Пялясь на звёзды на потолке, он пытался выискать у себя хоть каплю неприязни к Талгату. Хотя бы какой-то отголосок злости, обиды, в конце концов. Напрасно. Перед глазами навязчиво рисовался Талгат во всей своей восточной красе, будь он неладен. Удивительно, как всего за несколько дней Юрец ухитрился подметить и запомнить все его жесты и выражения лица, будто наблюдал за ним с пелёнок. И голос. Разрозненные фразы Талгата звучали в ушах рефреном. Юрцу захотелось обхватить голову руками, свернуться в калачик и смиренно ждать, когда этот поток мыслей и эмоций оскудеет. Трусливо хотелось назад в свой привычный распорядок, в свой сериал про хитрого прокурора, в бег вместе с наверняка заждавшимся его Джеком-Расселом. Но руки Талгата всё ещё чувствовались на его теле, всё ещё сжимали его, заламывали и скручивали. Юрец закрывал глаза и тянулся к чужим губам своими, запрокидывая голову и вытягивая шею. Он видел пульсирующую ямочку между ключицами, и этот пульс отдавался вниз, к твёрдо стоящему члену. Юрец запихнул ладонь в трусы, прикусил до боли губу и погрузился в воспоминания о тёмной комнате.

***

Студенты носились из кабинета в кабинет с зачётками – боевые, как менты с ксивами. По новостям от Ани, Талгат снова замаячил в универе и старательно сдавал хвосты. Юрец не знал – радоваться или расстраиваться, но тетрадь малодушно передал через сатдаровских однокурсников.

Как и обещала, Аня закатила вечеринку по поводу сдачи сопромата на “отлично”. Когда Юрец не ответил ей на сообщения, она позвонила и пригрозила, в случае его неявки, разрывом всех дипломатических отношений. Юрец как раз довёл притомившегося Джека-Рассела к наглой хозяйке, которая спецом подгадывала время его пробежек, чтобы сбагрить ему неугомонную псину.

Всё время сборов Юрец не мог думать ни о чём, кроме Талгата. Он уже раз десять проверил его страничку, пытаясь понять – припёрся ли тот к Ане. Спрашивать саму Аню Юрец не стал – выглядело бы странно. Он шёл нога за ногу, говоря себе, что ещё не поздно вернуться домой и забаррикадироваться в комнате до следующего учебного года. Аня постила фотки с дрожащей руки, где все лица смахивали на морды рыб в аквариуме. Опознать по ним Сатдарова было невозможно. Купив пару пачек чипсов и колы, больше чтобы потянуть время, Юрец наконец припёрся к знакомому дому.

Квартира была битком, дверь нараспашку. Несмотря на открытые на нескольких этажах окна, от сигаретного дыма першило в горле. На кухне толклись самые прожорливые, остальные распределились по комнатам, коридору и лестнице. В зале, помимо развалившихся на диване однокурсников, Юрец обнаружил несколько тел, вытянувшихся на ковре мордой вниз на сложенных руках. Юрец опознал среди дров Аню и уточнил:

– Буянова! У вас намаз, что ли?

– Гарин, ты? – прогундела в ковёр отличница. – Ложись. Я позу крокодила показываю.

– Убедительно, – похвалил Юрец, оглядываясь в коридор.

– Все тянем хвост назад, а макушку вперёд, – гнусаво руководила Аня. – Приятно растягивается задняя поверхность шеи, рёбра двигают тазовые кости назад.

– О, господи, – ужаснулся Юрец.

Остальные крокодилы засучили ногами, видимо, вытягивая хвост. Аня уложила подбородок на ладони и начала забавно покачивать головой из стороны в сторону, зловеще комментируя:

– Большими пальцами как бы скручиваем голову с шеи, словно по резьбе.

Юрец поёжился и оглядел пресмыкающихся – Талгата на ковре не было. На диване тоже. Он обошёл всю квартиру, пока не осталась одна закрытая комната. Та самая. Юрец воровато огляделся. На кухне за стеклянным витражом звонко чокались. В ванной кто-то немузыкально блевал. С лестницы тянуло сизым сквозняком. Юрец повернул ручку и зашёл в родительскую спальню.

Казалось, было ещё темнее, чем в прошлый раз. Звуков тоже не было слышно. Стараясь не думать, как он будет оправдываться, если его застанут тут одного в темноте, Юрец вытянул руку и осторожно шагнул вперёд. Потом ещё раз. В комнате было всё так же тихо. Решив, что надо просто проверить постель и выметаться, Юрец сделал ещё несколько шагов.

Он опять пропустил момент нападения. Вроде только что даже воздух не двигался, и вдруг он лежит на спине, прижатый к кровати. Колкая чёлка защекотала скулу. Тёплое дыхание коснулось уха.

– Что так долго?

Было непонятно, чего больше в шёпоте Талгата – издёвки или ликования.

– У тебя тепловизор, что ли? – Юрец даже не пытался высвободиться, понимая, что сдал себя с потрохами.

Талгат был так близко, что его губы скользили по Юркиной щеке, когда двигались:

– Я тебя опознал в проёме двери. По плечам, – и он прогладил ладонями Юрца от груди и выше. – Ну и… по всему остальному.

Руки невесомо двинулись обратно вниз. Юрец машинально повернул голову в сторону чужих губ.

– А если бы не я вошёл?

Они соприкасались губами едва-едва, когда перешёптывались. Юрец чуть было не застонал от сладкой волны, которая прошлась от этих прикосновений. Он набрался смелости и, приподняв голову, влажно и горячо поцеловал Талгата, ставя всё на кон. Талгат сделал, как тогда – поддел его одной рукой и прижал к себе, а второй – придержал за затылок. Ниже пояса стало очевидно, как они рады друг другу. Юрец, ошалев, цапнул Талгата за тощую задницу, куснул за губу и повторил:

– Что бы ты делал, если бы вошёл не я?

Ему было так хорошо и легко, как никогда раньше. Никаких замысловатых игр, уговоров, нелепых, смущающих движений и сомнений. Они сейчас были как два пирата, уплывших от всех преследователей на своей быстроходной шхуне. С голубыми парусами.

Талгат сжал его волосы на затылке и, заставив откинуть голову, засосал кожу на шее.

– Затащил бы сюда, – издевательски пропел он прямо Юрцу в ухо. – Что, думаешь, ждал бы тебя до пенсии? Ха!

Юрец замер на секунду, а потом, обвив шутника ногой, рывком перекатился и оседлал того сверху. Талгат тихо засмеялся, подтягивая Юрца за бёдра выше. Юрец попытался схватить его за запястья, чтобы прижать его руки к кровати, чем затеял неспешную борьбу.

– Ждал бы, – уверенно сказал Юрец, одерживая победу.

Талгат перестал сопротивляться. Он больше не ржал и не пытался вырвать руки. Юрец тоже замер, ожидая ответа.

– Почему? – то ли Юрца, то ли себя спросил Талгат.

И в этот момент Юрец понял – они чувствуют одно и то же. Талгат так же смущён и сбит с толку той кашей, которую они заварили. Их швыряло по палубе, но они переживали этот шторм вместе.

Юрец порывисто наклонился и прошептал ему в губы решение их уравнения:

– Потому, что я – твой «икс равно».