Мой рабочий день закончился еще полтора часа назад, но уехать домой…

Со мной случилось то, что не должно происходить с врачом – я привязался к пациенту. К умирающему пациенту.

К пациенту, которому осталась пара дней. Потому что я видел новые анализы.

И слово «привязался» было враньем.

– Сим, – я осторожно сжал его ладонь в своей.

– Да, – я скорее просто увидел движение губ, чем услышал ответ.

В любом случае, я просто раскрыл книгу и начал читать, постепенно увлекаясь происходящим на страницах.

А когда оторвался, чтобы в очередной раз смочить губы Сима водой, увидел то, о чем мне говорила медсестра: из-под его прикрытых век катились прозрачные крупные слезы.

Я такое видел. И не один раз. От боли не только плачут, но и кричат.

Но никогда раньше мне не было так…

Я бы не назвал это болью. Скорее безысходностью. Болезненным глухим пониманием собственного бессилия.

Лучше бы он кричал. Или плакал в голос. Такую боль мало кто может терпеть молча.

– Почему ты не хочешь обезболивающее? – я спросил это в пустоту, не надеясь на ответ.

Но Сим вдруг коснулся пальцами моего запястья и потянул. Я, не совсем понимая, что ему нужно, подал руку. И почувствовал, как к коже прижались шершавые, чуть влажные от воды губы.

***

Он умер следующим утром. Тихо, не приходя в сознание. Так и не согласившись на обезболивающее.

А я, глядя как вывозят из палаты накрытую простыней каталку, в первый раз чувствовал, как влажно печет в глазах.

– Павел Андреевич, – рядом стояла одна из медсестер – Кира, судя по бейджу. – Там волонтеры. Подгузники привезли.

Колеса каталки тихо шуршали по плотному линолеуму.

Я кивнул и пошел за девушкой. В другую сторону.