– Выпей, это поможет тебе успокоиться, – хриплым голосом проговорил мужчина, невольно откашливаясь. Слишком долго он молчал.
Девочка же, нерешительно протянула дрожащие ладошки к чашке и крепко схватившись в нее, начала пить отвар. Она прикрыла глаза, с жадностью выпивая отвар до последней капли.
Пенгангси смотрел на девочку с легкой улыбкой, ожидая, пока отвар подействует. Эти травы очень редки, но в этой местности, рядом с Доньей, их было в избытке. Только совместно друг с другом, эти травы действовали как успокаивающее, и как заживляющее. Оно ускоряло заживление многих ран, времени для которых требовалось значительно больше, чем пару дней. Пусть мужчина и не заметил на ней ран, но решил перестраховаться. Вдруг у девочки задеты многие внутренние органы.
Только когда девочка отставила чашку в сторону, а сама медленно погрузилась в сон, мужчина присел рядом с ней, и принялся внимательно рассматривать ее.
Его одолевало множество вопросов. Почему она выжила? Как она выжила? И что с ней не так, раз в нападении черных драконов, синее пламя которых уничтожало все вокруг, она смогла выжить? Тогда, в городе, когда он подошел к ней, он не видел следов, которые бы доказывали, что она вылезла из укрытия. Она сидела рядом с двумя телами, значит она была там изначально, еще во время нападения драконов. Но как тогда она выжила? Вокруг нее было много обгорелых трупов, но она осталась невредимой. А ее слезы были не слезами боли, а потери. Она оплакивала своих родных. Также необычный цвет волос. Пусть Пенгангси и проводил все свое время в лесу, он иногда выбирался в ближайший город. И благодаря опыту воина, он заметил одну деталь. Большинство людей Доньи были светловолосыми. Самыми темными волосами там были светло-каштановые, у одной женщины. Но, она была приезжей, должно быть сбежала ближе к морю. А эта девочка черноволосая. Очень необычно. И тем более сам их оттенок. Не просто черный. Он в бликах огня словно отливал синим пламенем. Как огонь черных драконов. Кто же тогда она?
Мужчина тогда этого так и не узнал, но с каждым днем, что с ним жила девочка, он все больше и больше понимал, что самая невероятная версия и является правдой.
***
Спустя несколько недель после того, как Пенгангси принес девочку к себе домой, он впервые услышал ее голос. Она в тот момент уже более-менее привыкла к нему и его небогатой хижине. Она в ужасе не отпрыгивала в разные стороны, услышав любой шум, будь то ветер бросавшийся в окно, скрип двери или тресканье поленьев в камине. Она без страха брала мясо с его рук, и не боялась засыпать на старой шкуре медведя или горного снежного барса. Девочка спала крепким сном, прижимаясь своим тельцем укутанным в шерстяное одеяло к мужчине. А он боялся пошевелиться, что бы ненароком ее не разбудить.
В этот раз, она также спала рядом с ним, у другой стороны хижины, где вся стена была увешана разными шкурами. Она что-то тихо шептала, не произнося ни звука. Пенгангси, опираясь локтем о шкуру, наблюдал за девочкой, все еще задаваясь вопросом по поводу того, что произошло в городе. И увидев, что девочка шевелит губами, он наклонился ближе к ее лицу, что бы услышать едва различимый шепот:
– Idan ohendelsop oheshwigiw1, – пусть ее голос и был едва слышен, но мужчина точно смог услышать насколько он мягкий и звонкий. Пенгангси едва заметно нахмурился – ему был незнаком этот язык. – O hin en inglod tanzy. Isaps.2
А потом малышка замолчала и вновь погрузилась в глубокий сон. А мужчина лежал рядом и долго думал над тем, что это за язык? А главное, откуда маленькая девочка его слышала? Если даже он, бывший генерал элитного отряда, побывавший во всех местах континента и встречавший людей, которые говорили самыми немыслимыми языками, не знает, что она только что сказала.
Утром, как только первые лучи солнца прошлись сквозь бутылочки на столе, Пенгангси аккуратно, чтобы не разбудить малышку, поднялся со шкур и, накинув поверх белой рубашки черный плащ, вышел из дома. По уже изученному пути он добрался до места, где несколько дней назад установил ловушки. И сейчас на его лице появилась широкая улыбка. В его ловушки попались три зайца, одна любопытная белка и одна упитанная куропатка.
Но даже когда он освобождал пойманную добычу из ловушек, а потом складывал ее в наплечный мешок, его не прекращали посещать вопросы о словах, сказанных девочкой во сне.
«Может, это было просто бормотание? Ничего не значащие слова?» – проскользнуло у мужчины в мыслях. Но он быстро отбросил такие варианты. Он запомнил, каким было выражение лица девочки. Тревожное. Словно что-то вот-вот должно произойти. И это не что-то радостное. Скорее приводящее в ужас.
Возвращаясь домой, Пенгангси для себя решил. Он должен узнать, что это за язык. И что именно сказала девочка. Но сейчас, он должен впервые за несколько месяцев поговорить с ней. На вид ей было около четырех лет, значит, она должна уже как-то разговаривать. Он хотя бы должен узнать ее имя. Подойдя к хижине, он вначале немного насторожился от шума, исходящего из хижины. Слегка пригнувшись, мужчина тихо, почти бесшумно, двинулся к своему дому. Сначала он подошел к окну, и прижавшись к стене, слегка выглянул в уголке окна. Девочка уже проснулась, и укутавшись в шкуру ходила по хижине, осматриваясь вокруг. Видно было, что хоть девочка и долгие месяцы прожила в ней, но только сейчас у нее проявилось любопытство и желание осмотреть новый дом. Удовлетворенно выдохнув, мужчина поправил сумку у себя на плече и открыл дверь. Девочка повернулась к мужчине, и, впервые за все время, улыбнулась. Искренней широкой улыбкой, открывающей ровные белые зубы, и милыми ямочками на щеках.
– Ты проснулась? – спросил Пенгангси, снимая плащ и положив его на небольшой стул у двери. Немного пройдя вперед в комнату, он бросил сумку с добычей на пол у камина, а потом повернулся к девочке, нервно прижавшей шкуру к своему телу. Еще в первые дни ее нахождения в его хижине, он надел на нее одну из своих рубашек. Правда, рукава пришлось обрубить до локтя, так как они свисали на девочке до пола. А так, они прикрывали ей ладошки, а подол касался пола.
Девочка нерешительно кивнула головой, опустив голову.
– Как тебя зовут? – мужчина опустился перед девочкой на колени, заглядывая той в глаза.
Но девочка смогла только пробормотать в ответ:
– Папа.
Пенгангси вздрогнул от этого слова. А потом в уголках его глаз образовались небольшие слезы. Когда он забирал ее, он даже не надеялся на то, что она станет считать его отцом или своим близким родственником. Услышав, как она назвала его папой, он не мог поверить, своему счастью. Когда он возвращался с битвы один, он уже думал о том, как найдет себе подходящую женщину, возьмет ее в спутницы жизни, а затем она родит ему прекрасных детишек, которые будут звать его папой. К сожалению, потом жизнь повернулась так, что у него никогда не будет ни спутницы, ни детей. Но эта девочка, одной этой фразой дала ему надежду. Возможность воспитать ребенка. А также возможность слышать, как ему кричат «папа».
– Да, папа, – ответил он незамедлительно. На его губах была широкая улыбка, и девочка за ним также счастливо улыбнулась.
А потом подбежала, отбросив шкуру, обняла мужчину, вцепившись своими пальчиками в его рубашку, и зарывшись лицом ему между шеей и плечом, начала хныкать, а также проговаривать:
– Папа, папа, папа…
Это был один из самых счастливых дней в его жизни. День, когда он стал папой.
***
К сожалению, сколько бы времени не прошло, Пенгангси так и не смог узнать имя девочка. Она только и говорила, что папа, заяц, огонь, да трава. По истечению одного месяца, мужчина решил оставить девочку одну дома, а сам сходить к другому, ближайшему к их хижине, городу. Донья находилась на востоке, а Фламма – немного западней. А девочка, пусть и не знала много слов, но спокойно понимала речь мужчины. И предупредив девочку о своем уходе, Пенгангси не сомневался в том, что она его послушает. Она была весьма послушной, а также немного трусливой. За месяц жизни в хижине, девочка выходила из нее только два раза. И то, только вместе с Пенгангси. Но выйдя, она всегда вцеплялась в его ногу, а лицо прятала за длинными волосами черного цвета, доходившими ей до лопаток. Вот и в этот раз она его послушала, а мужчина спокойно отправился через лес к Фламме.
