— Не кричи, пожалуйста…
— Не могу, — зашептал я, стараясь не шевелиться, но поёжившись и от боли и от воспоминания, что нельзя ненароком задевать ничьих носов. — Ты издеваешься.
Ухватив меня за шею, Ганнибал лёг ухом на моё плечо, успокаиваясь.
— А когда было иначе? — пролепетал он тихонько. — Спи.
— Постараюсь…
Я закрыл глаза, собираясь полежать молча и постараться уснуть, как меня просили, но держать рот закрытым у меня вышло недолго.
— Эх, засыпаю в своей собственной кровати… — едва слышно проговорил я.
Ганнибал ничего не сказал на это, хотя, кажется, ещё не спал.
— Впервые за такой долгий срок… — продолжил я сам с собой. — И с собственным мужем на плече.
— Ещё бы с чужим…
— Что?
— Ничего, — вякнул Лектер и обнял чуть покрепче.
***
Я проснулся в четыре часа ночи. Сев на постели и почёсывая живот, я сделал вывод, что Ганнибал преспокойно спит рядом, повернувшись ко мне спиной. Сонно улыбнувшись факту его местонахождения, я прикрыл его плечо углом одеяла, а сам, стащив своё бренное тело с кровати, поплёлся в туалет.
Потирая правый глаз пальцем, я широко зевал, стоя напротив унитаза и стараясь взаимодействовать с ним максимально аккуратно, насколько позволяло сонное и чуточку похмельное состояние, и в какой-то момент, когда размах челюстей в зевке был близок к максимальному, я неожиданно припомнил свои предрождественские опасения насчёт того, что скрывал в ванной комнате доктор Лектер и почему вынужден был отправить меня мыть руки в неприкосновенную до сей поры священную кухонную раковину.
Я живо закрыл рот, подотряхнулся, вернул член на исходную, спустил воду, после чего, придя к раковине и открыв воду, принялся осматриваться. Что же было не так с ванной комнатой? К своему удивлению, я не мог обнаружить ничего криминального.
Хотя…
Я распахнул ящичек над раковиной, выключил воду и, вытерев руки об себя, возликовал! Вот оно: в стакане для зубных щёток было больше одной. Я выхватил их обе и при ближайшем рассмотрении вдруг осознал, что одна из щёток выглядит точь-в-точь, как щетка, которой пользовался обычно мой доктор, а вторая — точь-в-точь, как… моя? Я поставил щётки обратно, сбитый с толку своей догадкой.
Зарывшись в ящичек поглубже, я выудил из него упаковки лекарств, которые не принимал Лектер, но которые принимал я, пока эта ванная была и моей тоже. Поставив лекарства обратно, я захлопнул ящик. Ага! Я обернулся к душевой кабине и, шаркнув дверцей, заглянул внутрь: там, на привычном мне месте, равнодушная к моим детективным изысканиям, висела моя мочалка. Около ванны стоял мой шампунь. На полке, забитой лектерской ерундистикой, торчал флакон с моим дезодорантом.
Да как же это так? — ощутив холодок, пробежавший по спине от глубины бессмысленности и беспощадности логичного вывода, подумал я. — Не может этого быть!
Покинув ванную комнату, я прокрался обратно в спальню и оттуда, ощущая себя злостным головорезом-домушником, на цыпочках прошёл в гардеробную. Опасаясь зажигать лампу, я освещал место преступления телефоном. В своём отделении шкафа в гардеробной я обнаружил пару пустых полок, с которых я собрал ту одежду, впихнутую мной в чемодан, лежащий теперь в мотеле. Внизу лежали нетронутые коробки с моей весенне-летней обувью. Мои ремни висели на вешалке. Нелюбимые рубашки — те, что я не забрал — грустно болтались в полупустом отделении. Свитера, купленные мне Ганнибалом и любовно сложенные, покоились на своём законном месте.
Уже и так всё выяснив, я посветил на полку с его и моими носовыми платками. Все они лежали и смотрели на меня — дурака — своими острыми уголками. Я машинально вытянул один из них, сел на мягкий пуф у стеночки и, развернув платок, уткнул в него нос, вдыхая нежный аромат парфюма Ганнибала.
Из спальни раздался кашель, и я подскочил на месте, застыв с платком у носа. В тишине я услышал протяжный едва различимый скрип кровати.
— Уилл? — шепотом позвал Лектер.
Отвечать я почему-то не собирался, но, не особо удачливый в таких вещах, как тайное перемещение по дому, я почувствовал, что у меня предательски засвербело в носу, и тут же звонко чихнул в подставленный платок. Прятаться после такого не было никакого смысла, и я, покинув скопище облачений, вернулся в спальню, на ходу вытирая нос.
— Думал, ты упорхнул, — проговорил Ганнибал, улегшись на локоть.
— Платок ходил взять, — сказал я, показательно протерев нос платком, после чего убрал и его и телефон на тумбочку и забрался под одеяло.
— Ещё поспишь? — спросил Лектер.
— Хотелось бы, — укрывшись краем одеяла, сказал я.
Ганнибал без слов пододвинулся, вытягивая часть одеяла из-под себя и перекладывая на мою сторону. «Умеет же он быть великолепным, когда хочет», — подумал я, умиляясь.
— Как будто и не уезжал… — пробормотал доктор, отворачиваясь и утрамбовывая вокруг себя одеяло.
— А это хорошо? — спросил я.
Ганнибал сделал паузу.
— Посмотрим, — выдохнул он, но по его тону я каким-то колдовским способом понял, что это очень даже хорошо.
Я слегка улыбнулся, поудобнее устроив затылок на подушке, и вдруг вспомнил про щётку, мочалку и весеннюю обувь. Ну вот и кто из нас двоих дурак? Может, оба? Точно. Оба.
