— Я согласен! — вдруг подал голос Ник.

— А я не знаю! Мне страшно, Тим! — испугалась Олли.

Май преподнес им две объемные колбы с темно-кровавым пюре.

— На вкус — дрянь, конечно, полная, но зато хоть нормальными людьми станете! — подмигнул Май.

Ник принял колбу и открыл рот.

— Стоять! — вдруг вскрикнул Тим. — А ломка?! Про ломку ты забыл? Или тут в подвалах неиссякаемые запасы великаньего мяса?!

— Н-д-а-а-а… ломка! — Май закусил нижнюю губу и подошел к мониторам. — Ломка будет, да… ломку никак не обойти… — шептал он, глядя на экранные показатели.

— Но ты же выжил! — Ник посмотрел на Тима.

— Просто… нечем было убить себя! — хмуро отозвался Тим.

— Ну и что?! — вскрикнул Май. — Ну да, ломка будет. Полностью снять ломку никак нельзя, но есть препараты, которые ее облегчат.

— Что значит «облегчат»? Как? Насколько? — спросил Тим.

— Насколько? Ну… будут неприятные ощущения, конечно. Головокружение, тошнота, головная боль… Но ведь это же не смертельно?! Поболеете пару дней, и все! Хоть заживете нормально!

— И вонять перестанете… — влез Ники и, получив затрещину, скрылся вновь.

— Я не знаю… Я боюсь! — почти плача, прошептала Олли.

— Я тоже не знаю! Все это колдунство инопланетников… я этому не доверяю! — объявил Тим.

— Не «колдунство», а наука! Вот все данные! — Май кивнул на экран. — Ясно же написано!

— И все равно, от инопланетников всегда было одно только горе! — упрямился Тим.

— Тим! — вдруг громко сказал Ник. — За тебя! — и, подняв колбу, выпил все большими глотками.

========== Глава 39 ==========

— Это больно?

Подслеповатое, негреющее солнце поднималось на востоке, и холодный резвый ветер уносил темные снежные облака куда-то далеко-далеко за таежный горизонт.

— Ломка — это сильно больно?

Тим сидел в одних штанах на заснеженной траве, прислонившись спиной к сосне.

Ник был в волчьей шубе. Он подошел тихо и начал без приветствий:

— Насколько больно?! Ответь мне!

Тим, медленно поднимая голову, молча осмотрел его снизу доверху.

— Больно… — тихо сказал Тим.

— Как больно?

— Это самая страшная боль, которую ты можешь себе представить, плюс еще чуть-чуть сверху…

Ник стоял, тяжело дыша. Облизав губы, он вдруг плюхнулся на колени Тима и взял его за плечи.

— Опиши! Как это?! Что чувствуешь?

Тим хотел отвернуться, но Ник удержал его голову.

Тим долго осматривал лицо Ника, прежде чем начал отвечать:

— Представь себе боль, которая настолько огромна, что убьет тебя, — Тим посмотрел ему прямо в глаза. — Вот такая вот боль, только ты не умираешь. Время идет, тебя выворачивает наизнанку, а ты не умираешь и даже не теряешь сознания.

— И ты это выдержал? Ты через это прошел?!

— А куда мне было деваться? — прошептав, усмехнулся Тим.

— Бедный! — ахнул Ник. — Бедный, бедный, несчастный! — и, взяв его лицо в ладони, впился в губы.

Тим тяжело задышал, высвободил губы и поспешно зашептал ему в лицо:

— Прости меня! Прости-прости! Я не хотел тебе говорить всех этих страшных слов! Мне просто было больно внутри, и я хотел сделать больно и тебе! Но я так не думал! Я просто…

— Я знаю, — чуть слышно ответил Ник. — Теперь… Теперь я хорошо для тебя пахну?

Тим смотрел на него во все глаза:

— Да. Теперь хорошо! — он усмехнулся и зажмурился.

— Как? Теперь чем пахну?

— Малиной с молоком… И свежими зелеными листочками мяты немного… и…

— Да пошел ты! — и Ник шлепнул ему пощечину. Потом прижался лбом к лбу, еще раз поцеловал его и растянулся и улегся на Тиме.

Первое время Тим лежал молча. Лес вокруг был просторный, сосны далеко отступали друг от друга, и он хорошо видел, как в лазурном небе толкаются чистые облака.

— Никак не могу привыкнуть, что зима уже, снег на улице… и можно без шубы, — проговорил Ник, увидев, как Тим приглаживает волчий мех у него на плече.

— Это скоро пройдет, — вздохнув, ответил Тим. — Стальная кровь сильная и быстро вышибет из тебя все человеческое…

А потом они не заметили, как начался закат.

Воздух стал морозным и звеняще-прозрачным. Ледяная корка хрустела под ногами.

Стройные сосновые стволы вспыхнули и заполыхали огненно-красным закатным маревом.

Река приобрела окоченевше-голубой оттенок морозной стали.

Они вдвоем сидели на высоком обрыве, свесив ноги, и провожали красный глаз солнца, заваливающийся в голую тайгу на том берегу.

Ник взглянул на Тима и сказал:

— Давай будем вместе всегда!

— Давай, — тихо ответил Тим и взял его за руку.

Ночью луна сияла так, что глазам было больно смотреть на нее. А они все так же сидели на берегу, взявшись за руки, и молчали.

Потом луна ушла, и все затопила неестественная тьма. Но им все равно было хорошо и тепло.

И вскоре чернота на горизонте превратилась в синеву. В синеве становилось все больше золотого света, и вынырнуло наконец-то красное солнце.

Прибежал Ники. С разбега он спрыгнул с обрыва и кубарем домчался до берега.

За ночь вода отступила, и в низине осталась лужица, затянутая прозрачной коркой льда. Ники расколол ее, стал прыгать по луже, а потом ухнул в реку.

Тим с Ником встали и, забыв про волчью шубу, спустились на берег.

Солнце поднялось уже высоко, и было радостно на душе, потому что впереди был еще целый ясный день, казавшийся бесконечным!