она неуверенно посмотрела на меня. Она была одной из немногих людей, кому я рассказала о своих кошмарах, и, хотя я ценила ее сочувствие, иногда жалела о том, что в свое время не держала рот на замке.

— Правда, — произнесла я твердо. — Кевин здесь.

— Да? И как все продвигается? Уже обручились?

— Не совсем, — уклончиво ответила я.

Наверное, мы встречались, раз уж я умудрилась переспать с ним дважды, но пока еще не было разговоров о том, чтобы сделать наши отношения серьезными. Я не знаю, почему медлила. Секс не был выдающимся, но с основной программой он справлялся. И мне на самом деле нравился этот парень. Но последние несколько месяцев я держала его на расстоянии, объясняя, что мне нужно сосредоточиться на операции Джена и его восстановлении.

Само собой, я не планировала его внезапную смерть.

Как ужасно было с моей стороны думать, что теперь, когда Джена больше нет, не осталось предлога отталкивать Кевина.

Рядом со мной Кэт вытянула шею и оглядела толпу.

— И где он?

— Он должен был ответить на звонок. Технически, он сегодня работает.

— Что ты собираешься делать? — спросила Кэт

— С Кевином? — Честно, я надеялась избежать необходимости что-то делать в обозримом будущем.

— С работой, — парировала она. — С крышей над головой. Со своей жизнью. Ты думала о том, что собираешься делать?

— О. — Мои плечи поникли. — Нет, не думала.

Моя работа в PR-отделе компании Джена позволяла оплачивать счета, но точно не была целью моей жизни, и Кэт была одной из немногих, кому я поведала этот темный секрет. Однако сейчас я совершенно не хотела об этом говорить. К счастью, что-то на другом конце комнаты привлекло внимание Кэт, отвлекая ее от отсутствия у меня целей и перспектив.