Юля посмотрела с явным недоверием, а потом кинулась обнимать подругу.

– Ты вернулась? Это правда ты? Я так рада, Ника! Наконец-то!

– Не знаю… Все было так плохо, да?

– А это уже не важно! Дождалась! Так, не будем тратить время на марш-бросок до нашего корпуса и поедим здесь. Согласна?

– Согласна, – улыбнулась Ника. Она хоть и понимала, что предстоит ей не столько есть, сколько докладывать и отвечать на сотни вопросов, но была очень рада воодушевлению подруги.

Юля стоически вытерпела и путь к кафе, и покупку обеда, но как только они сели за стол, выпалила:

– Нутром чую, с тобой что-то приключилось! Ведь так? Ты же все-все мне расскажешь? – Она состроила жалобные глазки.

– Ну… – протянула Ника.

– Так, давай с начала, – прервала ее подруга. – Ты умудрилась опоздать! Я вообще не помню, чтобы раньше ты когда-нибудь опаздывала!

– Я и не опоздала, – хитро прищурившись, сказала Ника, но, заметив Юлино насупленное лицо, тут же добавила: – У меня проездной закончился. – На лице подруги смешивались теперь и радость, и нетерпение, и удивление. – Потом я села не в тот поезд, а чуть позже хлопнулась в обморок прямо на станции метро.

– Что?! – Юлины глаза округлились.

– Да нет, со мной все в порядке, кажется. То есть физически у меня ничего не кружится, в глазах не темнеет… Просто все так странно, я пока сама ничего не понимаю, – сказала Ника и растерянно уставилась в тарелку.

– Ну ты даешь! – воскликнула Юля. – И что было потом?

– Потом?.. А, ну там был парень, я на него посмотрела, глаза у него почти серые, а показались совсем синими и я… Не знаю, бред какой-то… Как будто оказалась в совсем другом месте, таком жутком, промозглом и неприятном, а там еще эти твари… брр… А потом я открыла глаза, и опять этот парень… Он вроде как врач и помог мне встать. И даже проехал со мной в поезде и проводил до эскалатора. Вот, – на одном дыхании выпалила Ника и снова уставилась в тарелку, не решаясь взглянуть на подругу.

– Ну ничего себе! Вот это да, поверить не могу. Что за парень? Симпатичный? Вы обменялись телефонами или что-то в этом духе? – уловив с ее точки зрения главное, поинтересовалась Юля.

– Юля, ты мелодрам пересмотрела, какие телефоны? Я же не знакомства там разводила, а сознание потеряла.

– Ну да, жалко, ты так давно ни с кем не знакомилась, – ляпнула Юля и осеклась, нахмурившись.

– Он сказал, что его зовут Сергей, но больше мне тебя порадовать нечем, уж извини, – Ника улыбнулась, и Юля заметно расслабилась. – По правде, единственное, что меня тогда волновало – каким чудом не опоздать на лекцию к Тихомирову.

– Да уж… Кстати, если мы сейчас не поторопимся, то и к Боголюбову не успеем, а нам еще в шестой корпус бежать.

До конца дня Ника старательно поддерживала видимость хорошего настроения, не желая расстраивать подругу. Ей стало стыдно за то, что она так долго игнорировала любые Юлины попытки растормошить ее и вернуть к нормальной жизни. Юля была права: после разрыва с Кириллом Ника ни с кем не встречалась и избегала любых знакомств. Впрочем, мало кто отваживался подойти к угрюмой, явно пребывающей в глубокой депрессии девушке, так что сложностей с этим не возникало. Но слова подруги всколыхнули воспоминания, к которым Ника научилась не возвращаться.

Она, второкурсница, и он, уже почти выпускник, собирающийся поступать в аспирантуру, познакомились на студенческом слете по обмену опытом между представителями разных вузов.

– Ну вот кто ездит в лес в белых кроссовках? – спросил он приятеля и рассмеялся. Они стояли далеко, но Ника услышала, и слова незнакомого высокомерного парня неожиданно задели ее.

– И чем тебе не угодили мои кроссовки? – спросила она грозно, подойдя вплотную и смело заглянув ему в глаза.

Парень ухмыльнулся.

– А у тебя хороший слух.

– Я и сама ничего, – зачем-то сказала она.

– Это я вижу, – улыбнулся он вполне дружелюбно.

А потом они безбожно прогуливали тренинги и доклады, купались в озере и до утра сидели у костра… И это стало началом отношений, затянувшихся почти на полтора года.

Расставание далось Нике нелегко. Когда он исчез, она упорно сдерживала себя от поиска встреч, головой понимая: если нужна – он вернется! Но быстро сдалась и, наплевав на гордость, писала сообщения, пыталась дозвониться, искала в сети… Он не отвечал. Она накручивала себя, убеждая, что с ним что-то случилось. А потом позвонила его мать. Она сказала, что Кирилл уехал и живет своей жизнью, в которой Нике нет места, и велела прекратить донимать ее сына. Он даже не соизволил лично сообщить ей об этом!

Ника замкнулась и, как ей казалось, перестала жить. Она ходила в институт, ела, пила, разговаривала с родителями и сестрой, но делала это на автомате, подчас удивляясь собственной бесчувственности. Она забросила свои увлечения и друзей и, чтобы не сойти с ума от отчаяния и боли, с головой погрузилась в учебу. Со временем боль притупилась, но Ника так и не научилась снова радоваться жизни. Пока не научилась.

Глава 2

Жизнь едва уловимо изменилась, как будто краски понемногу возвращались в нее. Тоска, сопровождающая повсюду так давно, что успела стать привычной, чувство потери, особенно острое и почти нестерпимое по утрам, никуда не исчезли. И все же Ника вновь разговаривала с подругами, улыбалась и даже шутила, а вечерами участвовала в столь любимых ее мамой семейных ужинах и проводила время с младшей сестрой. Правда, к концу недели у нее не осталось сил даже на это.

С прошлой пятницы ночами ее мучил один и тот же кошмар. Настолько реальный, что находясь в нем, Ника не понимала, сон это или явь. Раз за разом она оказывалась запертой в комнате-клетке, в щели между угольно-черных досок которой виднелась безрадостная пепельно-серая пустыня. Самое неприятное, Ника догадывалась, как именно попала в эту ловушку, но отчаянно не понимала, как у сна может быть продолжение и как это остановить. Она всеми силами старалась выбраться из чертовой клетки, но ничего не получалось. Единственное, что удавалось – это проснуться. Десятки раз за ночь в холодном поту она открывала глаза, но, засыпая, неизменно оказывалась все в той же клетке. Эта борьба изматывала, Ника не высыпалась и с каждым днем все сильнее боялась ночей. Усталость накапливалась, синяки под глазами росли, а Юля опять смотрела с тревогой.

Вечером пятницы родители с сестрой уехали на дачу. Ника наотрез отказалась ехать с ними, опасаясь, что начнет кричать по ночам и это будет отлично слышно в крохотном домике с тонкими стенами. Делиться с родными своей ненормальностью она пока не была готова. К тому же Ника надеялась за выходные отыскать что-нибудь о странных снах в интернете.

Истекли подаренные будильником пять дополнительных минут, и ей пришлось все-таки встать. Отрывистая поверхностная дрема хотя бы немного восполняла потребность во сне, но валяться в постели весь день Ника не собиралась. Не подходя к зеркалу, она провела щеткой по упругим коротким волосам и отправилась в душ. Потом выпила пол чашки горячего чая (заставить себя позавтракать было непосильной задачей) и попробовала накормить кошку Мусю, отказывающуюся от еды вот уже несколько дней. Есть Муся не стала.

– Придется все-таки вести тебя в клинику, – сказала Ника, погладив любимицу, и пошла к себе.

В комнате мягкий утренний свет проникал сквозь узорчатые тюлевые шторы и падал на светлые стены, которые, как и было когда-то задумано, сияли от этого маленькими золотистыми искорками. Не глядя на эту прежде радующую красоту, Ника быстро надела светло-синие джинсы и достала из шкафа первую попавшуюся кофту. Надевая ее, все-таки заметила цвет. Сиреневый – удачный выбор, когда-то был ее любимым цветом, к тому же шел к всегда чуть-чуть загорелой на вид коже и ярко-голубым, почти синим глазам. Только есть ли теперь разница, что носить?.. Внутри еле заметно кольнуло, но Ника давно привыкла на многое не обращать внимания.