МЕНЕЛАЙ

Долгой войной истомленный, единственный, кто понимает

цели ее достоверно, помимо политики, клятвы,

и озлобленья на варваров, и учрежденья торговли,

приобретенья земель, грабежа (мы, что ль, ради добычи,

мы? Да мы сами добыча, пожива, поделены счетом;

споры за нас прекратились, на каждом клеймо роковое,

взвешены и сочтены лишней тяжестью, весом виновны),

зная, молчу, ибо Рок, открывая несчастным, ненужным

тайны путей, озаботился о немоте просвещенных.

Как, в самом деле, сказать им, воюющим, страждущим ради

дел твоих явных, о тайном к этим делам безразличье -

то есть уверенности, что и так образуется, выйдет,

некуда ибо деваться; а жизни их мало что стоят

в этом разделе с судьбою: ложились и лягут безвредно

тысячи тысяч погибших, тягаясь о деле решенном?

Тенью хожу я по лагерю, шуточки только и слышу

я над собой, над тобой; сам привык отвечать им шутейно,

в лад их убожеству низкому. Так ли тебя донимают

те, в ком уменья и такта нет жить, умирать молчаливо?

Если Елена, ее Менелай не чисты, не прекрасны,

что значит ваша война? Так прославьте нас, бедные люди.

Тяжестью страшной война навалилась на плечи - мы держим,

двое атлантов, ее. Кроме всех, значит, бывших, минувших

связей вот это еще. Тяжело нас брачуете, боги!

Не развязать ваших пут, бремена не спихнуть, только можно

их на двоих поделить; только ходят какие-то рядом

томные, второстепенные мальчики, пленные девы;

только досада от них, только зуд разжигают любовный,

а угасить с ними, а разделить и не думай. Дождемся

встречи сужденной, тогда и ударимся в жгучую похоть.

ПРОЛОГ

Посередине сцены стоит Одиссей.

Одиссей

Убит Парис. Что Калхас напророчил, то

произошло. Царевич осторожен был,

из Трои ни ногой - наш Филоктет его

выслеживал, высматривал на стенах. Даль

почти невероятная для выстрела,

но Филоктет попал. Мгновенный промельк, плащ,

метнувшийся с бойницей рядом, и удар

стрелы прям в сердце - покачнулся раненый,

упал убитый со стены, узнали: он,

обидчик, вор, Парис. И сразу бросились

на штурм последний - обреченный город брать,

троянцев добивать.

Ура! На стены! Бей в ворота! Лестницы

тащи и ставь! Откуда столько сил взялось

у девять лет воюющих? Напор! Удар!

Еще удар! И что? Ворота дрогнули,

ворота покачнулись и - остались так

стоять, как и стояли девять лет, крепки

запорами и створами. А сверху вниз -

дымящаяся пакля, вар кипящий, град

камней. Полсотни воинов несло таран -

едва ль десяток вес его удерживает,

шатаются, израненные. Хруст и крик

повсюду, отовсюду. Сколько ж ярости,

уверенности нашей прахом, сколько жертв

ненужных, лишних! Воевали мы уже

вполсилы: истощенные и слабые,

на штурм бежим, а лишь они стрелять начнут,

так мы обратно, без потерь, убытков, все...

А тут не осторожно, тут всерьез взялись

за дело, тут поверили пророчествам...

И откатился вал от стен троянских, врозь

побитые вернулись и озлобленные.

И после штурма долго, долго ждали мы

своей победы: вдруг Елену выведут,

богатства Трои вынесут...

Над сценой появляется высокая, статная женщина.

Ты?

Подскажи, богиня, верному своему:

почему все усилия наши прахом,

прахом?

Неужели не взять нам роковую твердыню

и всё было зря, Паллада?

Или ты уже отказалась от нас,

бросила умирать под Троей?

Слышны невнятные слова, обрывки речи.

Женский голос

Выше их стен...

Дар для Палла...

Чёрен, священ...

Вам отдала....

Город во власть...

Слава троян...

Ночью напасть...

Из деревян...

Сжечь, будет дым...

Видеть с небес...

Делом твоим...

Умный Одесс...

Женщина удаляется.

Одиссей

Не числом роковым десятикратным,

и не божеской милостью какою,

и не редкою, меткою удачей,

а возьмем мы Трою силой невеликой,

силой в спину Трое мы подло так уметим,

что ни стены, ни воины защитой

ей не будут. Как будто удивленно

покачнется, обрушится, погибнет,

не поймет и сама, как получилось:

днем стояла крепка, горела ночью,

утром вид, вонь пожарищ, тягость плена.

А всё я, Одиссей, ей так придумал,

(оглядывается)

или боги какие подсказали?

(Уходит.)

ПАРОД

Корифей

Заспорили богини трое, кто прекрасней. Из них одна

знала всю цену спорам: что полюбовница и жена -

обе наскучат, не век на них тратить время, потребный пыл,

когда-то и хватит, тогда и послужим богине сил -

иных лучше, чище опытов богине. Есть области

ума, где нет пресыщенья, праздности.

Афина Паллада, в рать свою допусти!

Хор

Славлю богиню воинов,

Афину пресветлоокую,

девственную, умудренную

и потому жестокую,