Она подняла на меня быстрый взгляд, и он уже не был пустым и равнодушным. Он был напуганным, отчаянным, и в то же время какая-то крошечная надежда как будто загорелась в нём. Как будто Диана хотела что-то сказать мне, но не верила, что я смогу помочь ей и боялась моей реакции.

- Аня… я… - и снова замолчала, и лишь через долгую секунду закончила: - Хочу родить ребёнка.

- Ребёнка? – я удивленно заморгала.

- Да, - она снова в смущении опустила взгляд. – Если честно, я никогда не думала, что захочу этого и всё такое, но…

Я слушала её сбивчивое неловкое бормотание и думала: «Чёрт! Ну, какая же я дубина! Могла бы и сама догадаться!». Всё это её увлечение проблемами зачатия в однополых семьях, пинетками и многозначительные взгляды на прогуливающихся по улице молодых мамаш… Мне двадцать четыре года, и, наверное, материнский инстинкт ещё не проснулся во мне, поэтому я не всегда понимала и замечала чувства Дианы.

- Тебе двадцать девять. Время ещё есть, - сказала я как можно мягче. – Мы можем пока обдумать это дело.

- Правда? – теперь настал её черед удивленно хлопать ресницами.

- Ну да. До тридцати пяти точно родишь.

- То есть… ты не против?

- А с чего бы мне быть против? Ребёнок – это же здорово!

- И ты… ты смогла бы относиться к нему как к своему собственному?

- Ну, разумеется. Ведь мы бы воспитывали его вместе.

Но Диана всё ещё смотрела на меня с недоверием, как будто хотела сказать: «Ты серьёзно что ли? Подумай хорошенько! Я ведь не в теннис тебе предлагаю сыграть!».

- То есть… - она запнулась, подбирая слова. – Ты не думаешь, что у этого ребёнка была бы ущербная семья? Не думаешь, что детей можно заводить только в нормальных семьях?

- В нормальных? А у нас ненормальная? Разве у нас уже не семья?

- Ну, не знаю… - она растерялась, избегая моего внимательного взгляда.

- Ты знаешь, - я горько улыбнулась. – Просто боишься верить.

Да, она боялась. И мне не в чем было её упрекнуть. Потому что когда-то любимый человек бросил её под предлогом «нормальной семьи», и от этого какой-то мутный чёрный осадок остался на её сердце. И я думала, что помочь здесь может только время. И я тоже смогу. Пусть и не сразу.

- Ди… Я хочу, чтобы у нас был ребёнок. И может, даже не один, это уже как Бог даст. И когда мне захочется родить, я не уйду от тебя к мужчине, обещаю. У нас нормальная семья, пусть и не совсем стандартная, да… Но никакой другой семьи мне не надо. И хочу только эту, только нашу с тобой. Да, конечно, поначалу с ребёнком будет тяжеловато… Меня не так давно взяли на работу, и у тебя тоже нет постоянных заработков сейчас, так что…

Но Диана уже не слушала меня. Она плакала.

И мне стало вдруг очень больно за неё. Мне нестерпимо хотелось повернуть время вспять и стереть все обиды, всю причинённую ей боль. Даже забрать её себе, если потребуется. Но я ничего не могла сделать. Эта боль принадлежала только ей, и это были только её раны.

Я подсела к ней ближе и осторожно обняла, поглаживая её волосы.

- Глупенькая… - шептала я. – Ну что ты расплакалась? Всё у нас будет хорошо. Всё у нас ещё будет.

- Спасибо. Спасибо за это, - шептала она в ответ, крепко прижимая меня к себе. – Мне теперь легче. Мне теперь так легко, словно я снова могу дышать. Я теперь знаю. Всё знаю и понимаю. И кто я, и чего мне всегда хотелось. Я знаю. Спасибо тебе, Аня.

И мне показалось, что эти слова были лучшими из всего, что когда-либо произносила Диана.

- Да… - сказала я, и губы мои дрогнули. – Это хорошо. Я рада, что ты поняла.

- Да. Всё благодаря тебе, Аня. И… возможно, для тебя… Возможно, ради тебя я снова смогу увидеть мир во всех цветах.

И сейчас уже поздний вечер, и Диана спит рядом со мной. Её лицо во сне спокойное, а дыхание ровное, и одной рукой она обнимает меня, так что я теперь боюсь шевельнуться. Мне кажется, нет, я уверена, что сейчас она видит прекрасные сны, и я улыбаюсь.

Это наше настоящее. А что будет дальше, я не знаю.

27 ноября 2009 – 19 марта 2010