В ночь с седьмое на восьмое января мне приснился сон, будто я клянусь в верности школе. Ничего не было не обычного, но я долго не могла понять это сон или всё взаправду? Я стояла в парадной форме школы. Мне одиннадцать. Я одна напротив всей школы: ученики, учителя, родители… Они смотрят на меня. Я смотрю в окно. Директор, высокий мужчина в красной мантии, читает клятву. Я, когда он замолкает, говорю громко и четко «Клянусь!». Меня слышат все. Затем, когда я закончила клясться в верности, вся школа встала передо мной на колени. Когда я проснулась, то долго не могла понять, к чему это снилось, что это означало, было ли это наяву? После этого сна мне стали сниться ещё более странные сны. Я стояла перед огромной дверью. Вокруг меня были голые стены. Я подходила к двери и толкала её. Она не открывалась. А что бы открыть её на себя у неё не было ручек. После попыток отпереть дверь, я бродила по комнате. Она была бесконечна и сера.

В ночь с 12-ое на 13-ое сон немного изменился. В этот раз в двери появилась замочная скважина. Я заглянула в неё. С другой стороны была девушка. У неё были зеленые глаза и светлые длинные волосы. Она то же смотрела в скважину. Она улыбнулась мне, а затем показала язык.

Зимние праздники – каникулы окончились, и я снова, вместе с ещё пятью миллионами школьников пошла в школу. Началась новая учебная четверть в понедельник 13-го января. Сочетание понедельник тринадцатое звучит по страшнее пятницы 13-ое. Для меня.

Утром меня разбудила мама, как обычно. Я встала, пошла, умылась, немного потупила и побыла в прострации, затем пошла позавтракала с мамой. Расчесалась, оделась, и только тогда пошли в школу.

Мама работает в моей школе учителем. Или я учусь в той школе, где работает мама. Выбирайте тот вариант, который вам больше нравится. Я довожу маму до кабинета, а за то, что я провожаю её до кабинета, мама мне разрешает оставлять вещи. Это конечно шутка. Мама меня заставляет оставлять у неё вещи. Затем я иду на уроки, предварительно получив свою порцию пожелания хорошего дня.

По понедельникам у нас два урока трудов, затем математика, литература, физ-ра и на десерт история.

Во время урока литературы начала звенеть пожарная сигнализация. Вот! Моё предчувствие, что понедельник 13-ое это пострашнее, чем пятница 13-ое, оправдалось! – подумала я и слегка усмехнулась. Ребята начали шептаться, они думали, что кто-то случайно нажал, что бы развлечься. Но когда забежала дежурный учитель, и закричала, что школа горит, мне стало не до смешков. Я собрала все свои вещи и вскочила с места. Мои одноклассники уже начали движение. Мне приходилось проталкиваться сквозь паникующую толпу, состоящую из 18 парней, которые превосходят тебя по силе и некоторые по размерам. Когда я оказалась в коридоре, то побежала в кабинет к маме. Она уже была в верхней одежде и в руках держала журнал. Она накинула на меня куртку, и мы побежали на улицу.

С улицы было видно, как горел второй этаж.

Через десять минут подъехали пожарные и начали тушить. Я стояла напротив и смотрела на горящее школьное здание – это было страшно и захватывающе одновременно. Учителя расспрашивать все ли ученики здесь. Завуч кричала, что всё в порядке. Ученики ликовали, дня два без школы, и это минимум.

Вечером маме позвонили и сообщили, что школу временно закроют на неделю что бы сделать легкий косметический ремонт второго этажа. Так же ей сообщили, как учителю, что несколько учеников было затоптано толпой, а так же что моя одноклассница Вика пропала. Её тела не нашли ни в школе, ни среди живых учеников. Я испытывала смешанные чувства: дополнительная неделя каникул – это радость, моя одноклассница пропала – грусть.

На следующий день я осталась дома. Мама меня не будила. Я спала до одиннадцати. Встала, позавтракала, убралась. Потом мы разошлись по комнатам; мама проверяла тетради, я читала и делала домашнее задание. Ближе к вечеру мне пришло сообщение от Карины, что пропала Франческа (Фран, так Карина называет Настю, а я называю Франческой). Родители её ищут по всему городу. Спросила меня: видела ли я её. Я ответила: «нет». На этом наш разговор и закончился. Ближе к семи вечера мы с мамой, сели ужинать и смотреть фильм. В десять я легла спать. Но долго ворочалась. Я решила открыть окно, что бы немного померзнуть. Но засмотрелась на медленно падающий снег.

На свежевыпавшем снеге не было следов людей, а от света фонаря, снежинки блестели. Деревья были похожи на отполированные скелеты. Было так красиво, тихо и спокойной, что я пролезла между кроватью и столом, с усилием залезла на подоконник (стол письменный мешал, а отодвинуть боялась, что бы маму не разбудить). Пижама не очень сильно грела.

Не знаю, сколько просидела на подоконнике, но когда ноги совсем окоченели, я ловко с помощью стола прыгнула в кровать, закуталась в одеяло и уснула.

На следующий день мама ушла, сказав, что её вызвали в школу на педсовет. Я осталась дома за главную. Немного поделала уроки. Потом села вязать. Когда нечего делать вязание – это лучшее, что можно придумать. Поскольку вязать в тишине было немного одиноко, то я включила телевизор и начала искать, что-нибудь интересное. Но наткнулась на то, что страшный мужчина из МЧС перехватил волну и что-то пытался прошуршать. Но это было трудно разобрать. Из-за чего я ещё больше напугалась. Я выключила телевизор и бросила пульт на диван, немного посидев, решила пойти в свою комнату, включила компьютер и начала летать по просторам интернета, что бы хоть как-то скоротать время до прихода мамы.

Мама пришла, и я поняла, о чем пытался сказать тот шуршащий мужчина: надвигался ураганный ветер. Просили всех либо укрыться в подвалах, либо укрепить свои дома, но в любом случае переждать в зданиях или погребах. Ураган был не типичен для нашей местности. Но это каким-то образом всё-таки возможно.

Ночь была ужасной. Порывы ветра сдирали шифер с крыши. Казалось, что кто-то хотел ворваться к нам, так остервенело, бился ветер в окна. Я полночи не спала, скрывалась под одеялом, от осколков, если они конечно будут.

На следующее утро о том, что у нас был ураган, говорили по центральному телевидению. В программе «новости этого странного мира» девушка лет сорока вещала: «В маленьком провинциальном городе на юге, был ураганный ветер, никто не пострадал, деревья в порядке, машины целы, коровы не улетели…»

В оставшиеся дни «каникул» я думала о том, что могло создать ураганный ветер, где Вика и куда пропала Франческа? Вот ещё одна беда: Карина не отвечала на мой сообщения уже третий день. Получалось, что и она пропала. Хотя я слышала от Вики, что Карина заядлая игроманка. Поэтому я продолжала надеяться, что всё обойдется, и я зря волнуюсь.

«Каникулы» закончились, настало возвращаться в школу, снова.

Разбудила, умылась, расчесалась, заплелась, позавтракала, оделась, пошли. Но одно было «НО!». Мама называла меня Ирмой, но это не моё имя! А вот вторым «НО!» было то, что я забыла своё имя. Всю дорогу в школу, я перебирала все известные мне имена, в надежде вспомнить, что одно из них моё. Но всё было понапрасну. Пока мы шли, периодически я оглядывалась, мне казалось, что это меня зовут. Но это воображение играло со мной. У меня начиналась паранойя. В школе меня то же называли Ирмой, словно, какой-то странный розыгрыш. Но я уже начала привыкать к этому имени. Принимаю его как кличку. А что ещё остаётся делать, как не смериться?

Вторник прошел спокойно. Хотя нет вру. Когда мы с мамой ехали уже домой, проезжая через мост случилось кое- что не приятное. Мост сначала сильно накренился, затем начал рушится. Поскольку люди по своей природе пугливы и страх заставляет нас делать то, что до селе мы никогда бы не совершили, то все сидели как истуканы и ждали когда маршрутка упадет в воду. Я попыталась встать, но удар о лед, сбил меня с ног. Мама схватила меня за руку. У неё не было лица, только кровью нарисованная улыбка. Маршрутка тонула, а я сидела на полу и смотрела на нарисованную улыбку и тряслась. Холодная вода быстро поступала внутрь. Мой руки опустились, я растерянно осматривалась вокруг. Но вокруг меня никого не было, даже мамы, которая еще секунду назад пугала меня кровавым оскалом и не отпускала.