Юрий НЕВСКИЙ

НОЧЬ ПЕРЕПУТАННЫХ НОМЕРОВ

Если с утра вбегаешь в море джинсовой синевы и, обрушив на себя водопад растянутой свитрухи, пропадаешь в ночи пиджака из красной задумчивости аргентинских коров (десантники кофейных чашечек уже подожгли тебя изнутри), и печатаешь рубчиком подошв спелую желтизну опавшей листвы, то на кого ты похож?

На "Студебеккер" - американский грузовик времен второй мировой, да? А рыдая в плечо телефонной трубки, опускаешься в оранжевом лифте кабины, всего лишь за двушку, на самое дно золотоносных дней, намывать тоску и бессилие встреч.

Да, так было, и я влачил свое измятое тело, а город шил меня разноцветными нитками взглядов. Добраться до дома, думал я, упасть в ванную, запеленать себя тишиной и прохладой и лежать как крокодил, сумеречно поводя глазами. Перетащить туда телик, что еще? Бог ты мой! - китайский термос с розовыми цветами, горшок с бегонией, сейф с баром и телефон: какие открываются возможности, как легче становится дышать!.. алло?!

И я бежала, жара ловила меня сачком бабьего лета, восьмичасовым окриком начальника по работе, хитрющим капканом невы полненных обещаний, нерешенных проблем. Это перед грозой, я чувствовала тревогу, бегущую о локоть, кому-то из нас не успеть!

Небо раскололось, я видел, и обрушились чернильные струи дождя, неправдоподобные, как в кино, когда его делают из пожарных машин. Но знаешь, странно лежать вот так, за четырнадцать этажей от земли, лететь в эмалированном гробике ванны, в цветах пеномоющего средства, совсем недалеко от неба - нереальный, ни от чего мир, текучее время, зыбкий озноб пространства...

Прости, это ничего, что я разговариваю с тобой из-под воды?

Да ничего... и у нас тут потоп, дождь стебает, как что-то страшное, дырявится небо и из кромешного мешка сыпятся колючие искры гвоздей. Алло?!

Алло? Ты где? Ал-ло-о!!! Слышишь меня? Вневедомственная охрана? Что?! А мамы нет дома... У нас партсобрание, перезвоните. А кто это? Дорогой, это ты? Привет! Борщ разогревать тебе? Леха! Леха! Баня! Пар есть? Дежурный по горисполкому слушает... Баня! Пар есть? Справочная? Аэропорт? В нашем кинотеатре вы сможете посмотреть следующие фильмы... ждите ответа, ждите ответа, ждите ответа... междугородная?! Девушка, не бросайте трубку! алло?! Который раз лечу Москва - Одесса... Алло?!

Алло! Это ты? Куда девался?

Это я, и ты не пропадай. Представляешь, какой кошмар, что-то случилось на линии: набираю один и тот же номер, а попадаю в совершенно немыслимые места. И постоянно какие-то шорохи, треск, голоса... А у тебя как?..

Ой, что ты! Я только что разговаривала с вахтенным офицером центрального поста американской атомной подводной лодки. Веришь мне? Я подсоединилась к прямой связи президента США, а он, офицер этот, страшно перепугался! Его зовут Хаксли, лейтенант Хаксли, они болтаются где-то в Бискайском заливе, говорит, что штормит - ужас! Что я ему нравлюсь по голосу, что у его родителей в Пенсильвании чудесный домик и розовые сады... ну, по-английски, конечно.

Да, а у меня все какие-то забытые старухи плачут, дети, обманутые жены, неверные мужья... Алло?!

- Хэлло! Триста пятьдесят седьмой просит посадку! Триста пятьдесят седьмой просит посадку! Давайте полосу, говорит командир, борт триста пятьдесят семь! Рейс Париж - Дакар, как слышите, прием!

- Привет, триста пятьдесят седьмой, как дела?

- Хэлло, кто это?

- Это я, я в ванной лежу, у нас тут дождь, прием?!

- Прием, какого черта в ванной? Прием?!

- Прием, лежу.

- Прием, а наши ваших опять по баскетболу надули, слыхал, во Франкфурте-на-Майне? Сейчас по Би-би-си передавали, прием?!

- Прием, о'кей, говорит борт... как слышите... прием...

Алло?! Слыхала? Сейчас говорил с самолетом, а у тебя как?

Да и у меня нормально... Только все "неотложки" да пожарные будто весь город в огне, переговариваются патрули, драка у ресторана, инфаркт, отравление, роды, опять инфаркт, неизвестный автомобиль совершил наезд, они его преследуют, еще инфаркт, роды, роды... - они что, все сегодня рожать собрались?

А я говорил сейчас со своей бабушкой, все позвонить собирался, номер в книжке есть, а она умерла, представляешь? Спрашиваю: ну как там? А она: хорошо, мол, ангельские голоса поют... Она у меня праведная была, бабка-то, на небо и попала... царство небесное!

У меня на связи лондонские таксисты. Совсем как наши - кроют на слэнге, фу-у-у... как не стыдно!

А у меня опять старухи, дети, оставленные в одиноких квартирах, кающиеся жены, надеющиеся мужья... Да ты откуда со мной говоришь?

Я из телефона-автомата, из будки. У меня тут вода поднимается, дождь-то идет все сильней! Эй, ты не пропадай, а то совсем страшно, один тут делал намеки по телефону, тоже мне, принц арабский! Предлагал записываться к нему в гарем, на полставки... Слушай, мы с тобой разговариваем, а тебя как зовут?

Меня просто Иванов, а тебя?

Меня Анна-Лена.

Анна-Лена, а где твоя чертова телефонная будка?

Здесь, у центрального входа парка, напротив кинотеатра "Звезда", знаешь? Ой, как льет, кошмар какой-то...

Э-э... да у нас нет, вроде, такого кинотеатра...

Алло? Я сейчас попала, случайно, на одного человека. Я его любила давно-давно, понимаешь? Так любила, что у меня даже руки дрожали! Он мне давай плакаться: то-се, жена-дети, я был не прав, начнем все сначала... тьфу! Не люблю таких мужиков, раньше надо было думать. А у тебя как, а, просто Иванов?

А у нас свет пропал. Лежу в темноте, ничего не видно. Ага, вот и горячая вода кончилась, катастрофа! Я теперь буду лежать в холодной, как и ты. Сейчас закурю, у меня сигареты еще есть, а у тебя?

У меня только две, да тут все в воде, бесполезно... Ты вылезай из ванны-то, заболеешь еще.

Нет, ничего. У меня полная книжка телефонов, а позвонить, считай, некому - все куда-то пропали... Вот опять этот самолет из Парижа. Господи, хоть бы они ему посадку дали, что ли?!

Алло, Иванов, ты меня слышишь? Ты мне скажи такую вещь: ты боишься, если, например, проснешься ночью - а вокруг такая пустота, будто ты лежишь на огромном и черном пластмассовом диске... а он вращается, вращается... а внизу где-то в космической отрешенности лает собака.

Нет, Анна-Лена, я не боюсь. У меня автомат есть, ну, детский, игрушечный - но как настоящий, точная копия. Я встану, если мне плохо, его на изготовку - и стреляю, стреляю, по всем своим врагам, несчастьям, бедам, в общем, держу оборону! Знаешь, очень помогает.

А у меня, ты прости, что я говорю тебе, был выкидыш. Да, от одного там... и вспоминать неохота. Я очень перенервничала, а когда умерла, мне показалось, что кто-то окликнул меня по имени. И теперь я не знаю: живу я или нет?

А мне, ты слышишь? - только что Сталин ответил, Иосиф Виссарионович, "лучший друг физкультурников": хм, хм... - говорит.

Я опять с этим лейтенантишкой говорила, с подводной лодки. Он смешной, приглашает в ресторан. У них стоянка будет в Стамбуле, это Турция, да? Ой, как хочется посмотреть!

Эй, ты что?! Ты, знаешь, кончай эти дела! Если он с подводной лодкой, ему что, все можно? Тут международным конфликтом пахнет, вот я сейчас разберусь!

Да ладно, не кипятись, вам, мужикам, только дай волю, вы такое устроите!.. Ладно, а вот тут, ты можешь быть спокоен, Папа Римский звонил. Он старичок совсем, славный такой. Сижу, говорит, один-одинешенек в Сикстинской капелле, в Ватикане, значит, кругом фрески Микельанджело, а я, это он так говорит, чаишко попиваю с крыжовниковым вареньем, и косточки на пол плюю. Я ему исповедовалась немного, и легче как будто стало, а он сказал: Господь с тобой, дочка... А ты сам, Иванов, кем работаешь?

Я, Анна-Лена, фотограф. Я людей фотографирую. Нет, не тех, что в салонах, а тех, что мне интересны. Хочу как можно больше запечатлеть мужчин и женщин, детей, стариков, чтобы не канули в безызвестность. Хорошо снимать отцов и сыновей, мамаш и их дочек, бабушек и внучат я составляю такие серии, наблюдаю, как с течением времени что-то разное превозносится в их лица, тогда время - осязаемо, зримо, реально. Я участвовал в международных конкурсах, у меня - дипломы, медали. А так-то я подрабатываю фотографом в одном молодежном журнале, вот и все.