Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Алёна Кручко

ЛЕТО БЕЗ МИЛОСЕРДИЯ

ГЛАВА 1, в которой король занят дипломатией, а дамы — любовью, как своей, так и чужой

После небывало ранней весны никто в Андаре не удивился столь же раннему и жаркому лету. Селяне, правда, сетовали на нехватку влаги, и в Гильдию магов уже полетели прошения с общим мотивом «дождика бы», но жители столицы были, наоборот, вполне довольны погодой. Салонные посиделки успели изрядно надоесть за зиму, теперь же хотелось на природу — кататься в открытых колясках по набережной, устраивать пикники за городом, а время светских визитов проводить не в гостиных, а в увитых цветущими розами садовых беседках.

Чайный клуб графини Дарианы фор Ганц тоже перебрался из гостиной в сад. Беседка вряд ли вместила бы всех гостей, но садовник отличился, устроив над одной из лужаек крышу из винограда. Разумеется, все понимали, что за неполный месяц никак невозможно добиться такого без магии, но это служило лишь ещё одним поводом для гордости хозяйки и зависти прочих.

— И тут она заявляет: «Конечно, не у каждой есть неофициальные связи в Гильдии», — пересказывала дама Дариана разговор с одной из завистниц. — При этом, вообразите, «неофициальные» звучит настолько драматично, будто у меня там не двоюродный племянник, милый и скромный мальчик, а, по меньшей мере, любовник!

— А на племянника ограничительный эдикт не распространяется? — шёпотом спросила Женя у тётушки.

— Все очень просто, — ничуть не смущаясь и не приглушая голоса, ответила та. — Племянник милейшей Дарианы ещё учится, а ученикам положены учебные задания.

— И правда, просто, — согласилась Женя. — Роскошный повод для зависти, когда не хватает мозгов пойти и договориться с кем нужно, чтобы и твой сад послужил учебным пособием.

— А между тем, дорогая Джегейль, это вполне законный путь, — дама Дариана тонко улыбнулась и взяла вафельку. Вафли были ещё одним «трендом сезона». Мягкие и хрустящие, с кремом и вареньем, вафельные рожки с мороженым и вафельные трубочки, имитирующие знаменитые линденские — тётушка Гелли, качая головой, говорила о них: «Не то!» — но Женя особой разницы не замечала.

— Ах, дамы, скажите лучше, куда подевалась наша милая Нелль? — свернула на новую тему дама Розалия. — Её не видно с самого Весеннего перелома, как раз с тех пор, как прошёл слух сначала о помолвке малютки Мирабель, а после — о её скоропалительном замужестве.

«Ну конечно, разве можно обойти вниманием такую тему, — усмехнулась про себя Женя. — Мирабель ди Тонншэре, главная сенсация этой весны… ну ладно, главная номер два, после внезапной помолвки графа фор Циррента с собственной двоюродной племянницей». На Женин взгляд, Мирабель стоило бы называть не «милой малюткой», а скорее уж «начинающей стервочкой». В ночь Весеннего перелома эту «первую красавицу среди столичных невест» видели в обнимку с неким королевским гвардейцем, и тут же прошёл слух, что парочка не ограничилась совместным кругом холо. Женя прекрасно помнила объяснения тётушки Лили-Унны: в ночь Весеннего перелома достаточно паре объявить себя мужем и женой перед огнём, небом и деревом, и этот брак никто не сумеет оспорить. Древняя традиция, на которую до сих пор ведутся романтично настроенные дурочки…

Мирабель ди Тонншэре дурочкой отнюдь не была. Уж если она решилась на подобный брак, причины должны быть достаточно вескими.

Собравшиеся дамы рассуждали примерно так же, вот только фактов для построения рассуждений не хватало — редкий случай для компании записных сплетниц! Известно было, что к Мирабель сватался некий дворянин из провинции, к непомерной знатности коего прилагалось вполне соразмерное чванство. Говорили, что жених не понравился ни матери, ни дочери, а вот отец семейства, сам по части происхождения малость подкачавший, счёл партию почётной и выгодной.

Могло ли быть так, что Мирабель бросилась в объятия первого попавшегося из влюблённых в неё мужчин, лишь бы избежать немилого супружества? Или праздничная ночь лишь поставила точку в тайном романе, сделав его явным?

Если бы спросили Женю — то есть, простите, виконтессу Джегейль фор Циррент, она сказала бы: «Да какая разница! Выбрала девушка, кого пожелала, и слава богу, пусть живут, лишь бы после не пожалели. В любом случае, это головная боль самой девушки, её новоиспечённого мужа, родителей, но не всего столичного общества!» Но поди скажи здесь такое!

Помолвку самой Джегейль обсуждали в свете не менее бурно. Хорошо, что они с дядюшкой Варреном не стали спешить со свадьбой «по древним традициям»! Да, Женя все никак не могла отучиться называть будущего мужа дядюшкой, хотя и сама понимала, как смешно это звучит. Впрочем, его забавляло, а она… ну, привыкнет рано или поздно. Просто слишком уж резко все переменилось. Как будто до ночи Перелома Женя сама не понимала, что собственное: «Мне бы такого, как дядюшка, да где ж такого найдёшь!» — на самом деле означает: «Я бы вышла за него и только за него, если бы можно было». Оказалось — можно, родство считается достаточно дальним, и это до сих пор удивляло. Как и то, что Варрен тоже не просто «питал к ней чувства», как высокопарно пишут в здешних романах, а…

Женя, не удержавшись, покачала головой и улыбнулась. Когда Варрен признался в своих мыслях и сомнениях на её счёт, она только и сказала: «Мы с тобой два сапога пара».

— О чем это вы, милочка, замечтались с такими сияющими глазами? — спросила, помешивая ложечкой чай, дама Розалия. — Не иначе, о собственной скорой свадьбе?

— Почти, — Женя вздохнула: лучше добровольно удовлетворить любопытство дам, подав при этом все в нужном ключе, чем слушать потом самые дикие сплетни, непонятно откуда выросшие. — А если честно, признаюсь вам, дама Розалия, я до сих пор удивляюсь, как мы оба с Варреном так долго не замечали взаимных чувств. Конечно, у него государственные дела, служба короне, тут не до того, чтобы страдать от любви, а я счастлива была уже тем, что обрела семью, но все же…

— Ах, милочка, чему удивляться! Вы ещё так юны, неопытны, а Варрен… это же мужчины! Поверьте, дорогая, кого ни возьми! хоть кавалеры и дамские угодники, хоть, вроде вашего Варрена, все в службе и в делах, те и другие одинаково слепы, когда речь идёт об истинных чувствах! Право же, чтобы они заметили неладное, любовь должна упасть им на голову, как камень с неба! Меньшего эти чурбаны не поймут.

Женя подавила смешок. По меркам этого мира она не так уж юна — ещё не старая дева, но и не «едва начавший распускаться бутон», как выражаются местные донжуаны и романисты. А с теми самыми «едва начавшими распускаться» ей было невыносимо скучно, и короткое знакомство с обществом местных невест так и не переросло хотя бы в приятельство. Зато ехидство дам из кружка графини фор Ганц оказалось… родным, что ли? Веяло от него чем-то домашним, то ли посиделками за чаем в обеденный перерыв на работе, то ли бабульками на лавочке у подъезда, по которым Женя теперь даже скучала, хотя всегда старалась побыстрее пробежать мимо. То ли вовсе чатиком для узкого круга… да ведь по сути так оно и есть!

А ещё забавно было знать, что именно отсюда идёт добрая половина столичных слухов. И до короля доходит, а как же! Вот и пусть… подавится! А то ишь, придумал — выдать Джегейль фор Циррент за собственного внука, не спросив ни внука, ни её! Хорошо ещё, что Ларк вполне вменяемый парень, хоть и принц. Сейчас и вспомнить смешно, каким надутым индюком казался поначалу, но ведь затея его королевского величества, чтоб ему сейчас икалось, едва не разрушила дружбу Жени с Ларком, ни к чему не обязывающую и тем приятную для обоих.

Ничего, вот вернётся с войны, его тут поджидает во всех отношениях приятная воздыхательница — юная, слегка взбалмошная, разумная и добрая красавица Сильви, к тому же сестра его лучшего друга. Женя с радостью посмотрит на их роман со стороны, ещё и поспособствует по мере сил и возможностей. Раз уж выбор будущей королевы относится к вопросам государственной важности. В конце концов, женщина из семьи фор Циррент обязана быть патриоткой, верно?

1
{"b":"621432","o":1}