© Дергунов А., текст, 2019

© Славникова О., предисловие, 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Предположим, в одном полуразвалившемся в 90-е российском НИИ некоему гению удалось синтезировать вещество, способное пятью каплями окислить целый нефтяной бассейн. То есть сварить нефть до состояния битума. Мало того, под земляной шкурой образуется опасный кислородно-водородный пузырь, и если он рванет, то от территории мало что останется.

Нет, роман Александра Дергунова – не антиутопия. И не боевик в духе Яна Флеминга. Эпохальное открытие – может, оно состоялось, а может, и нет. Вещество нестабильно, сведения недостоверны, результаты экспериментов утрачены, сам ученый погиб на секретном полигоне в заполярной тундре. Где-то они есть, заветные микрофильмы, где-то близко, и герои романа ощущают их присутствие, как железки чуют магнит. Вроде бы у всех своя жизнь: бизнесмены делают деньги, бандиты крышуют, интеллигенты на старых дачах читают книги да копают огороды. Но в траектории каждой судьбы есть неуловимое смещение, роковая неправильность, выверт. Показать это общее смещение в многогеройной мозаике романа – настоящая удача автора.

Микрофильмы в конце концов найдутся (они и правда были близко, руку протяни). Загадка будет разгадана – но главные вопросы останутся без ответов. В роковые девяностые, когда все вокруг ломалось через колено, – был ли у интеллигенции выбор? Могла ли она не допустить, исправить, встать у руля? А если выбора не было, если весь ход событий вел к печально известному «Если ты такой умный, то почему ты такой бедный?» – тогда откуда этот груз ответственности и вины?

Главный герой романа Алексей Бальшаков – из пасынков девяностых. Это его отец синтезировал тетраоксид эрбия – вещество, один слух о котором привел в движение капиталы, спецслужбы, авантюристов всех мастей. До поры не знающий о своем наследстве, Алексей попытался делать бизнес, но оказался не из тех, кому на Руси разрешено зарабатывать деньги. Соблазнившись «схемой», предложенной старым знакомцем, он оказался вовлечен в рейдерский захват отцовского института и чуть не погубил последнюю действующую лабораторию. Сам же и попытался исправить. Усилия его значили не больше, чем жужжание залетевшей в самолет мухи. Но непонимание собственной слабости обернулось силой. А еще Алексей оказался умный. Действия его, как выяснит читатель в конце романа, были с двойными и тройными кодировками. Все закончится – нет, не миллиардами в банке и не всеобщим торжеством справедливости. Но главный герой сумеет оптимизировать собственную судьбу – в тех пределах, какие изначально интеллигенту заданы.

А еще в романе есть любовный многоугольник. Участвуют в нем только два человека: Алексей и его сложная женщина Ольга. Много углов образуется потому, что Ольга и Алексей не раз меняются за долгую совместную и несовместную жизнь. Сперва девяностые, потом эмиграция в Канаду, где правила, может, и понятнее, но ответов на главные вопросы по-прежнему нет. Но как бы ни искажала линии судьбы загадка тетраоксида эрбия, героев поддерживают прочные константы: любовь, нежность, совесть.

Роман Александра Дергунова – живое, ироничное чтение с изящной интригой. И сюрприз: «Элемент 68» – первый роман российско-канадского писателя, прежде публиковавшего только рассказы. Как принято в таких случаях говорить – от автора в будущем можно ожидать многого.

Скрип тормозов, кульбиты через крышу, огненный столб.

Ничего такого не было.

Лишь желтый «Пежо» и большеротая женщина за рулем. А после та же машина и женщина, спрессованные воедино жесткой опорой моста. Он сам не знает, как оказался на месте аварии, – в байковой пижаме и домашних тапочках.

Пугает даже не сама катастрофа, а минуты после нее. Человек в пижаме боится подойти к искореженному кузову и впустить в сны инсталляцию из порванного металла, уцелевших бус и рассыпавшегося лица. Он мечется у обочины, не зная, как следует себя вести. Следует курить одну за другой, но уже лет десять назад бросил. Еще уместно обезуметь и кататься по земле, но зеваки вокруг, и вообще, как можно взять и упасть на мокрую траву.

Потом прибудут милиционеры и врачи – люди, для которых чужая смерть – будни. Проберутся к железному узлу в кювете, что-то расскажут в рацию, подпишут бумаги. Доктора, убедившись, что спасать некого, уедут, а усталый милиционер – почему-то всегда усталый – начнет задавать вопросы. И тогда уже не надо думать, как себя вести. Надо просто рассказывать.

– Как звать?

– Алексей Павлович Бальшаков. Через два «А».

– Кем приходится погибшая?

– Жили вместе. Не в браке, скорее любовница. Пишите «гражданская жена».

– Как познакомились?

– Да лет пять назад, в магазине. Я за нее заступился. Не перед хулиганами, перед очередью. Но тоже, знаете ли.

– Как давно живем вместе?

– Да с того дня и живем.

– Почему не расписались?

– Не знали, что лежит в бархатном футляре.

– Где прописан?

– Там-то и там-то, да, Москва. Но адрес проживания другой – совсем маленькая деревня под Волоколамском.

– Кем работала погибшая?

– Полиграфический дизайн. По большей части из дома.

– Сам?

– Да уже лет десять не работаю. Был свой бизнес, но бросил. Тогда входил в моду дауншифтинг. Нет, это не курорт в Турции.

– Когда общались в последний раз?

– Она звонила около восьми, сказала, что выезжает. Но сейчас-то уже почти одиннадцать. Ну, начало одиннадцатого, какая разница!

– Ругались с погибшей?

– Да кто не ругается.

– Из-за чего?

– По мелочам. Вот последний месяц из-за предстоящего отъезда. На две недели к маме. Вы можете себе представить? Разве это нормально! Для вас, да? Ну, хорошо, пусть так.

Он устало прикрыл глаза.

С затворенными веками вспомнил, как они жили завершающий месяц – ссоры, недоговоренности, сборы втихаря. Почти задремал, но сон расшатало чавканье шин в луже перед калиткой. Потом свет фар распечатал на стене узор тюлевых занавесок. Заскрипели ворота, тюлевый узор переполз на потолок, зацепился за рожок люстры, исчез. Мужчина в байковой пижаме перекатился по замятым бессонницей простыням, подтянулся к подоконнику и увидел желтый «Пежо» во дворе. Значит, сегодня беда прошла мимо. Можно спокойно жить еще пять дней.

Он сполз на кровать – слушать скрип калитки, шум воды в ванной, крадущиеся шаги в спальню. Скрючился под одеялом, разогревая обиду за свои страхи. Не отозвался на тихое «Милый, привет!». В ответ на несмелую ласку притворился спящим. А когда услышал рядом ровное дыхание, перевернулся на другой бок, приподнялся на локте и долго любовался выученным наизусть лицом.

Проснулся рано. Умылся холодной водой, вышел на улицу. Тщательно притворил дверь, чтобы не затекало в дом черное утро ноября. Ушел к обрыву.

Вернулся не скоро, когда оранжевая полоса на востоке уже отчеркнула прожитую ночь. Хлопотал по хозяйству, подтапливал печь, не смог удержаться от соблазна заглянуть в спальню. Застыл у кровати, подкарауливая улыбку первого пробуждения. Не дождавшись, ушел, но скоро надумал повод вернуться и снова ждал, пока, наконец, не дрогнули веки спящей. Тогда он решился пробраться в ее сон торопливым перебором губ по выкинутой из-под одеяла голени, смешным пофыркиванием у уха, щекотанием ресниц по отпечаткам подушки на теплой щеке. Она щурилась сонной улыбкой. Вертела головой – то ли уворачиваясь от поцелуев, то ли пытаясь поймать его губы. Пряталась за ладошками, досматривая сон.

Когда выглянула из-за пальцев, мужские зрачки спрятались.

Он вспомнил вечер, пробурчал зло: «Шляешься по ночам» – и ушел варить кофе. За завтраком вся поза его выражала обиду и раздражение. Молча разлил кофе, громко стучал ножом по разделочной доске, уселся за стол, отгородившись тяжелыми барьерами придуманных обид.