========== Глава 1 ==========

Яркий, красочный мир вокруг сбивал с толку. Монотонные переливы серого вдруг, вспыхнув, окрасились множеством оттенков. Это было настолько ошеломляюще, что до конца совета Заганос продержался только на силе воли. Он ведь мог в бою сражаться, преодолевая боль и страх – а случившееся сегодня, к счастью, не так опасно.

Но стоило ему покинуть дворец, как водоворот красок и поток света нахлынул с еще большей силой, будто морская волна в бурю, сбивал с ног. С непривычки голова кружилась, знакомые и привычные улицы стали иными, и он свернул с обычного своего пути, направившись в тихую кофейню.

Здесь, по крайней мере, царил приятный полумрак, серо-голубые тона были ближе всего к тому миру, который Заганос привык воспринимать. И можно было опуститься на низкий диванчик, расслабленно опереться на мягкие подушки, прикрыть глаза, ожидая, пока подадут кофе и сладости. Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, приходя в себя.

Могло быть и хуже.

По крайней мере, его ни-шан* оказался не враг, а равный, соратник… и Махмуд-паша еще не успел обзавестись гаремом, долгами и детьми, и у него нет семьи, которая бы возражала против связи с выскочкой, за которым не стоит клан.

Быть связанным узами с мужчиной, теоретически, не так страшно – если избранный не из вражеской страны и равен по происхождению, никто такой брак не осудит. Вот юноше из хорошей семьи сбежать с девицей без роду-племени, как Мустафа… о таких историях при дворе говорят годами.

Заганос поморщился от воспоминаний о поступке приятеля, как от боли. Если бы Мустафа тогда отказался произнести обручальный обет в Храме Воды, то именно он сейчас сидел бы в совете тринадцати лучших военачальников.

А как совсем недавно во всех кофейнях, чайханах и игорных домах обсуждали брак дочери Озан-бея! Отец надеялся, что его любимое младшее дитя выберет прославленного военного, но девушка встретила торговца из Венедика и не побоялась расстаться с семьей. «В тот же день приняла решение и произнесла обет!» - взволнованно шептались что мужчины, что женщины. – «Да, ни-шан нам посылают сами небеса, но всё же… она почти не знала его…».

Это же просто слабость – доверять свои жизнь и благополучие другому человеку… Всю свою жизнь Заганос добивался обратного: чтобы другие зависели от него, считались с его мнением и поступками. Быть лучшим в учебе, лучшим на службе, создать свою сеть осведомителей, верных не только стратократии, но и лично ему.

И вот из-за какого-то наивного юнца, толком не умеющего владеть своими эмоциями, с таким трудом построенный уклад жизни готов обрушиться, как карточный домик.

Подали кофе. Грея руки об чашку и вдыхая аромат напитка, Заганос обдумывал, что делать дальше. Нужно просто подойти к этому вопросу, как к стратегии боя.

Предназначенные друг другу должны принять решение, быть ли вместе, в течение одного цикла. Тридцать дней. Месяц на размышления.

Хотя, учитывая нынешнюю ситуацию, месяца может и не быть: они оба в любой момент могут получить приказ от Верховного паши отправиться на границу или в дипломатическую миссию в другую страну.

Следует поторопиться. Раз и навсегда покончить с этим вопросом, взвесить все за и против, сделать свой выбор, чтобы на первом месте по-прежнему оставались политика и благо страны.

Что же… свои преимущества у браков между ни-шан есть. Говорят, такая связь придает сил, люди живут дольше и до преклонных лет сохраняют ясный ум, крепкое здоровье и желание жить. Халил-паша тому пример – он самый старший в совете, но до сих пор способен работать наравне с молодыми и хранить в памяти сотни мельчайших подробностей. А его достопочтенной супруге никто на взгляд не даст ее шестидесяти пяти лет, ее зрение осталось таким же, как в двадцать, и она до сих пор вышивает картины, которые хвалят люди.

Заганос тоже восхищался творениями Эсме-хатун, хотя понимал, что не сможет оценить их в полной мере. За время, проведенное на военной службе и в совете, он сохранял такой холодный и неприступный вид, что никому не приходило в голову поинтересоваться, встретил ли он свою пару и различает ли он цвета. Разве что Эсме-хатун, слушая его тщательно продуманные комплименты, улыбалась с едва заметной ноткой горечи и отводила взгляд…

Говорят, что те, кто вступает в союз с ни-шан, меньше рискуют потерять детей из-за тяжелых родов или детских болезней. Забеременев от избранного, женщины легко переносят беременность и легко производят потомство на свет, а пары из двух мужчин или двух женщин прибегают к магии. И, как бы там ни было, дети супругов, чей брак был «заключен на небесах», растут более здоровыми и выносливыми. Для многих глав кланов это важно.

Ценный козырь для одиночки, у которого нет кровной родни в Турции, не правда ли?

И пусть Махмуд-паша наивен, пусть он отстаивает свои чересчур возвышенные идеалы с пылом, достойным лучшего применения – он происходит из клана Тугрил, он унаследовал состояние семьи, и даже без связи избранных он выгодный жених.

Допив кофе и заказав еще чашку, Заганос усмехнулся.

Итак, на одной чаше весов – цветной мир вокруг, политически выгодный брак, возможность обзавестись несколькими здоровыми наследниками и самому до преклонных лет сохранять силы и острый ум, что пойдет на пользу и государству. На другой – уже привычная независимость, привычная безопасность, когда никто не вторгается в уютное одиночество, не тревожит покой. Возможность действовать так, как считаешь необходимым, не оглядываясь на мнение супруга.

Хорошо, но решающий выбор зависит от двоих. От брака может отказаться Махмуд-паша. Разве это не вероятно? Юнец, воспитанный, наверное, на романах о возвышенной любви к прекрасной ханум, обладающий всеми этими невероятными добродетелями вроде златых волос, глаз цвета неба и нежностью голубки, не слишком-то будет рад узнать, что его ни-шан – мужчина на одиннадцать лет старше и с не самым легким характером.

Кремовый оттенок пирожного кадаиф**, розовые и ярко-зеленые цветочные узоры на белом блюдце, яркие капельки малинового варенья, металлический блеск столовых приборов. Светлые зеленовато-белые и насыщенно-фиолетовые гроздья винограда. Заганос принялся за десерт не сразу, насмотревшись на цвета, которые раньше знал только понаслышке. А это опасно – насладившись тем, как выглядят самые обычные и привычные вещи в цвете, возвращаться в черно-белый мир будет печально.

Но политик и военачальник не имеет права желать для себя простого мещанского счастья.

*

- Дедушка Халил, сегодня я встретил ни-шан! Ибрагим говорил мне, что, когда встречаешь свою судьбу, мир вокруг меняется, но чтобы так… - восторженно рассказывал Махмуд опекунам вечером, за чаепитием. – Когда мы с вами пришли на совет и вы представили меня, перед глазами всё будто вспыхнуло белым светом, а потом… потом…

Он не мог найти таких слов, говорил быстро-быстро, и даже к любимому рахат-лукуму не притронулся. Халил-паша с женой приняли его в свой дом после гибели родителей, вырастили, как родного, и с ними первыми он спешил разделить радость от того, что теперь у него обязательно будет собственная семья.

- Я всегда говорила тебе, что это обязательно случится, - тепло улыбнулась Эсме-хатун. – Ты уже говорил с ни-шан наедине?

Махмуд опустил взгляд. К щекам приливал жар.

- Н-нет. Я даже не знаю, кто он. Просто всё вокруг внезапно перестало быть черно-белым, но я ведь не мог тогда сказать, что случилось… а потом… потом я должен был идти на встречу с наместниками из доверенного мне округа и ознакомиться с текущими делами. Не знаю…

Он, наверное, и правда так поторопился. Увлекся теми картинами, которые не раз уже рисовал в воображении – что его дом станет таким же уютным, как дом дедушки Халила и бабушки Эсме… что он будет вместе с ни-шан любоваться вышитыми гобеленами, выбирать на рынке мебель, ткани для отделки и всякие красивые вещи… огромный столичный особняк, в котором давно не жили, снова будет таким, как при маме и папе…