Разговор не клеился, талант испарялся. Я тебя понимаю - книга сама себя не напишет, пусть она и пишет сама себя.

Дорога к супермаркету была такой как обычно, работала мышечная память. Глаза не работали, работали только слух, рот и душа. Перебрасываясь сквозными проходящими предложениями, суть которых заканчивалась через несколько фраз, дорога к супермаркету была стандартной, но от этого не менее родной и успокаивающей. Дорога к супермаркету была своеобразным отдыхом от жизни. За это Соркош и друг любили этот путь. Люди вокруг ныряли в переулки, проходили мимо, но людей вокруг не было.

Буквы останавливаются. Возможно, скоро пора пересесть за компьютер, если хватит сил. Сегодня хватит.

Если у вас незакрытый вопрос, то он заслуживает того, чтобы я упомянул его в начале. Но не заслуживает того, чтобы я назвал его первым.

НИЧЕГО БЛЯДЬ НЕПОНЯТНО! Успокойтесь. ДА МЕНЯ Это и не злит вообще, мне все-равно. Этот текст является незавершением завершенности, парадоксальной синусоидой, этот текст является мной и тобой одновременно. Сюжетная линия только вырисовывается. Давайте очертим рамки. Главные герои постепенно просвечиваются сквозь и просвечивают сквозь насквозь. Какие заумные фразочки, Толик, за кого ты держишь тех, кто в данный момент, привет тебе, читает это, привет тебе, я тут, нахожусь в данный момент тут, без прошлого, Я ТУТ, ПРИВЕТ ТЕБЕ. Упускаем, спускаемся.

***

Атаель стоял молча и смотрел вдаль. Гора опутывала его снизу. Долгий путь, мой герой. Постоянно стихала слеза на прожженной ветреной щеке, рука правая сжимала меч воли. Даль распростерлась вдаль и в широту окружности всей головы.

- На этой высоте не хватает пения птиц, - почти подумал Атаель.

Стоять будем до конца веков. Пока герои являются единственными героями мира.

- Герои не умирают, - подумал Атаель.

Вдаль сверкали резкие зрачки, упорядковуючи вокруг сквозь. Сквозь Немо отвечало или казалось, что отвечало.

На этой высоте не хватает птиц.

Лови панчлайн и смотри, как я играю в постмодернизм, - подумал Атаель. Ой, извини, эстет.

- Лови панчлайн и смотри, как я играю в постмодернизм, - подумал Атаель.

Я делаю с ним, что хочу. Я и есть постмодернизм.

Конец додумай сам, только так я умою руки.

***

Было принято решение превратить жалкого беглого Соркаша в прыского шпиона. Против его воли и мечтаний, против манящих детских картинок, мультиков, манной каши и стопорящей продюсерской музыки. Соркаш - единственный персонаж, который слышит меня изнутри и парит в воздухе вместе со мной. Единственный персонаж, который осознает в себе принца.

Пуленепробиваемый. Пускаем наутек брызгающую жизнь беглого Соркаша. Разделяемся, друзья, раздеваемся. Как пел батя отец русского конокрада Сашенька, принимающий вину под розгами дождя слабенького, не имеющего силы поднять взгляд на Боженьку славненького, не имеющего пути опутать себя земным тяготением, не прыгучестью убийства. От галактики к галактике Соркаш раскачивается, тянется безвкусным каучуком и как отличительный качественный арканоид отталкивается весом тела от веса каждой отдельной паутинной галактики.

- Вот так вот, - сказал Соркаш своим наркотикам.

- Моя женщина не будет страдать от моей одиссеи, - додумал и надеялся Соркаш.

- Я - Высоцкий. А ты кто?

- Я - Саша Башлачев. А кто ты?

***

Я - это персонаж отлученный от бледного Соркаша и прекрасного Принца Смерти Атаеля. Но я не ощущает меня за страницами, я всего лишь прыгает по своей жизни от прошлых картинок к будущим. Я - тело мое изгубительное, рыпающееся, сын своих земных и единственно земных родителей, не смеющий возомнить себя Христом Батюшкой, родным иллюминатором, промежуточным пространством, тринадцатым апостолом, Седым. Я пытается всегда определиться, но никогда не может этого сделать. Я - существо умершее потом, умершее как Соркаш, но Соркаш хотя бы чуточку подозревает управление. Это отличает Соркаша от меня, хотя я не считаю это особенным качеством личности бледного шпиона.

Я мучается. Измученно вымученной походкой встает с кровати, прыгает из комнаты в комнату за вещами, листает книгу, но не читает. Читаю я, а я всего лишь двигает моими руками. Я - тело. Я - не тело.

Куда опустится текст, который разносит дым от пылающих огнем умочувственных позиций? Игру персонажей мысленных, провидящих конец концов, оплодотворяющих дорогу единственному и неповторимому Принцу Смерти. Глупому как тырса, уводящая и повторяющая взгляд по куче сырого дерева вглубь куриного сарая. Но смелому, как сам Создатель. Сыну мира и величию Принца никогда не придет конец, как битва с уклоняющимся драконом, как пистонный выстрел в пустой воздух и легкие кивки легких внутрь тела, обезоруживающие когда-то обязательно случившейся мертвенной точкой.

Персонажи крутятся своими не отличительными особенностями у меня в голове, а я могу проникать сквозь каждого по собственной воле и божественному провидению. Или как там называли эту срань во время великого Падения Возрождения.

Ты - моя эпоха возрождения возрождений

Круг и начало всех эпох

И возрождение - модерн сейчас

А не классика

Внимательно

Мужчина одел парик!

Каждый модерн - упадок

Но потом возрождение

Каждый модерн сейчас

Был возрождением раньше

Каждый модерн - модерн!

Ты мой миленький, как мало внимания лицу и как много внимания платью!

Я буду с тобой, милый друг, здороваться сквозь абзацы и предложения этой пастырской проповеди, этой истории молитвы, сатанинского страха и хватит уже напыщенности! Глава вторая готова раскрыть тебе свои объятия. Гвоздильное ответвление, чтобы ты не рассыпался. Когда в игре выбираешь нутром правильный путь, но терпко зудит замеченный новый путь позади. Там тупик, но там сокровище и лишняя жизнь. Сердечко, сохранение, новый щит против пустынных взглядов ружейных выстрелов впереди. Мы ничего не боимся. Глядим на меня смело. Рысью вниз!

Глава ╧2

Настоящие люди не танцуют, настоящие люди играют в танцы

На ощупь как-будто мягкое, принимающее форму. Протягиваешь руку, касаешься, пытаешься продавить, но стекло обхватывает пальцы,

Трава трава

Где желание?

Земля земля

Где влияние?

Нет желания

Нет влияния

Нет травы

Нет земли.

поддается вперед, вытягивается. Внутри колбы я спокойно двигаюсь, она совсем не мешает в движении, много воздуха. Постоянно забываешь, что живешь в этой стеклянной сфере, ноги легко передвигаются по земле, ты берешь руки в предметы, хорошо слышишь через стекло голоса и звуки.

Если ты один, то колбы вокруг тебя как бы и нет. Не замечаешь ее, забываешь. Ты себе сам живой человек. Сфера возникает, когда рядом появляется кто-то. И не в том случае, когда ты находишься с человеком в комнате или стоишь в очереди. В такие моменты

Пошел на хуй.

Пошел на хуй.

Стих о том,

Что ты идешь на хуй

А я иду

Вслед за тобой, любимый.

вы обычные живые люди.

Хожу в супермаркете и выбираю продукты. Никак не могу найти сахар. Прошел один стеллаж, второй, пятый, вернулся, посмотрел с других сторон. А вот человек в красном комбинезоне, женщина, работает здесь. Складывает чай в тележку. Немолодая, вся сейчас в складывании чая или в себе. Обошел нескольких, скользнул рукой по упаковкам.

- Добрый день. Извините, а не подскажете, где сахар?

И рот твой, криволинейное несложное устройство, привык к нему, выговариваешь.

Я.