Мир отчасти кажется чёрно-белым. Нет, краски видны, они въедаются в память, остаются пятнами на сетчатке глаза, но всё равно видятся тусклыми отголосками воспоминаний. Трэвис подпирает щёку кулаком и разглядывает букет искусственных цветов на подоконнике кофейни, в которой он завтракает. Его собственные глаза — белые и прозрачные, пока ещё.

Трэвису двадцать четыре, и плевал он на все моральные принципы и устои.

— Ваш кофе, — официантка с тёмными, едва ли не чёрными глазами и такими же смоляными кудрями ставит на стол чашку и кладёт рядом сдобную булочку. — Что-то ещё? — она улыбается и поправляет волосы, забирая выбившуюся из хвоста прядь в густой хвост, больше похожий на облако.

Трэвис смотрит на неё несколько секунд и думает, что или она сумасшедшая и наивная дурочка, или она просто совсем недавно нашла своего ‘мэйта. Они ведь всегда так улыбаются, когда находят. Мерзость-то какая.

— Только если ещё одну вашу улыбку, — Трэвис тоже улыбается и даже подмигивает, и девчонка розовеет, но спешит продемонстрировать на тонком пальчике кольцо и сбегает к другому клиенту. Трэвису остаётся только ещё раз усмехнуться и глотнуть кофе.

В последний отчаянно хочется добавить чего-то покрепче, но впереди ещё целый день.

На улице холодно, сыро и ветрено. Трэвису приходится поднять воротник пальто и спрятать в нём сразу же замёрзшие уши, прежде чем он садится в такси и говорит водителю адрес. Ехать всего несколько кварталов, а счётчик крутится как сумасшедший, но Трэвису слишком холодно и плевать на деньги, чтобы идти пешком.

— Меня зовут Трэвис Пинчер, — говорит он девушке на ресепшене, когда поднимается на нужный этаж. — Я на собеседование на должность личного помощника мистера Джозефа Беннета.

— О, — девушка поднимает на него взгляд и сразу же опускает голову, заметив его глаза. Вот они, чумные люди двадцать первого века. Люди с белыми глазами, которые, возможно, принесут в чью-то жизнь счастье, а возможно, убьют кого-то и оставят гнить в любовной агонии. — Я скажу, что вы пришли немного раньше. Мистер Беннет будет рад.

«Да ну?», — мысленно хмыкает Трэвис, рассматривая себя в зеркале над ресепшеном, пока девушка звонит боссу.

Он красивый, бесспорно. Высокий, поджарый, с правильными чертами лица и холодным спокойствием во взгляде. Неудивительно, что он популярен. Неудивительно, что он пользуется этим. Неудивительно, что ему совершенно не стыдно.

Вероятно, он проиграл свою совесть в лет шестнадцать, когда увлёкся покером и Аланом Швиммером, учившимся на год старше. Известный обольститель, ни разу не обладатель белых глаз, потому у Трэвиса ни разу не возникло романтической мысли о том, что они могут оказаться ‘мэйтами. Но кого это волновало, если у Трэвиса всё замирало внутри от одного взгляда и тихого выдоха на ухо, когда Алан наклонялся к нему, разглядывая карты в его руках.

Алан Швиммер давно исчез из его жизни, примерно тогда, когда решил, что покер в небольшом городке на юге Орегона — это скучно, и уехал в Вегас. Трэвис слышал, что он пытался мошенничать в казино и его закатали в асфальт, но через пару лет мать рассказывала ему о том, что Алан вернулся домой и теперь работает в какой-то забегаловке. Но из жизни Трэвиса он всё равно исчез, забрав с собой его девственность, наивность и совесть.

— Прошу, мистер Беннет готов вас принять, — перед Трэвисом открывают двери, и он проходит внутрь просторного кабинета с панорамным окном во всю стену. Конечно, какой большой босс без больших окон на тридцать седьмом этаже нью-йоркского небоскрёба.

Трэвис прячет смешок за тихим покашливанием и тут же широко улыбается, подходит к столу и протягивает руку высокому мужчине в костюме. Трэвис знает его лицо, видел в газетных вырезках и на фотографиях в интернет-сводках новостей.

— Доброе утро, мистер Беннет. Рад, что вы согласились побеседовать со мной.

— Надеюсь, вы не потратите моё время зря… — Джозеф сухо кивает и приподнимает одну бровь, недвусмысленно делая паузу.

— Трэвис Пинчер, — сразу смекает Трэвис, представляется и продолжает улыбаться.

Мысленно он отсчитывает от десяти до одного и прячет победную улыбку, когда белые глаза Джозефа начинают менять оттенок на мятно-зелёный. Собственные глаза немного, но привычно зудят. Трэвис прикасается подушечками пальцев к векам, но тут же поднимает взгляд на Джозефа и едва ли не хохочет в голос от его изумлённого лица.

Он знает, что его глаза сейчас точно такого же цвета. И знает, что Джозеф не мог не заметить перемену.

— Ого, — выдыхает он, в поддельном удивлении открывая рот. — Кто бы мог подумать.

Джозеф растерян и изумлён, он сидит, словно окаменевший, и смотрит на Трэвиса, не мигая.

Это всегда забавляет: такая разная реакция у всех. Кто-то восторженно восклицает, кто-то пугается, а потом радостно лыбится во весь рот, а Большой Босс Джозеф Беннет просто не двигается. Возможно, его интуиция сейчас заходится нервным криком о том, что не стоит верить глазам. Возможно, собственный опыт заставляет проверить. Но Трэвис уверен в одном — никто и никогда не отказывался проверить.

А потом уже поздно делать шаг назад. Потому что сзади пропасть. Да и впереди — бездна отчаяния, но Джозеф Беннет ещё об этом не знает.

И Трэвис не в силах сдержать ликующую усмешку.

— Это немного утомляет, знаешь, — Трэвис курит прямо в постели, глядя на светлый резной потолок. Свет приглушён, но узоры можно с лёгкостью разглядеть. Или он просто наизусть помнит каждый из них?

Трэвис тушит сигарету в пепельнице, стоящей на краю тумбочки, рывком переворачивается и оказывается на чужих коленях, нависая сверху.

— Иногда я жалею, что согласился на это.

— Ты занимаешься этим последние три года, Трэвис, — Лукас снисходительно улыбается и протягивает руку, чтобы заправить прядь волос за ухо Трэвиса. — Ты слишком поздно начал жаловаться.

— Я не жалуюсь, — Трэвис хмурится, и его теперь мятные глаза становятся немного темнее. — Просто…

Ему хочется сказать, что он устал, но это будет неправдой. Он не устал, он выдохся. И не из-за того, что виртуозно разрушает чужие судьбы и отбирает надежду найти настоящего ‘мэйта, а потому что его самого это никуда не приводит.

Он познакомился с Лукасом больше трёх лет назад. Тогда ещё совсем мальчишкой он уже знал, что своей половинки никогда не найдёт, ошибочно напоровшись один раз на того, у кого он впервые отобрал будущее. Трэвис не переживал, и проигранная в покер совесть его не мучила, но осадок остался неприятным. Тогда-то он и отправился в бар, где по поддельным правам ему удалось выпить пару стаканов пива, а после заглядеться на мужчину с другой стороны барной стойки.

Лукас был старше почти на пятнадцать лет. Уже тогда влиятельный и финансово обеспеченный, умопомрачительно привлекательный не только внешне, но и аурой, которая буквально искрила вокруг него. Конечно, Трэвис запал. И не стесняясь подкатил сразу же, чтобы уже через несколько часов оказаться в чужой кровати и рассказывать о том, что его глаза не всегда были белыми, ещё в прошлую среду Трэвис смотрел на мир голубыми глазами, как и у той девчонки, которая порезала себе вены позавчера, когда мир для Трэвиса вновь потерял краски.

— Грустная история, — сказал тогда Лукас, но в его взгляде не было ни грамма сочувствия. Трэвиса это особо и не волновало.

А через несколько месяцев Лукас предложил помочь ему. Потом ещё и ещё. И Трэвис уже сам не помнил, когда увяз в этих авантюрах с бизнес-конкурентами Лукаса.

Он встречался с каждым из них, у кого ещё не было ‘мэйта, его глаза менялись, и несколько недель он жил в лживой сказке, осыпаемый любовными признаниями, сомнениями по поводу будущего и в большинстве случаев дорогими подарками. Люди, ослеплённые всего лишь только одним совпадением, слишком легко забывают о том, что после эйфории почти всегда неизменно приходит апатия и депрессия. Трэвис нёс за собой и то, и другое, уходя от очередного разбитого вдребезги сердца с удовлетворённой улыбкой и топча подошвами оставшиеся осколки.