В тот день (или был уже вечер? зимой в Ленинграде не поймёшь!) они с Мамой возвращались домой очень гордые своей победой: «Приняли!».

Какое радостное, какое замечательное слово: меня приняли, приняли!

«Вы всё равно меня примете! Я всё равно поступлю!» – отчаянно воскликнет он через несколько лет после первой (впервые в жизни неудачной!) попытки поступить в Вагановское, удивив педагогов недетским взглядом тёмных сердитых глаз.

В четыре года удача казалась естественной: он же молодец, он отлично танцует, он живой и эмоцио… трудное слово, но было понятно, что тётя его хвалила; его все хвалили и любили, и всё у него хорошо!

Идти было далеко – весной, без тяжёлой шубки, стало казаться, что совсем близко, и по пути в Дом культуры, перед кинотеатром «Великан», обнаружился чудесный большой фонтан с гранитным бортиком. И было очень весело залезать на этот бортик (как будто небольшая сцена!) и петь. Танцевать – это ещё не всё, на бортике хорошо не станцуешь, но он и поёт отлично, прямо как в кино! Кино его завораживало (через несколько десятилетий критики будут отмечать «кинематографичность» его балетов), части фильмов хотелось сейчас же перенести в жизнь, и он останавливал Маму, залезал на бортик и пел. С огромной афиши смотрели на него невозможно красивые Ихтиандр и Гуттиере, коварно прищуривался злодей Козакова, а песенку оттуда он сразу запомнил наизусть:

Он точно улавливал ритм, не фальшивил, был серьёзен и увлечён.

Прохожие останавливались, улыбались, хлопали. Может быть, это были первые в его жизни аплодисменты? Не считая Маминых, получаемых с первых дней, оставшихся в памяти?

Смешной маленький мальчик, звонко поющий на бортике фонтана: это было очень в духе того жизнерадостного времени, и люди с удовольствием аплодировали, артист растёт, говорили они Маме.

Солист, мысленно поправляла их Липа, это не просто артист, ему мало быть, как все, он рвётся выше и дальше… вырывает ручку, влезает на бортик, делает, что хочет. Обожает быть в центре внимания, старается, любит успех.

Пусть, это правильно, отпусти его, говорил ей голос рассудка; будь всегда рядом, не отходи, не своди с него глаз, твердил старый, затаившийся материнский страх.

Не удержать – вон он, её Василёк, играет во дворе, собрал вокруг себя хоровод мальчишек и девчонок, и распоряжается ими, и хоровод превращается в ручеёк, распадается на казаков и разбойников, и он сердится, когда кто-то осмеливается… нет, все подчинялись, охотно включались в его игру, иногда просто кто-то мог не понять, как это: морская фигура – замри! Вот так, смотри, это же легко – это морской дьявол, а это моряк, повторяй за мной!

Всё-всё даётся нам с самого детства – главное не упустить, услышать, разглядеть. Слушать весь мир, но слушаться только самого себя… ну, иногда немножко Маму.

И учителей. Которые выбирают тебя – и которых ты выбираешь сам.

Потом была школа с французским уклоном, а из кружка в Доме культуры он перешёл в ансамбль танца Дворца пионеров имени Жданова.

Дворец пионеров показался ему настоящим сказочным дворцом со своей правящей бал Королевой.

Сказки тогда делились на девочковые и мальчиковые.

Мальчиковых было меньше, девочковые были волшебнее, и хотелось представлять себя не только принцем, но и Золушкой, и Феей, и даже сказочником – да-да, самое интересное быть сказочником! Не стойким оловянным солдатиком, не стройной балериной, а тем, кто сочинит для них встречу, любовь и непременно счастливый конец. Можно даже без слов, просто под музыку, словами же всего не скажешь, и оловянный солдатик без слов смотрел на молчаливую, недоступную и прекрасную танцовщицу… что-то такое было во всём этом, чего он пока не понимал.

Мечты тоже делились на те, что для девочек, и те, что для мальчиков.

Мальчикам полагалось хотеть стать космонавтом, геологом, лётчиком, строителем коммунизма – или врачом и военным, защитником Родины, как отец. Девочкам можно было потихоньку мечтать стать принцессой, красавицей или актрисой, но правильные девочки всё-таки хотели быть учительницами или лётчицами.

Все должны были вырасти в героев труда, ударников, победителей соцсоревнования; заниматься спортом, гордиться достижениями советской страны, с энтузиазмом петь весёлые песни… звонкие жизнерадостные шестидесятые диктовали свой бодрый стиль, послевоенные трудности позади, а впереди космос, комсомольские стройки и вечные «Мир! Труд! Май!» на красных флагах. Красный галстук наглажен Мамой, учиться надо на «хорошо» и «отлично», в школе даже математика на французском – вот какое аристократическое образование у советского пионера Васи, и как бы так совместить свои мечты о сказках со всеобщим заразительным строительством коммунизма?

Героем стать хотелось – главным героем какой-нибудь сказки.

Отголоски шестидесятых навсегда остались в памяти – обрывками случайно услышанных родительских разговоров.

– Липа, если ты сама мечтала о театре и сцене, это не значит, что сын должен осуществлять твою мечту! Что это за профессия для мужчины?!

– Ты думаешь, балет и театр только для женщин? Но это же смешно, с кем же им танцевать?! И, между прочим, на хореографии муштра, как в армии или спорте, ничуть не легче, а Вася всё мужественно переносит, ни разу не пожаловался! И ему нравится танцевать, у него получается, ты же сам видел на концерте…

– Видел. Но мало ли что у кого получается, это вовсе не значит, что этому стоит посвящать столько времени! В конце концов, танцевать умеют все, даже я умею… помнишь наш вальс, Липочка?.. ну да… о чём я? Ты, например, прекрасно пела на самодеятельных концертах, а если бы ты была артисткой, как бы ты могла растить детей? Вечно на гастролях, до ночи в театре…

– Ты сам себе противоречишь: да, женщине трудно совместить семью и профессию, но мужчина-то может себе позволить выбирать! И может выбрать театр, и если у него талант…

– У всех какие-то таланты, но это, повторяю, не означает, что человек, особенно мужчина, может всю жизнь…

– Миша, речь пока не о всей жизни, ему всего восемь, и ему нравится танцевать, и пусть! Я сделаю всё, что могу, чтобы он смог делать то, что хочет. Все педагоги его хвалят, и завтра мы идём на просмотр во Дворец пионеров.

Через несколько лет она скажет то же самое, но уже о поступлении в хореографическое училище. Их диалоги и споры повторялись из года в год, и Мама всегда была на его стороне, называла имена знаменитых танцовщиков, приводила примеры: среди них были и Герои труда, и Народные артисты, и великий Мариус Петипа.

…Через много лет, в далёком 2017-м году, незадолго до двухсотлетия Петипа, Василий организует и возглавит Фонд наследия великого хореографа. «Разве правильно, что в нашем городе нет ни одного памятника, ни одной улицы, названной именем Петипа, как же так?» – будет повторять он… может быть, всё это когда-нибудь и будет? Забвение великих мастеров – не самое лучшее, что может случиться с городами и странами…

– При чём тут Петипа?! Лучше бы ему больше времени уделять математике, а не танцам. Чтобы в серьёзный вуз поступить. Кстати, в том же Дворце есть и другие кружки: техника, моделирование…

– Но он же всё успевает, он и в школе хорошо учится!

Это было правдой: Вася специально старался, чтобы папа был доволен, а Мама рада, да и просто он всё делал хорошо и тщательно, характер такой.

– Тем более! Ладно бы был двоечником, тогда пусть бы плясал, если ни на что другое ума не хватает! Нет, я с ним поговорю. В конце концов, я отец!

– Ты хочешь, чтобы он послушался тебя и бросил балет? Или проявил характер и сделал по-своему? Как настоящий мужчина?

В училище его тогда не приняли – показалось или нет, что отец был рад?

…Как же интересно, как загадочно проявляются в нашей жизни эти неразрывные связи – отцы и дети! Не повторяя путь отца, не желая идти по его стопам, с самого детства зная, чего он хочет, выросший мальчик всё-таки в чём-то повторил его: та же вечная бездомность, скитание по всему миру, работа в тех же странах, где приходилось служить отцу. Там, куда забрасывал отца долг службы – в Австрии, в Чехословакии, в Венгрии, – где Мама пела на импровизированных подмостках, выступала перед солдатами, там же, на профессиональных сценах этих стран он танцевал и ставил свои балеты… всё повторяется, всё наследуется, хотя и не так просто и прямолинейно, как хотелось бы молодым родителям упрямых и талантливых детей.