— Сколько влезет в один галеон, тех отвезём в Перу, будут рабами у инков, а остальных…, пока пусть поработают на сборе трофеев, а потом решим.

— Так у нас же четыре галеона! — Возразил кто-то.

— Значит так, даю задачу на три дня! Ровно на столько мы здесь задержимся. Собрать лучших коров, овец, к ним конечно и по несколько быков и баранов, разместить их на остальных трёх галеонах, один галеон забить оружием и порохом, захваченным у испанцев, всё серебро и золото на Касатку и Перуна, самых молодых испанцев на галеоны к животным, остальных отпустим потом. Ну и остальные трофеи тоже по мере ценности на галеоны, рис на яхты грузим, будем есть в дороге.

— А рис — это что?

— Это такое зерно белого цвета, я видел у них на кухне, значит ещё есть. Да какао-бобов собрать везде и тоже на галеоны. В целом это главное, ответственный за всё Наум Колесников, Па Той товарищ.

— А с девками что делать? — Редкий вопрос от индейца, они не так как белые заморочены на эту тему.

— У вас три дня! С собой девок не брать. — На этой фразе покинул почтенное собрание командиров, оставив наедине с кучей задач.

Валить надо было, как можно быстрее, пока стояла хорошая погода с попутным ветром. В другом раскладе, можно было зависнуть на месяц-полтора, как тогда в Лиме. Пошерстить закрома в горах, может до карибского побережья сходить. А так получились довольно скудные трофеи, принимая во внимание, какой ценой досталась Панама. С другой стороны, наверно это и хорошо, первая рота, сторожившая Кальяо — порт в Перу, такой силе не могла противостоять, просто кончились бы боеприпасы.

Одного парнишку из инков, который за три месяца довольно сносно научился говорить по-русски, взял с собой, особенно важно, что он единственный из пятерых хорошо говорил и по-испански. Вот с ним мы пошли пройтись по организованным загонам для пленных. В этот раз их было чрезвычайно мало, обозлённые воины Аркаима, впервые получившие столь серьёзный отпор, в последней атаке проявили настоящую ярость. Что до взятия самого города, то, наконец, стали применять гранаты в полном объёме, все помещения типа подвалов или больших комнат предварительно забрасывали гранатами. Огромный, да просто чудовищный расход гранат, совсем меня не расстроил, нечто подобного я и ожидал — рано или поздно. Безусловно, выживших было гораздо больше, чем могли бы вместить наши галеоны, но качество выживших не подходило нашим задачам. Негры, индейцы, кроме ренегатов на службе короля, нас не интересовали от слова совсем. Испанцы в возрасте тоже относились к категории лишних: как ни странно, но именно взрослые отцы семейств поднимали бунты и пытались бежать, молодые же, спокойней относились к участи пленных. Да и отдача от молодых больше, если здоровые и сильные.

С умным видом походил по полям, присаживаясь и пытаясь понять, что за хрень растёт, потом по загонам почесал, нет, коров и овец не чесал, но потрогал, чтобы не терять образ знатока, чуть окрасил его барским поведением — мол невместно мне коровок щупать! Собрал с собой русских моряков и попросил всячески помочь Науму отобрать животных, он с животными почти как я разбирается, только ещё лошадей запрягать умеет. Наконец, добрался и до пленных.

Прилично, по европейским меркам, одетый и почти не помятый крепыш молился своим богам, нарочито продолжая игнорировать вошедших гвардейцев со мной вместе. Судя по тревожной реакции остальных, этот мужчина явно бросал мне вызов своим поведением. Вычурный стул, одиноко стоящий возле стены, принял мою царственную тушку. Я кивнул головой гвардейцам в сторону бунтовщика на коленях.

— Сейчас вы победили, но ваша победа последняя, скоро король пришлёт войска и тогда всех пиратов поймают и вздёрнут на виселице. Жариться вам всем в пекле за все злодеяния. Зачем вы убили всех монахов-доминиканцев, зачем вы убили епископа? Вы дикари!!! — С большим трудом перевёл куда как более словообильные изливания испанца мой толмач.

— Кто ты? — Не в пример короче был мой первый вопрос.

— Хорхе бла-бла-бла де Касерас (А может Кацирес). — Мне хватило вырвать из трескотни — Хорхе де Касерас, ох уж эти испанцы со своими длинными именами веселят неимоверно, наверно, имена не только отца, а всех, кто свечку при зачатии держал, вписывают.

— Ты, Хорхе, в бога веришь? — слегка оторвав спину от спинки стула, навис над ним.

Услышав перевод, этот придурок опять начал сжимать ладошки и бормотать молитвы.

— Запомни, чудик, ко мне прилетал Ворон и передал весть от Создателя, что сжечь осиное гнездо вероотступников в Панаме — богоугодное дело, только поэтому мы здесь. — Нет, не до конца инка к работе переводчика готов, вон как долго слова подбирает.

— Но вы же не католики! — Немного подрастерялся Обсерас.

— Вот видишь, Хорхе, это твое главное преступление против Бога, ты веришь не в него, а в католиков. Что сказал бы тебе на это пророк Иисус? Теперь ты понял, что место в долине Хелы уже для тебя готово? — Пусть подумает, если есть чем.

— Я буду молиться о прощении, Бог милостив. — Ещё одно неуверенное возражение.

— Если ты так уверен в милосердии Бога, значит и моих воинов он уже давно простил. Видишь, как они счастливы. А ты подумай пока, почему он так поступает. На той ли ты стороне веры, хорошо думай! — Вброс новой информации, исключительно, чтобы этим идиотам было о чём подумать на досуге, вымывая мысли о бунте. Не хочется их убивать просто потому, что они не поместятся в галеоны, злодейство должно быть рациональным, не ради самого злодейства.

Жуткое пекло не располагало к прогулкам, поэтому я устроил перекур под кроной раскидистого дерева. Обилие фруктовых деревьев на столь небольшом клочке земли поражало, тут были и апельсины, и лимоны, и авокадо, ещё целая куча разных плодовых деревьев и кустов, названия которых я даже не знал, но поручение набрать саженцев, для высадки на Кочиме, отдал. Если бы не адская жара, то это было бы райское место, но особенно трудно было моим парням из тлинкитов, для многих это был первый поход и такой жары они просто не видели, да ещё и осень по календарю — организм настроился к морозам, а тут пекло.

— Директор Игорь, смотри какую ящерицу огромную мы поймали. — Вырвал из полуденной дрёмы, вернувшийся из разведки вверх по реке Букуас. — Убить пришлось, она сожрать хотела последнего испанца.

— Букуас, я тебя в разведку посылал или за ящерицами охотится? — Сощурил глаза, рассматривая измазюканного по пояс в грязи ротного.

— Так точно, товарищ директор, разведал, на той стороне реки и в сторону севера много садов, негры там рабами, их не трогал, а всех испанцев убили, только одного взяли с собой, но он сбежать хотел, а потом раз, и его ящерица схватила, ну мы её и убили.

— Веди. — Превозмогая сопротивление лени, как расплавленную смолу, вырвал расслабленное тело из плетённого кресла. Небрежно махнул рукой, зовя за собой толмача.

Не доходя до реки метров двухсот, в тени апельсиновой рощи, расположился один взвод Букуаса. При моём появлении вскочили на ноги.

— Здравия желаем, товарищ директор. — Обессилено вырвали из чрева положенное приветствие.

Меня же короткая прогулка даже взбодрила и я поприветствовав парней, подошёл к туше…, ну точно крокодил, если это не самый крупный экземпляр, то живут они тут рисково. Длина туши за три метра, зубки с палец, причём заметно, что часть уже выдрали на сувениры. Опять приходится возглавлять, ну из той оперы, когда не можешь предотвратить — возглавь.

— Так, воины, зубы вырвать себе на память, только поделить между всеми честно, шкуру снимите и найдите местных, кто умеет их выделывать. Сделаете каждому кусочек на нашивку рукава, отныне ваша рота, называется Кайман, так зовут эту ящерицу(хотя сам был в этом не уверен). Не хватит на всех, разрешаю ещё поймать этих кайманов, только осторожно. — Перевёл взгляд на пострадавшего от укуса каймана. Серьёзно, разорвал всю ногу от колена до пояса, как причиндалы не вырвал — видимо чудом.

— Ты зачем бежал, разве не знал, что здесь эти чудовища? — Хлопаю по плечу инку, чтобы перевёл.