У серебряного зеркала лежали гребни и щётки. Зофья причесалась и не узнала своего отражения – неужто краса с огромными светлыми глазами, с белым золотом в струящих по тонким плечам волосах – она?</p>
<p>
Шипенье отвлекло. Зофья заглянула в купель. Вода почернела и загустела, поверхность переливалась ядовитыми бликами и смердела хуже, чем болото. Кишмя кишели внутри гадюки, трепетали раздвоенные языки. Змеи шипели и пытаясь выбраться наружу, но запах трав и свет изрезанных рунами свечей спекал их во прах.</p>
<p>
Мгновение, и не стало наваждения. Дверь распахнулась, и снова встрепенулась белая дорожка.</p>
<p>
Зофья поднялась через сени в повалушу. Здесь уже накрыли широкий стол. Еды хватило бы на целую рать гостей: лисичек в сметане, запечённых рябчиков, фазанов, уток, зайчат и косуль, осетрины заморской, овощей, варений, караваев и пирогов, мёда. Столько Зофья даже на свадьбе Заградских не видела!</p>
<p>
Она уминала угощенье, пока не отяжелело внутри. Разморило от усталости и хмельного мёда, что ноги уже не держали. Дорожка отвела в высокий терем. В светлице уже застелили взбитыми перинами постель. Зофья упала на неё и заснула.</p>
<p>
Сколько проспала, она и сама не знала. Наполнились хоромы шорохами, словно гости съехались. С улицы доносилось ржание, трубили олени, лаяли собаки и выли волки. Зофья выглянула во двор – темно хоть глаз выколи. Не к добру это: в чужой дом без приглашения ходить, в чужой бане купаться, чужую еду есть и в чужой постели спать.</p>
<p>
Скрипнула, отворяясь, дверь. Дорожка звала всё настойчивей. Красные башмачки у постели просились на ноги. Зофья надела их и пошла, словно околдованная. Так хотелось хоть мгновенье побыть счастливой! А что если она уже умерла и на Тихом берегу мёртвая в мёртвом доме хозяйничает?</p>
<p>
Зофья вернулась в повалушу, а за столом уж пир горой. Тени собрались, похожие на животных, птиц, деревья и даже растения. Все повернулись к ней. Защёлкали крохотные человечки, раскачивая из стороны в сторону белые блины-лица.</p>
<p>
Во главе на деревянном троне с резными ручками в виде цветов сидела Лесная царица. Платье из весенней листвы устилало пол пышным шлейфом. Адамантами сверкала на нём роса, вспыхивали красные маки, вились вокруг лазурные мотыльки. Сама царица высокая, статная, руки гибкие, что ивовые ветки, кожа белее чистейшего снега, в глазах – кристальная гладь заповедных озёр. Волосы цвета земли струились шёлком до пола. Нечеловеческая красота – колдовская. Как и всё здесь.</p>
<p>
– П-простите, матушка, что без приглашения, – выдавила из себя Зофья.</p>
<p>
Оно забыла, как с людьми разговаривать, а уж с нечистиками – и подавно.</p>
<p>
– Как же без приглашения, – зашелестел листвой голос, зажурчал ручьем, запел соловьём так сладко, что закружилась голова. – Мы все тебя приглашали, девица-красавица.</p>
<p>
– П-простите, матушка, я отработаю. Я всё умею, только скажите, – ответила Зофья.</p>
<p>
– Да что ты, деточка, мы же не лиходеи какие, чтобы в гостях работать заставлять. Уверена я и в твоём мастерстве, и в хозяйственности, и в добром сердце, иначе мой Ирий не впустил бы тебя, не прошла бы ты мимо зачарованных костей. Они испепелят любое зло, что во владения Ягини, Хозяйки лесной, сунуться посмеет. Что же ты стоишь? Садись, раздели с нами трапезу, испей мёда. Или не понравилось наше гостеприимство? Не тепла была вода? Не вкусен ужин? Не мягка постель? Не красив мой дом?</p>
<p>
– Нет, матушка, такого тёплого приёма я в жизни не знала, я… – Зофья побоялась жаловаться и уселась на лавку.</p>
<p>
Ягиня поняла её без слов:</p>
<p>
– Люди черствы сердцем и верят злым наветам. Оставайся у нас. У нас тебе будет хорошо, как никогда раньше.</p>
<p>
Дурманом пахло в воздухе, нельзя было сопротивляться колдовству. Зофья отужинала вместе с призрачными гостями. Только хозяйка ничего не ела. Зофья спросила:</p>
<p>
– Зачем я вам?</p>
<p>
– Недоверчивая малышка. Жизнь с людьми сделала тебя такой. Скоро пройдёт. Видишь ли, больше всего на свете я люблю своего сына. Но он молод и горяч, земля под ногами горит, земля не держит. Пришла пора остепениться. Ты станешь ему доброй женой, привяжешь его к земле и ко мне. Вы будете так счастливы вместе!</p>
<p>
Зофья разглядывала призрачных гостей. Кто же из них сын Ягини? Кому она должна стать женой и как это возможно? Ведь она всего-то хотела любви бедного юноши.</p>
<p>
– Соглашайся! Прекраснее жениха не сыщешь. Я сама его выкормила медовой росой и вырастила среди этих лесов.</p>
<p>
Зофья вздрогнула. Люди и правда не приняли её, но следует ли из-за этого сочетаться с демонами? Ведь тогда она и правда превратится в ведьму, не достойную даже милости Единого.</p>
<p>
Послышались шаги, распахнулись двери. На пороге показался запоздалый гость. Чёрные штаны и рубашка из сукна, на плечах плащ из оленьих шкур, на ногах стоптанные сапоги. Лицо закрывала белая костяная маска с прорезями для глаз, ноздрей и рта. Из-под неё вместо волос торчали пучки соломы. Голову венчали раскидистые оленьи рога.</p>
<p>
– Здравствуйте, матушка! Я принёс вам еду, – заговорил он мужским голосом.</p>
<p>
В руках у него была медная чаша с красным вином, какое пили только по праздникам. Да нет, это же кровь! Ещё горячая, человечья!</p>
<p>
Зофья сжалась.</p>
<p>
– Приветствую тебя, сын мой, – кивнула Ягиня. Остальные духи склонялись перед ним, как перед царём. – Ты, как всегда, очень заботлив.</p>
<p>
Он подошёл к матери и принялся поить её из чаши, следя, чтобы кровь не переливалась на подбородок и одежду. Единственная еда, которую принимала хозяйка. Закончив, царь отставил чашу и вытер губы матери белым полотенцем.</p>
