Шарковский сказал: – «Начинается…».
Нам рассказали, что он заговаривался, видимо, по пьянке проиграл деньги (у него должно было быть 100 руб., а он обнаружил только 5 руб.). Выяснилось, что он и раньше был не здоров, ну и прочее. А парень в психиатрической лечебнице в Усть-Каменогорске. Рита два дня плакала, побледнела, осунулась, – боюсь, что с потерей Пантелеева, он должен был работать у нас геофизиком-радистом, мы потеряем сразу двух человек.
Другие новости тоже были не утешительными. Не было снаряжения, продовольствия, денег, лошадей. Одним словом, наш выезд ничем не напоминал подготовку к путешествию на «Кон-Тики».
Я пытался звонить в Москву. Заплатив 3 руб. 60 коп. за вызов и прождав 2 часа, я получил ответ, что в моей собственной комнате в 8 часов вечера никто не подошел к телефону! Нелепость и очередные фокусы связи. Послал телеграмму, написал письмо – имею желание поругаться по этому поводу со всей связью Советского Союза. В 11 часов ночи в темноте и под мелким дождичком топал по незнакомым улицам на базу экспедиции.
31.05
Мы выехали в Берель. Шарковский, не знаю уж каким путем, добыл большую часть снаряжения, продукты под аванс из магазина геолпродснаба и 1000 руб. наличными. Альпинистского снаряжения мы так и не получили, если не считать двух ледорубов.
Ледоруб
Выехали 2-мя машинами: ГАЗ-69 и «дредноут» ЗИЛ-151. Дорога мне уже знакома. Сначала Казахстанский мелкосопочник, потом предгорья – долина Иртыша, древняя долина Бухтармы с прекрасно выраженным по левому борту тектоническим уступом, чудесная складчатость, а потом Катон-Карагай, Урыль, хлипкий паром через Бухтарму и родная Берель. Погода была переменная. Из Казахстана в горы мы ехали навстречу дождю. Он не преминул нас накрыть, как только мы начали спускаться с перевала, потом снова немножко солнышко и немножко дождь. Точнее, дождя больше, солнца меньше.
ЗИЛ-151
По дороге через Усть-Каменогорск заехали навестить Пантелеева. Жуткое зрелище. Серый барак за серым забором. Окна зарешечены. Видны больные в халатах. Какой-то мальчишка дико засмеялся, увидев нас. Другой поминал Кузькину мать и милицию и доказывал, что он лучше других знает демократические законы нашего государства. Больные алкоголики принимали на крыльце очередную дозу лекарственной водки, проделывая с ней непонятные мне махинации. К Пантелееву прошли Рита и Шарковский. Рита вышла снова вся в слезах, Шарковский мрачный. Врач сказал, что если умопомрачение на почве алкоголизма (белая горячка), то Юра пролежит месяца 2—3, если нет, то и больше – может быть, совсем не выйдет. Подавленные виденным и слышанным, мы поехали дальше.
Берель встретила нас дождем. Дождь шел три дня и только сегодня к полудню прояснилось. Машины уехали. Мы получаем имущество и пр. Все как будто нормально. Должен только отметить, что Таня держится очень замкнуто. Нехорошо. Мне это очень не нравится.
7.06
ГАЗ-69
Дожди продолжаются и горы вокруг вместо того, чтобы чернеть, становятся белыми. Уехавшая 5/VI машина увязла в грязи, не доезжая парома, даже «дредноут» и тот увяз.
Вызывали трактор вытаскивать их. Получено сообщение по рации, что трактором вытаскивали и машину Молчановского. Но мы твердо уверены, что и сюда придет лето. Сегодня снег на ближайших склонах сошел, но дальние вершины стоят ослепительно белые, особенно, когда в «окно» проглядывает солнце. Из Шимонаихи с нами приехали двое рабочих и повариха. Рабочие – Анатолий и Рая. С Анатолием уже произошло «приключение»: он должен был отгонять на выпас арендованных лошадей, оседлал себе коняшку, бодро приехал в лагерь, бросил повод на шею лошади и стал слезать. А ноги, конечно, в стремени по колена. Нога застряла, он упал, а лошадь испугалась и поволокла его. Хорошо еще вовремя высвободился – проволокла метров 20, а могло быть хуже. Когда он отогнал лошадей, они побежали не на пастбище, а в табун, откуда их только что пригнали. Анатолий спокойно поехал за ними. На вопрос Шарковского, почему он не торопится завернуть лошадей, он ответил что-то вроде Соколовского «не убегит».
Рая – молодая, здоровая девчонка, эдакий 17-ти летний «фордик». Особенно сильна грудь – молодая упругая, торчком. У Раи имеется интересная черта: в отличие от обычного круга набираемых рабочих, которые держатся обособленно от «интеллигенции», она не делает никакого различия между начальником, геологом, коллектором, рабочим и резвится, если можно употребить это слово, словно попала в родную компанию. Думаю, что это у нее от молодости и неведения – она, кажется, первый раз в экспедиции. А, в общем, такая душевная простота – это очень хорошее качество.
Поварихе Клавдии Ивановне – лет 40. Она очень чистоплотна, старательно, разнообразно и вкусно готовит.
Стриги «под Котовского»
Теперь о делах текущих. Вчера истопили баньку и славно попарились. Перед баней остриглись наголо. Теперь за столом сверкают пять «бритых лбов». В фильме «Котовский» есть такой эпизод, когда один из бойцов на вопрос как его стричь, ответил: «под Котовского». Сергей, когда сел стричься, сказал: «Сделайте мне прическу под Шарковского».
День сегодня выдался солнечный и жаркий. После завтрака закончили оформление лагеря и Олег повел нас на та тренировку по скалолазанию. На вершине 25—20 метров скалы он вбил два крюка и мы поочередно совершили подъем и спуск по скальной стенке со страховкой веревкой. Сначала был подъем. Когда поднималась Таня (после Сердобова, которого я страховал), мне казалось, что все просто и было даже весело смотреть, как она «распятясь» (от слова «распятие») на скале ловит ногой невидимую опору. Когда же я сам полез, то оказалось, что это совсем не смешно. Стенка гладкая с маленькими выбоинками и приступочками, а ведь все-таки я человек с размером и весом. В одном месте я так и не нашел за что уцепиться и преодолел его сам не знаю как. Когда вылез наверх, руки и ноги гудели, словно перетащил на гору воз дров. Спуск показался мне легче, хотя тоже не везде было ясно, как и куда поставить ногу. Тем не менее, в результате первой тренировки, у меня появилась уверенность, что мы взойдем на Белуху.
Еще о тренировке – мы (Сердобов, Таня Гостева и я, Рита и Шарковский) поднялись и спустились по такой стенке, где никому из нас и в голову не приходило бы спускаться или подниматься. И ведь все это мы сделали, хотя и со страховкой, но без помощи веревки, т.е. поднялись и спустились совершенно самостоятельно. Потом купались. Вода в Бухтарме ледяная. Один нырок и на берег – но хорошо, не расскажешь!
9.06
Сизов получил полевую сумку и навесил на нее маленький замочек (!). Чудесное дополнение к его калошам.
Вчера состоялся первый совместный маршрут. Цель – составление разреза. Шли гурьбой и, естественно, это было не по рабочему шумно. Кончилось тем, что Шарковский прекратил работу и сказал, что завтра даст каждому по участку для самостоятельной обработки. Сегодня, после завтрака, вышли на разрез каждый на свой участок. Вчера же прибыли лошади из Кош-Агача – 60 или 90 лошадей. Их гнали через Укок. В Берели выяснилось, что на них нет нужного санитарного оформления и местные власти поставили их на карантин на 1.5 месяца. Интересно, как наши выйдут из этого положения.
Умерла хозяйка дома, в котором мы еще два дня назад ели и пили. Пришло письмо от Боба, оно полно восклицаний, но нам так и осталось неясно: женился он или отложил это дело до осени. Из Каменогорска сообщили, что Юрке не лучше. Ритуля ходит молчаливая, почти не улыбается. Она здорово изменилась со времени замужества – просто новый человек стал. Таня все время рядом с ней.
