========== Глава 1 ==========

Отец Чарльз знает.

Если вы приходите к нему, неважно — для исповеди или светской беседы за чашечкой кофе, он каким-то образом всегда знает, что вас беспокоит. Даже раньше, чем вы это озвучите. Иногда он знает это еще до того момента, когда вы сами это осознаете. Не существует секретов настолько постыдных, боли настолько глубокой, чтобы отец Чарльз не мог бы понять. И когда он говорит, глядя на вас своими глубокими синими глазами, вы действительно чувствуете, как сильно он хочет, чтобы вы справились, как важно для него, чтобы вы придерживались веры и поступали правильно.

Как и любой другой молодой священник, занимающий низший сан в большой церкви, он служил только ранние утренние мессы. Но вскоре они стали посещаться лучше, чем когда бы то ни было за очень долгое время. Он выполнял ту же изнурительную благотворительную работу, что и его коллеги, но привносил с собой ощущение энергии и цели, которое передавалось и остальным. Волонтеры возвращались раз за разом, приводя с собой друзей. Нуждающиеся находили свои визиты в столовую или приют не такими как раньше и странно воодушевляющими. Все, что они получали от отца Чарльза, было даром, преподнесенным с радостью, как от друга.

Он вырос недалеко от города, и были те, кто знал, что отец Чарльз на самом деле был единственным сыном в очень состоятельной семье. Некоторые даже видели их великолепный особняк в Уэстчестере. Они сравнивали его с двухкомнатными епархиальными апартаментами, в которых отец Чарльз жил сейчас, дешевыми и потрепанными, и говорили, что это человек, чей обет скромности действительно искренний. Единственным свидетельством его унаследованного богатства была сестра, молодая и хорошенькая модница, которая увозила его раз в месяц в дорогой ресторан. Те несколько хороших шерстяных свитеров, которые носил отец Чарльз, были ее рождественскими подарками. Единственными, которые он принимал.

Слухи начали распространяться еще в семинарии, но теперь это было нечто большее, чем просто слухи. Некоторые говорили, что Бог благословил отца Чарльза способностями большими, чем у обычных смертных. Кое-кто даже задавался вопросом, не совершит ли он нечто великое, за что будет в свое время причислен к лику святых.

Отец Чарльз знает, что он благословлен. Только Бог мог дать ему этот дар — видеть человеческие души, утешать и наставлять.

Но он также знает, что он не святой.

***

Священники исповедовались чаще, чем большинство людей.

— Я борюсь, — прошептал Чарльз в сетчатое окошко. Он прекрасно знал, что это отец Джером там, тот самый, который слушает игры «Нью-Йорк Янкиз» по ректорскому радио. Но окошко позволяло создать иллюзию анонимности. Эта иллюзия помогала более ясно понять, что тот, кто слушает наиболее внимательно, это Бог. — Насколько бы сильной не была моя вера в мое призвание, есть пути, которых я не достоин. Почему Бог позвал меня, но до сих пор не дал мне…

Он замялся, и отец Джером спросил:

— Что ты чувствуешь не было дано тебе?

Тот, кто слушает наиболее внимательно, это Бог. Чарльз глубоко вдохнул.

— Харизма целомудрия.

На мгновение воцарилась тишина. Боль разочарования прозвучала в голосе отца Джерома, когда он заговорил:

— Ты нарушил свой обет?

— Нет, отче. Я боролся, и я был сильным, но это… это все тело. Это не то, что я чувствую сердцем, — Чарльз плотнее прижал ладони друг к другу. — Целомудрие — это дар Святого Духа, но он никогда не был дарован мне. Почему он благословил меня этим призванием, но до сих пор оставляет меня таким уязвимым? Я знаю, это борьба, и она не должна быть легкой, но на протяжении всего обучения я верил, что священная благодать изменит меня.

Он вспомнил себя в семинарии — молодой мужчина, лежащий на кровати в темноте, пытающийся игнорировать желания своего тела и те картинки, которые рисовало его воображение. В то время он пытался понять черный юмор в старой шутке о том, что целибат не так уж плох спустя первые десять лет. Чарльз был настолько набожным, настолько искренним, что воздерживался даже от мастурбации, расценивая ее как поражение.

Все это время он терпел, все это время, и теперь…

Отец Джером сказал:

— Мы не должны ждать, что священная благодать защитит нас от всех искушений. Многие из нас борются против похоти.

Чарльз прикрыл глаза. Похоть не была его врагом — о, она насмехалась над ним, дразнила его, затмевала собой дневной свет, высвечивая его мечты, но он бы никогда не нарушил свой обет только из-за похоти.

Еще в семинарии он научился защищаться от похоти. Но не от любви.

***

Шестью месяцами ранее.

Зима. Серая и холодная. Воспоминания о Рождестве уже потускнели в памяти, а весна все еще кажется такой далекой. Первый день новой работы. Чарльз стоял в маленьком потрепанном офисе, не слишком отличающимся от его собственного, сохраняя на лице улыбку, несмотря на крики.

— Да, правление дало согласие, — говорит Эрик Леншерр, директор офиса социальной помощи иммигрантам. — Без финансовой поддержки мы не сможем продолжать работу. Так что я понимаю, что это необходимо, — выдвижной ящик захлопнулся, стопки бумаг задрожали. — Но я клянусь вам, отче, если я услышу хотя бы одно слово от вас или ваших волонтеров об Иисусе или Евангелие, если вы попытаетесь использовать положение, в котором оказались эти люди, как предлог, чтобы обратить их…

— Я даю вам слово, — Чарльз отвечает настолько тихо, что Эрик моментально успокаивается. Он выглядит так, будто только увидел Чарльза. — Ни один человек из моего прихода не пришел сюда с целью проповедовать. Если беженцы-католики будут нуждаться в духовных консультациях — я готов предоставить их. Во всех остальных случаях — исключительно свободные руки для помощи.

Это же обещание было дано католической епархии и являлось одной из причин, почему было так сложно получить разрешение работать с офисом социальной помощи.

Тонкие губы Эрика растянулись в выражении, слишком кривом, чтобы быть улыбкой.

— В таком случае вы готовы к тому, чтобы драить кухню.

Отмывать грязную плитку руками, стоя на коленях, чувствуя, как металлическая стружка врезается в кончики пальцев. Ощущать молчаливое присутствие Эрика. Помогать отсортировать файлы по разным языкам, обнаруживая, что они с Эриком оба знают минимум три из них. Находить волонтеров для помощи в поиске жилья и репетиторов для детей, переводе юридических документов.

Яростная преданность Эрика своему делу. Он всегда в офисе еще до того, как Чарльз приезжает утром. И он все еще в офисе, как бы поздно Чарльз не уходил вечером. Первый взгляд на чернильные цифры на запястье Эрика. Сочувствие, которое вонзается в Чарльза остро, подобно стреле, пронзившей Святую Терезу. Документ, раскрывающий прошлое Эрика — жена и дочь мертвы. Чарльз может различить их фигуры в тенях, падающих на Эрика. Его злость такая огромная и темная, что почти скрывает собой хорошего человека. Почти, но не совсем.

Иммигранты были в основном из стран Восточного блока — по всей видимости, организация Леншерра возникла из инициативы помочь советским евреям — но время от времени приезжали и другие. Чарльз открыл в себе талант преподавания английского как второго языка. Он каким-то образом знал — просто знал — какое слово или понятие ищут его ученики. С ним они быстрее схватывали смысл, находили правильные термины в своей памяти. В те моменты Чарльзу казалось, что верный путь снова зовет его.

Эрик всегда наблюдает. Сначала настороженно, остерегаясь еще одного предательства, которых в его жизни и так уже было слишком много. Затем со скупым одобрением. Затем с более полным одобрением, которое включает нечто большее, чем просто присутствие Чарльза. Случайный обмен шутками. Ланч в кошерном кафе в конце улицы. Игра в баскетбол один на один, которую Чарльз проигрывает с разгромным счетом. Прогулки в центральном парке. Откровения. Аргументы. Общая любовь к шахматам.

Послеобеденные шахматы в парке.