…

Арман стоял на капитанском мостике «Летучего Голландца», смотрел на звезды и не мог отделаться от мысли, что своевременное появление этого сногсшибательного звездолета с фантастически талантливым, хоть и совершенно неопытным экипажем, — дело рук Императора. Не мог Генрих прошляпить свой флагман без веских на то причин.

— Князь, о чем задумались? — спросил непонятно когда присоединившийся к стоянию возле панорамного экрана штурманов Стефан — парень, поразивший Армана неприкрытой ненавистью к имперским военным и крайне неоднозначным отношением к самому Императору.

В том, что они виделись лично, сомневаться не приходилось, другое дело причина, по которой это произошло. Внятного ответа на прямой вопрос Арман так и не получил, однако отказываться от щедрого подарка Вселенной (если Император, что маловероятно, ни при чем) не стал. Как и от вороха новостей из Метрополии, которые помогли принять сразу несколько важных решений. Еще бы казну пополнить — и все стало бы более-менее терпимо.

— О деньгах я думаю, — ответил Арман.

— В чем проблема? Ваш род — один из богатейших во Вселенной.

— Был богатейшим. Я не могу собирать налоги с разграбленных или находящихся под пятой бангалоров планет, а то, что мои люди добывают в Глубоком Космосе, едва покрывает текущие расходы.

— Как начет свадьбы? Богатая невеста, и все такое, — покосился на него Стефан. Увидел, как перекосилось в отвращении красивое лицо, и поспешил добавить: — В наших кругах это обычное дело, разве нет?

— Для меня женитьба — это… Непросто.

— Почему?

— Начать с того, что однажды, давным-давно, я был отчаянно влюблен в мужчину.

— Насколько отчаянно?

— Была назначена дата свадьбы.

— Но?

— Вселенная решила все за нас, и свадьба не состоялась по независящим от нас причинам, — свернул тему Арман. Вспоминать было больно. Очень больно. Нестерпимо!

— Вы все еще любите его?

— Дело не в этом, — ушел от ответа Арман.

— А в чем? Вы же не гей!

— Переспать с женщиной — для меня не проблема, а вот жениться и завести детей… Это ведь ответственность. Ладно жена, но дети! Они же Наследники, их нужно любить, учить и уделять им время.

— Меня родители отправили в кадетский корпус в столице, посчитав свою миссию по моему воспитанию оконченной.

— И каково тебе было? Мои родители, может, в пику императорскому семейству, может, потому что действительно любили нас, а может, потому что не хотели получить в спину кинжал, уделяли нам время, тепло и внимание. Мы любили их, даже когда грызли глотки друг другу.

— Вам с ними повезло.

— Да. Я знаю, что должен позаботиться о продолжении рода, но слово «долг» — не синоним слову «желание», поэтому я который год тяну кота за хвост.

— Простите мою настойчивость, Князь, но «Летучий Голландец» — крайне прожорливый товарищ. Не в плане потребляемой энергии — его двигатели будут работать вечность без внешней подзарядки, другое дело команда, боеприпасы и вспомогательный персонал. Это больше тысячи человек, которых нужно кормить, обувать и обучать.

— Сейчас у тебя под началом не больше двухсот, и вы отлично справляетесь. Может, на время оставим все, как есть?

— Мы наваляли бангалорам, используя лишь десятую часть того, на что этот потрясающий образчик инженерной мысли на самом деле способен. Мне нужны опытные люди, инженеры, ученые и технические специалисты, чтобы разобраться, что здесь к чему, ведь у нас на хвосте не только бангалоры, но и Император.

— Забудь про Императора.

— Почему?

— Потому что он знает, на что его флагман на самом деле способен, и не будет рисковать людьми попусту. Подождет пару десятков лет, в течение которых ты, безденежный, но пылающий праведным гневом дон, основательно потреплешь корабль в боях с бангалорами, построит новый флагман и отберет у тебя «Голландец» без шума и пыли.

— Да, я безденежный дон, — согласился Стефан. Скосил глаза на стоящего рядом безмерно обаятельного мужчину, который обладал властью — той самой силой, что двигала горы, однако совершенно очевидно не хотел пользоваться теми преимуществами, которые она давала. — Но я не один, не так ли? Я с вами, а вы Князь де Сильва-Веласкес, глава древнего рода, равного Императорскому.

— Лизнул. Зачет, — рассмеялся Арман. Приобнял Стефана за плечи и, помолчав, сказал: — Я не знаю, кто ты и что ты на самом деле, но беру тебя в свою команду на равных, парень.

— Спасибо, сэр, но равен вам только Император, поэтому я, как барон, пожалуй, соглашусь на адмиральские эполеты и звание вашей правой руки.

— Адмирал всего моего флота? Ну, ты и наглец.

— Я оптимистичный реалист, закончивший Академию Генерального Штаба Миранды с отличием и умеющий обращаться с самым крутым космическим крейсером во Вселенной. А еще я знаю способ быстро добыть деньги на содержание нашей армии.

— Не дави на меня, Стефан.

— А что прикажете делать? Я бы с удовольствием женился по расчету сам, но на безденежного дона по-настоящему богатая невеста не клюнет, а другая нас не спасет. Хватит сопротивляться неизбежному, Князь, вы ведь уже не мальчик! Кто знает, что с нами будет завтра? Вы хотите, чтобы Император после вашей смерти начал раздавать Порубежье столичным прихвостням?

— Сдаюсь, — тяжело вздохнул Арман.

— Я подготовлю список подходящих кандидаток, — повеселел Стефан. — Благодаря неуемной жадности моей матушки, у меня есть контакты знающей всех и вся свахи из Столицы.

— Ты всегда такой настырный, быстрый и жадный?

— Только когда выбора нет, а по жизни я покладистый, белый и пушистый.

— То-то я смотрю, яд с клыков капает.

— Я прожил большую часть жизни в банке с пауками, стоящей в серпентарии, и слегка мутировал. Не обращайте внимания, это пройдет.

— Искренне на это надеюсь.

Метрополия. Миранда. Беверли Холл

— Филипп, к тебе гости.

Ослепительно красивый юноша, больше похожий на сказочного эльфа, чем на реального человека, сидевший у окна, на вошедших в палату людей не отреагировал.

— Филипп! — повысил голос заметно нервничающий заведующий больницей.

Еще бы ему не нервничать, ведь внезапный утренний визит Императора мог стоить погрязшему в незаконных делишках доктору головы. Какого черта Императору надо? Ладно бы с финансовой проверкой нагрянул, так нет! Вынь да полож ему виконта Филиппа де Губертена, внебрачного отпрыска графа де ла Фонтена, на закате дней впавшего в старческий маразм и завещавшего большую часть своего состояния не законным детям, а прекрасному голубому эльфу, сводить с ума которого любящие родственники начали сразу после смерти подлого папочки.

Джордано Брун, дальний родственник графа, врач-психиатр и заведующий самым известным сумасшедшим домом во Вселенной, пришел им на помощь после того, как они убили любовника Филиппа у него на глазах и едва не прикончили его самого. Они бы прикончили, если бы не пункт в завещании, который после насильственной смерти завещателя отправлял все его деньги в Императорский благотворительный фонд.

— Филипп!!!

— Оставьте нас, — нахмурился Император.

— Как пожелаете, Ваше Величество, — склонился в поклоне Брун и поспешил в каморку охранников, дабы не пропустить ни слова из беседы, наблюдая за происходящим через глазок видеокамеры.

— Филипп, ты в состоянии разговаривать осмысленно? — спросил Император, подходя к красавцу.

— Я не хочу ни с кем… — начал говорить парень, обернулся, увидел, кто перед ним стоит, и изменился до неузнаваемости. — Ваше Величество!!!

— Да, это я. Собственной персоной.

— Чем могу быть вам полезен? — вскочил на ноги и склонился в поклоне Филипп.

— Много чем, — разогнул его рукой на плече Генрих. Подвинулся к нему вплотную, опустил вторую руку на крепкое бедро и сказал в ухо едва слышным шепотом: — Где мы можем поговорить без свидетелей?

— В парке, — понятливо обнял его за талию Филипп. — Идите за мной.

— Мы пойдем вместе, — прошептал Император и крепко поцеловал красавца в губы.