Каждый имеет право на свое восприятие и осмысление искусства. Изложенное ниже – это мысли автора, его ощущения, его понимание искусства, прежде всего – высокого искусства. Конечно, почти у всех есть любимые поэты, писатели, живописцы, композиторы, а есть менее любимые, совсем отвергаемые, но и они, в свою очередь, любимы другими. Это и есть норма, человеческая норма плюралистического восприятия искусства. Радостно, что и у нас в стране наконец-то пришло время плюрализма[1]. Человек рождается свободным, и каждый вправе мыслить по-своему. И если его мысли не представляют общественной опасности, то он, человек, имеет право на неприкосновенность своих взглядов и своих оценок, и не только произведений искусства. Одна из форм плюрализма – дуализм – утверждает существование двух начал – материального и идеального, духовного. Дуализм во всем! Бог и наука, отвергающая его существование, живут рядом. Да и в самой науке, практически во всех ее направлениях существуют, развиваются параллельно или перекрещиваясь, критикуя, даже жестко нападая друг на друга, как минимум два направления: в медицине – гомеопаты и аллопаты, а ещё и знахари, в оптике совсем недавно никак не совмещались волновая и корпускулярная теории (скорее это гипотезы) света. Ученые, делая очередные открытия, опровергают, да просто изничтожают своих противников, а потом и сами ложатся на лопатки – диалектика!
Поэтому мои мысли и размышления могут не всегда совпадать с мыслями многих. Ну и что? Побережем же себя и заменим злобную ярость отрицания того, что «не по-моему» плюрализмом мнений. А в оценке произведений искусства это необходимо прежде всего. Пусть в оценках будут разные мнения. Это заложено в самом понятии человек-индивидуум – я!
Произведение искусства несет в себе тайну – тайну автора, его мыслей, его понимания смысла жизни. И далеко не все могут разгадать эту тайну, но велика радость, когда именно ты разгадал тайну художника, нашел хоть что-то объединяющее тебя с этим художником, почувствовал, что этот художник созвучен твоим взглядам и мыслям. Созвучие – может, это и есть главное в восприятии искусства?!
В годы моего студенчества у нас во ВГИКе преподавал фотокомпозицию один из старейших русских кинооператоров Александр Андреевич Левицкий (1885–1965). Он снимал фильмы еще до революции 1917 года, снимал и после. Например, фильм «Мистер Вест в стране большевиков». Был он прелюбопытным человеком. Преподавал оригинально: лекций не читал, говорил мало, все сидел в фотопавильоне, заглядывал, раздвинув шторы, в наши кабинки-павильоны, молча подходил к фотокамере, смотрел, что в кадре, как поставлен свет и… Уходил. А через день, неделю и более, как бы между прочим, говорил, например, так: «Вот, зашел я в кабину, смотрю, а там ужас: две тени под носом, ожог контровым светом».
Левицкий имел острый нюх на… Халтуру и халтурщиков. В те тяжелейшие и абсолютно нищие послевоенные годы все мы подрабатывали фотохалтурой. Просматривая наши фотоконтрольки, он нередко говорил: «Халтурой занимаешься…» – и вопрос, и утверждение одновременно. И продолжал: «Вот кончи халтуру, отдохни недельку и только потом работай над творческими учебными фотоэтюдами, понял? Не путай никогда искусство и ширпотреб!» При этом он держал свою корявую палку с большим набалдашником перед самым носом перепуганного студента и покачивал ее из стороны в сторону. Об этой палке ходили легенды, говорили, что внутри толстой палки находится сосуд, в который влезает аж 200 граммов коньяка. Другие же утверждали, что внутри кинжал. Конечно, это всего лишь шутка. Но главное заключалось в том, что, владея высокой изобразительной культурой, учил Александр Андреевич умению компоновать, видеть кадр, умению отбирать главное для построения кадра. Он закладывал в каждого студента фундаментальные основы творческого процесса. Левицкий всячески подчеркивал важность фотографических форм в воспитании, обучении, становлении мастерства будущих кинооператоров.
И сегодня, став педагогом по фотокомпозиции и заняв место уважаемого мною Учителя, я особенно остро чувствую, что знания, заложенные в период обучения и изучения композиции, живут и либо развиваются (либо угасают) в каждом студенте в его дальнейшей кинооператорской деятельности. Основы фотоискусства, пожалуй, являются фундаментальным стержнем кинематографического изобразительного творчества.
В данной книге автор делает попытку осмыслить творческий синтез фотоискусства и киноискусства. В этом процессе есть не до конца и не для всех очевидные пружины и рычаги. Хотя на первый взгляд все вроде бы просто: фотография породила кинематограф, она первична, далее кино и фото взаимодействовали, взаимообогощали друг друга.
Вклад кинооператоров в развитие фотографии огромен и еще недостаточно оценен. Особую роль в этом процессе сыграли великие операторы и по совместительству вгиковские педагоги, по существу заложившие основу подготовки кинооператоров и явившиеся основоположниками отечественной школы операторского мастерства. Александр Андреевич Левицкий был одним из них и стоял у самых истоков кинематографического и фотографического мастерства. Еще я обязательно назвал бы Головню Анатолия Дмитриевича (1900–1982) – выдающегося советского кинооператора, теоретика кино, педагога (он был руководителем моего диплома «Путь к экрану»). Его фильм «Мать», снятый с замечательным режиссером-новатором Всеволодом Илларионовичем Пудовкиным (1893–1953) еще в период немого кино, внес большой вклад в развитие композиционого и светотеневого решения изображения. Ракурсное построение композиции кадра повлияло на творчество других кинооператоров и фотомастеров того времени.
Нельзя не упомянуть об удивительном, щедро творчески одаренном кинооператоре Магидсоне Марке Павловиче (1901–1954). Его фильм «Бесприданница» и сегодня доставляет огромное эстетическое удовольствие. Он был оператором-романтиком, его ильмы смотрелись легко, доставляли удовольствие высоким качеством изображения. А человеком он был весьма своеобразным и за ним тянулся шлейф анекдотических баек. Вот что произошло перед моими глазами. Зашел я как-то к своему другу Саше Харитонову [впоследствии Александр Васильевич Харитонов (1927–2001), тоже преподавал во ВГИКе] в кинопавильон, где он готовил к съемке аппаратуру. С Сашей мы вместе поступали во ВГИК, вместе сидели за одной партой, вместе снимали фотоочерки – сразу два очерка, а перед экзаменом бросили жребий – кто какой представит на суд самого Левицкого. В павильоне снимался фильм «Верные друзья». И вот заходит главный оператор Магидсон. «Ну, как костюмчик? Только что от портного!». Мы вежливо похвалили, я даже попросил уважаемого мастера пройтись и подвигать руками, что Марк Павлович с удовольствием проделал. «А теперь закусим перед съемкой!» И мастер достал из внутреннего кармана своего новехонького пиджака… Селедку без обертки и тут же нарезал ее огромными кусками! А затем он снял свой новейший пиджак, бросил его на стул и сел… На него. Его уже мало интересовал какой-то пиджак!
Как-то после рабочего дня мы, молодые кинооператоры «Мосфильма», заехали в шашлычную на Старом Арбате и увидели Марка Павловича. Ну, сдвинули два столика, расселись и начался общий, слегка возбужденный разговор. «А что Вы такой грустный?», и услышали: «Да вот, надо идти на техсовет и подписывать акт о приемке кинокамеры «Родина». Но ее зарядить могут только карточные шулеры! Пленка в камере движется в пяти плоскостях, это же ужас какой-то, не поеду!» А на следующий день Марк Павлович врезался в стоящий без огней грузовик… Через несколько дней мы его хоронили, увы.
Сергей Павлович Урусевский (1908–1974) выдающийся оператор и новатор во многом обогатил профессию кинооператора и открыл много нового в вопросах компоновки кадра, его светотеневом решении, в умелом применении светофильтров, различных насадок на объектив, использовании задымления пространства кадра и применении тюлей. Его фильмы «Сельская учительница», «Первый эшелон», «Летят журавли», «Я Куба», «Неотправленное письмо» и другие – это классика, они и сегодня являются великолепной школой для будущих кинооператоров и фотомастеров. Но об этом удивительном мастере у нас разговор впереди.
