========== Часть 1 ==========

Обращаюсь ко всем тем, кто влюблен… Пиздец, да?..

И это даже не вопрос, скорее утверждение. Аксиома. Ебучая закономерность, от которой хочется сдохнуть. В петлю. С моста. На мины. Да что угодно! Только вот не полегчает ни разу. Только хуже. С каждой минутой, с каждым вздохом, с каждым бесконечным прожитым днем — хуже, хуже и хуже! Еда теряет вкус, обоняние пропадает полностью, мозг тупеет, и все твое существование сводится к постоянным мыслям о том, как же протекает на данный момент существование другого, такого же втюрившегося в тебя по уши придурка. Собственная значимость тает на глазах, и вот тут-то мы и возвращаемся к пиздецу, потому что за себя отвечать еще можем, а другого заставить жить по своим правилам — нет. И дома его не запрешь. И с винтовкой от него отгонять никого не будешь. И вообще…

Опять трасса, опять рябит в глазах от опостылевшего черно-белого пейзажа. Опять куда-то еду, сам не зная зачем. Грублю со скоростью. Мысли вразлет. Руки трясутся. Но еду. Это в последний раз. Пора принимать решение.

Но давайте по порядку. С самого начала. И мне веселее ехать будет. Веселее… «тяжелый выдох»

Для начала позвольте представиться — Михаил! И это, пожалуй, все, что вам стоит обо мне знать. Личность довольно своенравная, замкнутая, вспыльчивая, излишне прямолинейная, за что частенько влипаю в неприятности. Но… харизмы вагон! Поэтому люди тянутся, но лучше бы не надо, не очень я это все люблю. В общем, знакомиться будем по ходу, а пока…

Ранняя весна. Слякоть.

Колеса шуршат по тающему снегу, сцепление с дорогой нулевое, и будь проклят тот продавец, который заверял меня, что резина — огонь, из любой ямы вытащит. Сейчас бы я лично заставил его толкать моего железного коня с обочины, куда я и нырнул. И нет бы просто бампером в сугроб, так мне же еще перевернуться надо было! А все эта су… сук… курица, блядь! Удивительный склад ума. Ехать из крайнего правого и резко решить повернуть через две полосы, через сплошную, через меня! Без поворотника. Просто потому что ей так захотелось. А я сзади лечу. А у меня скорость слегка больше положенной. И либо здравствуй жопа (в нашем случае — бампер) новый год и часы ебли с гайцами, либо сугроб. Я, честно, стоя тормозил, чуть не зубами в руль… Да хули я рассказываю!

Местная улочка города «N» сегодня кипела жизнью. Человек восемь народу, все парни от восемнадцати до тридцати, оживленно болтали, толкались, играя, заводили шуточные ссоры и носились, как перевозбужденные подростки. Пьяные все такие. Смешные.

Компания собралась здесь не случайно, повод был весомый — у друга днюха, двадцать пять стукнуло, и каждый хотел поздравить, но сам виновник торжества вел себя отстраненно, от выпивки отказывался. Он ждал. Ждал преданней подобранной с улицы раненой дворняги, улыбаясь и в то же время маясь от беспокойства. Миха должен был приехать завтра, но именинник, с боем выведав, что друг не спал сутки, наверстывая время, и вот-вот будет здесь, не мог себе позволить расслабиться. Он соскучился. Совершенно платонической, братской любовью обожая этого распиздяя до сумасшествия. Поэтому, заметив знакомый силуэт, правда, не машины, а самого парня, что несказанно удивило, быстрее чем положено бросился к нему.

***

Сейчас я выхвачу пиздюль. Определенно. Этот без нотаций не может. По морде небритой вижу, уже почти готов к акту моральной любви по принуждению. И отожрался, смотри. Хоро-о-о-о-о-ош! И куда мне против него с моими метр семьдесят два?.. Если только чем другим помериться, так неприлично же.

Хлюпая по тающему снегу, ускоряюсь, как могу. Во-первых, — я не самым удобным образом припарковался. Во-вторых, — я в одной футболке, плечо горит адски, и лучше холодным ветром по коже, чем терпеть этот тянущий, расползающийся по всему предплечью жар.

Стёпка!

Оказавшись в шаге, тянет свои руки загребущие, запрыгиваю ему на плечи, он визжит похлеще девчонки, счастливый такой, а я сейчас сам обоссусь от счастья: три года его не видел, как универ закончили и по окраинам страны разъехались.

Заглянув ему через плечо, поверхностно пробегаю взглядом по прифигевшим лицам собравшихся. Меня разглядывают в ответ, но я уже теряю к ним интерес, ослабляя руки и повисая тряпичной куклой в Степкиных лапах.

— Опусти на грешную землю, я не все дела тут закончил, — прошу, давясь смехом. Правда смешно видеть такой восторг на лице уже взрослого мужика, который вот-вот разревется, и свою рожу, не менее красочную, в отражении его зрачков — увлекательно.

— Миха, — только и может что выдать, ставя меня на ноги.

Руки в карманы, спину прямо, чуть не зашипел, травма дает о себе знать. Улыбаюсь. Той своей коронной обезоруживающей улыбкой, привлекая внимание.

— Степан, — рожу так и растягивает позитивом, — среди твоих друзей крепкие парни есть? — Полное непонимание. — У меня партийное задание, выраженное в трудовой активности. Желающие? — Осмотрев замерших, хорошо датых ребят, осознаю, что кроме как Степку в вожжи запрягать и некого.

Не, один вышел: чернявый, взгляд прямой, с вызовом, будто знает, что просто так не уйду, пиздану что-то напоследок. Глаза красивые, темно-серые, но если судить по канонным меркам — самый обыкновенный. Но сейчас не об этом.

— Значит — нет, — наигранно тяжело вздыхаю. Растрепав отросшие волосы на макушке, обращаюсь к Степе: — Тогда ты со мной, а инвалиды тут постоят.

Тяну Степу за рукав, толпа следом пошла, один на жопу мне пялится, чернявый рядом шагает, гордый, спина прямая, не косится даже. Неужели не обиделся?

— Мих, — вдруг осеняет Степку, — где тачка?..

— Эм… — никогда не был трусом, но эта сволочь все четыре года, что в одной общаге жили, меня в качестве воспитательной меры ремнем пиздила, и рефлекс выработался сам собой.

Цепляю сероглазика за пояс, отмечаю лично для себя, что не просто худой, жилистый он, а толстовка ему велика размера на два точно. Остановившись, перетягиваю его перед собой и ставлю на свое место, сам переступаю на его. Степка косится. А я, если что, и удрать могу, хотя слабость от бессонной ночи и долгой езды дает о себе знать.

— Где? — повторяет упрямо, сероглазик стал каким-то заторможенным, обдумывает, видимо, что я его полапал, а я честно пытался спастись… ну и пощупать было что. Крепкий такой, мышцы одни…

— Там, — киваю на обочину, где мой старенький джип набок завалился. Сам репу чешу — как мы его переворачивать будем, тяжелый, сука.

— У тебя всегда было плохо с парковкой. — Степка пот со лба вытирает и начинает меня осматривать, схватив за запястье: голова, руки, плечи, футболку задрал, ребра прощупал, щекотно. И как заорет: — Ты какого хрена в одной футболке выперся, дурень?!

— Да мне не холодно, — вытянув кисти из его железных пальцев, пячусь через дорогу, благо пешеходник… еще бы кто-нибудь из водил остановился.

Визг резины, меня за грудки обратно дергают, и хватка такая властная, что мурашки по телу… О, это не Степа…

— Так, граждане, — нас на зебре уже человек десять, — у кого есть красные трусы?

Все потупили, один руку поднял и только потом спросил: «Зачем?»

— Снимай, — даю команду, он искренне к ремню тянется. — На палку привяжем и махать будем, как флагом, чтобы пропустили. Ты посмотри, какие пида… — это я уже орал водилам, благо мне вовремя рот закрыли и вытолкали на другую сторону дороги.

Я, Степка, сероглазик — надо узнать, как его зовут — и еще двое крепких ребят. Осталось тачку толкнуть. Все скопом спускаемся вниз, я чисто на автомате черненького под живот цепляю — рефлекс сработал, что нельзя ему тяжести тягать. Приподняв, хоть он и выше меня на пару сантиметров, разворачиваю на сто восемьдесят и ставлю так обратно, сам иду к тачке. Раздаю веские указания, как опускать: «Да не так, вашу маму, крышу помнете…», «Что значит уже помята?..», «Нежнее давай…» Сам с другой стороны ловлю, чтоб придержать. Парень в очередной раз подвисает и когда оборачивается, мы ее уже на колеса ставим. И снежок-то был мягонький, ни царапины, ни вмятины… Чего он так на меня смотрит?.. Я парня, что сзади подошел, упрямо игнорирую. Теперь главное — машину вытолкать, кювет глубокий, сам не выкачусь… У меня лопатки горят от его взгляда. Степка ржет, пацаны делают вид, что не замечают. Ок, исправлю ситуацию!