– Можно и так! Но чтобы название села, где размещен завод, было рядом с названием фирмы! Лица, принимающие решение, сразу обращают на это внимание. Так что через месяц сюда приедет директор и лично будет проверять, как вы разговариваете с клиентами! Вы что, думаете, что методичку дураки написали? – возмутился до глубины своей сектантской души «засланец». – Мы устроим экзамен. Готовьтесь! А теперь еще одна новость. Плохая. В связи с тем, что компания встает на путь развития, мы решили сократить одного из вас. Кто это будет, мы с руководством пока не определились. Думаю, что проверка покажет…

Меня уволить не должны. У меня неплохие результаты. Точнее, не самые худшие! Скорее всего, сольют Олечку. Она не дотянула до плана сорок процентов, на ее совести самая большая дебиторка, да и на прошлой проверке сна показала себя плохо. Ребенок болел.

Дверь в конференц-зал распахнулась неожиданно. На пороге, глядя на нас, как бык на матадора, стоял автор двадцати восьми пропущенных вызовов на моем телефоне. Сжимая в кулаке телефон и ключи от машины. Его рога царапали потолок, оставляя глубокие борозды на гипсокартоне. Шучу. Нет у него рогов. Он сам их себе придумал! Сам придумал и поверил! Шагом уверенным и неумолимым он двинулся в мою сторону. Именно так двигаются эпические герои на встречу с древним экономным злом, выползшим из бездны мрака с пакетом дешевого печенья для последующего порабощения мира.

– Ты почему не отвечаешь, шлюха?! – рявкнуло рогатое чудовище, свирепо обводя глазами всех присутствующих. В тишине раздалось одинокое «сербанье». Кто-то распробовал. Это именно тот звук, когда сок уже закончился, но жадный покупатель считает своим долгом пропылесосить пачку изнутри.

– Ты что здесь делаешь? У меня совещание, – спокойно ответила я, стараясь сохранить свой авторитет. Объяснять, что это чудовище для меня уже два месяца – никто, я не собиралась. Точно так же, как и сообщать всем, что рога у него выросли не по причине моих «измен», а просто потому, что он – козел. Историю о том, как мне пришлось переехать в соседний город налегке и на попутках, я тоже не горю желанием увековечивать в местной светской хронике.

– Извините, нам с Любой нужно серьезно поговорить. Я – ее жених, – чудовище схватило меня и потащило к выходу, больно сдавливая мое плечо. – Просто Люба на прошлой работе проворовалась… Подсела на кассу… До сих пор долги отдаем. А утром она и у меня деньги вытащила… А сегодня последний срок оплаты кредита, который я взял, чтобы погасить ее долг. Сейчас мы с ней поговорим, и она вернется. Возможно.

Судя по лицам, вопрос «кого уволить» уже не стоял.

– Клевета! Ты мне никто! – возмутилась я, пытаясь вырваться. – Ты что за ерунду рассказываешь? Мы с тобой расстались два месяца назад. Я не хочу тебя больше видеть! Отпусти меня!

Артур Викторович прокашлялся:

– Думаю, вам лучше поговорить дома. Можете завтра на работу не выходить. И послезавтра тоже.

«Блин, а казалась вполне адекватной…» – шептался отдел продаж.

– Любовь, зачем ты мучаешь меня? – прошептал Олень, уставившись на меня воспаленными глазами и больно сжимая мое плечо. И правда, зачем?

Тщедушный очкарик Саша из отдела продаж, наш извечный д’Артаньян и правдоискатель, встал и вразвалочку подошел к Оленю. Саша уже неоднократно был бит и ломан, но вы ничего не понимаете! У него в душе живет настоящий супергерой по имени Отгребатель. Пока что борьба со злом у него идет не очень. Зло в виде пьяных приставальщиков, гопоты, наркоманов разной степени обколотости пока побеждает и лидирует. По очкам. По которым слабовидящему Саше достается регулярно.

– Опусти ее, живо. Иначе сейчас полицию вызову! – громко и даже как-то чересчур торжественно произнес Саша, выпячивая грудь.

– Полицию? – переспросил рогоносец и достал корочку. Этой корочкой он ткнул в изумленное лицо Саши, причем так, что у него съехали сначала очки, а потом съехались глаза. – Звони! Давай! Только не удивляйтесь, если завтра ваша контора прикроется! Так, значит, это ты? Да? Новый любовничек! Понятно!

Меня дернули, я попыталась вырваться, впиваясь ногтями в держащую меня руку.

– Это он? – страшным голосом спросил Олень, который добровольно нацепил себе рога, начищая их по утрам перед зеркалом. – Отвечай! Быстро! Это он?! Ты с ним кувыркаешься?

– Успокойся! – прошипела я, извиваясь. – Это не он. Отпусти меня.

– Нет! – заорал Отелло, свирепо глядя на хлипкого, но героичного Сашу. – Это с ним ты шашни крутишь? А он не в курсе, что у нас с тобой свадьба? Через месяц?

– Поздравляем! – икнул отдел продаж. – Совет да любовь!

Какая-то сволочь даже одиноко похлопала.

– Не будет никакой свадьбы! Мы два месяца как расстались! – возмутилась я, вырываясь и брызгая ему в лицо «Оносиком». Я схватила сумку и быстрее Оносика устремилась к выходу. Охранник офисного центра пропустил меня без вопросов, а я побежала на остановку, влетела в первый попавшийся троллейбус и, как только дверь закрылась, выдохнула с облегчением. Номер и работу снова придется менять. Не знаю, знает ли Олень мой новый адрес, но домой я пока не собираюсь. Надо где-то отсидеться.

– Передаем за проезд! – толстая, седая и потная кондукторша, почетный мастер «коленно-локтевого спорта», раздвигала нераздвижимое и сплющивала несплющиваемое, продвигаясь по салону и мечтая о карьере мануального терапевта. – Следующая остановка – «Библиотека»! Кто спрашивал «Библиотеку»? За проезд передаем! На линии работает контроль!

Я стояла, пытаясь дышать ровно. Олень все-таки меня нашел. Мы расстались два месяца назад по причине вполне понятной. Мои родные, обработанные Оленем до состояния: «Этот парень – самый лучший парень на земле», шокированные липовой справкой, отписанной на мое имя по форме, напоминающей название класса и буквы параллели, свято верили, что у меня психические отклонения, а он – воплощение любви и заботы. И когда я рассказывала маме о том, как часто целуюсь с ковром и как меня обнимают за горло так, что дышать нечем, моя мама посочувствовала, а потом набрала номер. Догадайтесь чей? И тут же прискакал Олень, дико извиняясь за то, что отпустил меня одну, рассказывая про какие-то неведомые таблетки, которые мне прописал неведомый доктор. И которые, как ни странно, я сегодня забыла принять.

Подруги завидовали. Еще бы! Мальчик не только состоит из органов, но еще и работает в них. А то, что он обещает пустить меня на органы, если докажет факт моей измены, – это неземная любовь. Пока его друзья хватали звезды с неба и прикалывали их к погонам, Оленя почему-то не повышали. Он уже рассчитывал, что ему обломится повышение, но обломался. И после этого началась сказка всей моей жизни. Не так стою, не так смотрю, не так одеваюсь. В доме появились камеры наблюдения, моя переписка отслеживалась, моя почта была взломана, а распечатка моих звонков лежала у него на рабочем столе. И все это время я умудрялась ему «изменять». Я «изменяла» ему с соседом, с первым встречным, с каким-то мифическим Алешей, о котором я сама не догадывалась. Зато делала это с частотой, которой завидовали мышки-нимфетки и кролики-сексоголики. Я «изменила» с продавцом в магазине, с парикмахером, с таксистом. Причем делала это одновременно в разных местах, с разными людьми, в разных концах города. Каблуки – попытка измены. Накрашенные ресницы – считай, измена. Обтягивающая футболка – привет, ковер! Я умудрялась «изменять» ему даже с его друзьями по работе, о которых знала только лишь, что это – Серый, Вовчик и Сидр. За месяц я легко переплюнула развратную Мессалину, стала объектом зависти царицы Клеопатры, а Лукреция Борджиа склонила свою златокудрую голову перед алтарем имени меня.

Прокатившись пару остановок, глядя в окно и прижимая сумку с зарплатой, я вышла на бульваре. Неподалеку висела афиша кинотеатра, в котором шел эротический триллер, в котором махровый мазохист перевоспитывается неискушенной, чистой и терпеливой девушкой. За два часа экранного времени она умудрилась превратить закомплексованного садиста в пушистого мальчика-зайчика, готового скакать за ней хоть в кругосветку, сложив весь мир к ее разведенным ногам.