Пришлось отчаянно чертыхнувшись и снова подхватив подол, разворачиваться к проезжей части. Очередной порыв ветра бросил в лицо пригоршню ледяной крупы, что заставило поблагодарить себя за то, что не воспользовалась ничем из косметики кроме водостойкой туши. Днём-то ведь дождь шёл. В самом деле, хоть на панду не буду похожа, когда меня откопают из этих заносов. Ну, или по весне оттаю. Вот лягушки зимой замерзают, а весной оттаивают и ничего — квакают на луну и прохожих. Мне такое определённо не светит. Не рептилия и даже не царевна из известной сказки. Зато под Гоголя самое время закосить — утопленница. В замёрзшей реке. Чем снег не река? Он ведь состоит из воды. Да и кладбище совсем рядом — как раз через дорогу. Старинное, конечно: на нём ещё купцов и бояр хоронили, а до сих пор не сравняли с землёй только потому, что в центре него церковь стоит. Триста лет ей недавно исполнилось — исторический и культурный памятник. Если какой чиновник решит покуситься на этот славный кусок муниципальной территории, так и ему найдут место в греческих склепах благочинные батюшки. Уж очень они радеют за свою светлую обитель посреди некрополя.

При одной мысли об укутанных снегом могилах по коже прошёл озноб, а взгляд невольно метнулся вперёд, туда, где за густой белой порошей были кованные врата с массивным крестом и премилыми херувимчиками. Шмыгнув носом, я с тоской подумала о том, что стоять посреди ночи перед погостом в такое ненастье да ещё в белом платье не самая хорошая примета. Лучше ноги поскорее уносить, пока какой-никакой покойничек на свидание не позвал, тогда и Филипп принцем покажется. Бедросовичем во плоти и стразах. Решив ретироваться, пока в голову не полезли более дурные мысли, я собралась было штурмовать сугроб, но тут совершенно отчётливо поняла, что не могу различить ни креста, ни херувимчиков. Никто не спорит, что видимость в потёмках да ещё и при буране нулевая, но там же совершенно чётко проступают очертания других, незнакомых ворот, а за высокой кирпичной оградой зеленеют кроны могучих вязов.

Зеленеют.

Кроны.

В буран.

И херувимчики разлетелись.

Вязы?

Я точно на дне рожденья ничего не пила?

Определённо.

Только диетическую колу.

Но в ней же нет алкоголя…

Или уже добавляют?

Отчаянное желание убедить саму себя в том, что не страдаю галлюцинациями, заставило вопреки здравому рассудку перебраться через заснеженные рельсы и на ватных ногах устремиться к подъездной аллее кладбища. В самом деле вязы. И снега на них совсем нет. Что же это такое?

Ещё пара шагов, и клянусь, развернусь на сто восемьдесят градусов и со всех ног брошусь наутёк. За угол. К трамваю. К водителю с усами и Примой. Всего пара шагов. И ещё пара.

Приблизившись к воротам, которые на деле оказались высокой узкой калиткой, я толкнула её и, не веря своим глазам, уставилась на густой парк, землю которого покрывали мох и изумрудная трава. Стоило оказаться за оградой, как буран отступил куда-то за спину, а воздух показался уже не таким морозным. Кажется, он даже был напоен ароматом цветущей липы. Калитка за спиной громко звякнула, и, оглянувшись, я увидела, что по ту сторону всё так же сыплет снег, а небо скрыто за низкими свинцовыми тучами.

От нереальности происходящего засосало под ложечкой и захотелось одного — срочно оказаться у себя дома под одеялом, но это было невозможно: сама идея снова брести среди сугробов заставила ноги намертво прирасти к месту.

Намертво.

Просто замечательно.

========== Глава 1. О вреде курения и родстве с нолдор ==========

Ощущая себя Алисой в Стране чудес, которая попала в гораздо более подозрительное место, чем кроличья нора, я принялась старательно отряхивать одежду от снега, попутно размышляя о том, куда всё же направиться: вперёд или назад? Ни тот ни другой путь не светил ничем хорошим, но в парке, который при ближайшем рассмотрении больше напоминал лес, хотя бы не так холодно и значительно суше, чем снаружи.

Не успела я принять ни одного путёвого решения, как раздалось негромкое покашливание, и пришлось обернуться к… Дяде Стёпе Великану.

Одного взгляда на высоченного мужчину в чёрном бархатном плаще и выглядывающем из-под него серебристом одеянии хватило для того, чтобы понять, что это вам не Филип Бедросович в стразиках и перьях, тут ЭГО побольше будет, да и странная корона в длинных светлых волосах впечатляла: плетёные, похоже из платины, тонкие ветви и ажурные листья выглядели далеко не вычурно, напротив, скорее даже изящно. На бледном вытянутом лице, казалось, жили только завораживающие своей глубиной зелёные глаза, а высокие скулы, красиво очерченные губы и аристократический нос будто давно превратились в лёд. Незнакомец был не стар, не молод, время словно не вело над ним своей беспощадный отчёт, как и над Божьими ангелами. Может это и есть удравший с ворот херувим?

Вряд ли земные существа бывают столь прекрасны, и, наверное, я бы и дальше продолжила беззастенчиво пялиться на это чудесное видение, но оно внезапно нахмурило тёмные соболиные брови и, наклонившись к моей невысокой фигурке, окинуло таким пренебрежительно-любопытным взглядом, что вмиг довелось ощутить себя уродливой козявкой и от обиды выпятить подбородок.

— Что ты здесь делаешь?

Ну конечно, такую дылду слову «здрасте» наверняка никто отродясь не учил.

— От непогоды прячусь, — не придумав ничего лучше, я просто указала на калитку, сквозь кованные прутья которой прорывались снежинки не утихающего бурана.

— Ах да, я и забыл, — выпрямившись, мужчина взглянул за ограду, и лишь тогда мне пришло в голову, что он слишком похож на одного известного книжно-киношного персонажа: Короля мирквудских эльфов, если не ошибаюсь. Но разве такое возможно? Я и книжку читала, и в кино ходила, но чтобы вот так, наяву? На месте старинного кладбища в странном лесу? Быть того не может!

— Твоё Величество, прости! Опять в камеры проглядела! Много их, вот пока в одну смотрю, другую и проворонила… — вылетев откуда-то из-за кустов, обрывая мои ошарашенные мысли, к нам подбежала весьма упитанная женщина в синей фуфайке с короткими крашено-рыжими кудряшками на голове. Вид у неё был весьма воинственный и взъерошенный, а уж когда грозно взглянула на меня, так и вовсе недоброжелательный. — Да что же вам здесь мёдом намазано, что ли? Шастаете и шастаете, покоя никакого нет! Принц же ясно сказал: бобылём решил остаться, так что шагом марш домой и забудь сюда дорогу! Родители, поди, все морги обзвонили, а она окаянная здесь околачивается!

Опешив от такого наезда бешенной фурии, я даже с ответом не нашлась, а она, напирая своим обширным бюстом, уже бесцеремонно принялась теснить меня к калитке, и пришлось бы, наверное, худо, если бы ситуацию не спас Его Величество.

— Уймись, Зина, — произнёс он властным, колким до мурашек голосом, и женщина, бросив на меня ещё один красноречивый взгляд, тут же отступила. — Имей милосердие, куда она пойдёт в такой снегопад?

— Так что же ты, Величество, предлагаешь её чаем отпаивать?

— Неплохая идея, — словно не заметив её сарказма, откликнулся мужчина. — Вскипяти воду, мы скоро придём.

— Вот ещё, — негромко, но достаточно отчётливо буркнула себе под нос гостеприимная Зинаида и, развернувшись к нам своим выдающимся задом, брюки на котором так и норовили лопнуть, направилась обратно к кустам, из-за которых появилась. — Сам нашёл себе кралю, сам и обслуживай. Моё дело их гонять, а не привечать.

— Спасибо, я уж испугалась, что она меня поколотить хочет, — голос под внимательным взглядом обрамлённых густыми ресницами глаз стал неестественно звонким, ладони покрылись холодной влагой, но всё же я была ему благодарна за спасение от неминуемой драки. Я, конечно, руки без особой надобности распускать не собиралась, а вот рыжая мегера определённо.

— Работа нервная, вот и ярится по любому поводу, — вздохнув, словно говорил о серьёзной болезни, мужчина указал мне на одну из дорожек, уходящих за стволы вязов. — Пойдём немного прогуляемся, пока она остынет.