Колледж!.. Несколько лет назад Джон ещё мог бы помечтать об этом как о вступлении во взрослую жизнь, как о кладезе и светоче знаний. Но теперь его уже так просто было не обмануть. Большое влияние на него оказал фильм «Общество мёртвых поэтов»3, который довелось ему случайно увидеть. Он сильно проникся историей, рассказанной в фильме, персонажи стали ему близкими по духу людьми. Он ассоциировал себя с ними, переживая за каждого из них. Но в то время сам он ещё не учился, тем более в закрытом привилегированном колледже для мальчиков, и никак не мог знать, что за порядки там творятся на самом деле…

А на деле всё оказалось немногим лучше, чем он думал. Нельзя, правда, сказать, что в колледже царила такая строгая замкнутая атмосфера и наказывали за малейший проступок. Но и хорошего там было тоже мало. А Джон и не ожидал ничего хорошего. С тех самых пор, как мир его детских мечтаний был разрушен, причём разрушен исключительно людьми, и людьми, в частности, взрослыми – его родителями, недалёкими поборниками правильного воспитания, – с тех самых пор Джон уже не питал иллюзий ни в отношении учебных заведений, ни к людям взрослым. Конечно, он был ещё слишком мал, чтобы осознавать что-то глобальное в отношении людей и мира вообще, но уже успел на своей собственной шкуре убедиться, что люди могут причинять боль. Причём исходя, вроде бы, из самых лучших побуждений!

Но – вот оно, свершилось! Джон, темноволосый паренёк среднего роста с меланхоличным лицом, стоит в ряду таких же поступивших в колледж подростков. Праздничный утренник, старшеклассники, выступление директора колледжа и неизменный английский смог, карканье ворон прохладным осенним утром. Джон слушал вполуха. Он снова начал погружаться в свои нерадостные мысли о том, что вот ещё столько лет предстоит теперь учить всякую никчёмную дребедень, слушать болтовню этих, таких мудрых на вид, учителей («вон у одного пузо какое, аж галстук набок съехал; небось насидел такое за долгие часы кропотливой работы над учебниками… м-да… вот так и становятся профессорами»), и что так мало времени будет оставаться на его любимые прогулки в одиночестве по парку, а также… Вдруг Джон почувствовал лёгкий толчок локтём вбок. Он слегка, чтобы не заметили, повернул голову к толкавшему.

– Не грузись, приятель, всё будет отлично, вот увидишь! Меня зовут Уолтер! – весело прошептал ему стоящий рядом паренёк со светлыми, немного вьющимися волосами.

– Ага… Меня зовут Джон, – на автомате откликнулся Джон.

Вступительный урок проводил тот самый «пузан», которого Джон заприметил ещё на линейке. Постоянно обтирая платочком пот со лба и поправляя очки, «пузан» произносил высокопарную речь о пользе образования и важности осознавания этого самого образования каждым отдельно взятым учеником каждого отдельно взятого колледжа земли английской.

– Да он ещё и патриот, ты погляди-ка, – иронично бросил Джону Уолтер. Они как-то не сговариваясь оказались за одной партой, причём далеко не за самой первой у доски, скажем прямо – за последней.

– … и вот, таким образом, констатируя факты, мы можем прийти к закономерному выводу о безусловной пользе изучения всех без исключения предметов, имеющихся в преподавательском курсе нашего колледжа. Также вам будет крайне небезынтересно узнать о том, что силами нашего учительского совета в этом году введён ещё один новый, но смею вас заверить, ничуть не теряющий от этого своей важности предмет, – изучение английской традиции в контексте современной жизни…

– Джон, – Уолтер снова незаметно толкнул вбок Джона, – слушай, у тебя такой серьёзный вид, будто ты на самом деле собрался изучать всю эту галиматью! Пойдём сегодня после уроков погуляем, надо развеяться. А то, глядя на тебя, я начинаю засыпать!

– Да, пожалуй, – откликнулся Джон, – давай в Рибблтон парк, я там часто совершаю одинокие прогулки.

– Идёт!..

Дождавшись окончания уроков, Джон с Уолтером, не заходя домой, пошли гулять в парк. Рибблтон парк находился совсем недалеко от дома Джона, – буквально минут десять пешком. Так что он рассчитывал в случае утомительной прогулки сослаться на плохое самочувствие и быстро добраться до дома. Но вышло всё по-другому. Ребята пошли по той же самой аллее, где совсем недавно, несколько дней назад, прогуливался Джон, погружённый в мрачные мысли. Только погода с того момента изменилась, стало холоднее, да и деньки стояли уже не в пример мрачнее, чем в тот памятный день.

– Недавно я гулял тут, несколько дней назад, всё было так хорошо, тёплый ветерок, ясный закат… А теперь этот колледж, всё словно во мраке! – Джон нахлобучил кепку на глаза.

– Скажи мне, ты всегда такой? – вопросил Уолтер. – Ну, подумаешь, погода, подумаешь, колледж! У тебя что, нечему порадоваться в жизни?.. Эй, девчонки!

И Джон с ужасом увидел, как Уолтер, выпрямившись во весь рост, и изображая статного джентльмена в шляпе и с тростью, приветствует двух девиц.

– Девушки, не хотите ли отужинать с двумя знатными джентльменами из старинного рода? Стол со свечами у камина, непристойности не предлагать!!! – и Уолтер, опираясь на воображаемую трость и приглашающе размахивая несуществующей шляпой, важно поспешил к девушкам. Приличного вида девицы, на вид несколько старше наших мальчуганов, состроив недовольные и неприступные физиономии, поспешили поскорее убраться в свои далёкие и невостребованные «свояси».

– Ну вот, видишь, как всё просто? Эти ушли, других найдём! – и Уолтер достал из-за пазухи припрятанную сигаретку. – Эй, дядь, закурить не найдётся?..

Джон немного ошалело следил за довольно ухмыляющимся, выпускающим целые клубы дыма Уолтером. Уолтер, заметив это, издал на всю улицу радостный вопль, раскинул руки и нараспев громко произнёс:

– Я люблю тебя, старушка Англия, за то что в тебе так много лесов, полей и рек, а также за то, что в парках ходит без парней так много девушек, непременно желающих познакомиться с таким очаровательным молодым мужчиной как я… а также с моим другом Джоном, конечно же…

– Джон!.. – Уолтер подошёл поближе к нему и заговорил тихо, глупая пафосная усмешка сошла с лица его, – Джон, я же вижу, какой ты. Я знаю, что ты не такой как все. Мне всё это более чем близко. Сейчас я просто дурачусь, ну такая уж у меня натура…

Джон внимательно посмотрел в лицо своего нового друга и спросил:

– Не такой? Может быть. Но пока я не давал повода так подумать.

– Это только ты думаешь, что «не давал повода», я-то своих сразу примечаю. Я вот сейчас попытаюсь угадать немного про твою жизнь, а ты только попробуй сказать, что я где-то дал маху! Итак, по всему видно, что ты настроен так, как будто весь мир враждебен тебе, да у тебя и вид такой, словно ты ждёшь удара со всех сторон, да расправь ты плечи, чувак, любовь, всё что нам нужно – это любовь, как завещал великий Леннон… Ты, небось, не в ладах со своими родичами, они не понимают твоих увлечений, ну ещё может с девчонками неудачи сплошные, так это мы исправим, братан!..

Джон смотрел на эту клоунаду с элементами фольклора и жаргонизмами, и думал, ну вот что за странный человек?! Как можно ему довериться, открыться? Ведь ясно же, что от людей ничего хорошего не жди. Но видимо, на лице у Джона отражались все его эмоции, и наверно не надо даже было быть хорошим психологом, чтобы заметить и понять, о чём примерно он думает в данный момент. Вот Уолтер и почувствовал настроение Джона, снова став серьезным:

– Джон, я чувствую, о чём ты думаешь. Да что это за клоун, как можно ему открыться, как можно доверять ему и вообще дружить с таким. Такой я только перед другими, не близкими мне людьми, это просто элементарная самозащита. Пойдём ко мне, музыку послушаем. У меня сегодня родители поздно придут.

– Но, Уолтер, меня дома ждут, – сказал Джон, а сам уже знал, что пойдёт. Он, наконец, почувствовал какую-то симпатию к этому смешному на вид человеку, он даже подумал, что может, наконец, встретил единомышленника? Ну, не то чтобы уж единомышленника, а хотя бы просто того, кому можно без опаски довериться и ничего плохого не ждать.