Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,

Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя…

Н. Гумилёв

Ветер подхватил с земли несколько золотых листьев, закружил их, закрутил в водоворот, и вновь разбросал по осенней жухлой траве. Словно пытался соткать из них ковёр.

– Красиво.

Женщина, стоявшая на небольшом возвышении среди деревьев, улыбнулась и пошевелила пальцами босых ног, будто хотела закопаться поглубже в листву.

– Что именно?

Мужчина с длинными серебряными волосами сделал шаг вперёд, к ней, но застыл, когда она засмеялась.

– Ты способен видеть хоть что-то, кроме своих экспериментов, Риланд? Или тебе твоя лаборатория милее всего на свете? Ты же добился уже того, чего хотел – стал Повелителем. Расслабься наконец! Смотри, слушай, чувствуй…

– Я чувствую… – он метнулся к ней, но она, лукаво улыбнувшись, отскочила в сторону и побежала вниз со склона.

Её смех был частью ветра. Золотые волосы вплетались в осенний узор из листьев. В голубых глазах отражалось небо.

– Аля, стой!

– Лови-и-и-и! – голос растаял в пространстве, пощекотав ресницы Риланда. Он побежал быстрее – не для того, чтобы поймать, а чтобы предупредить…

Внизу, под склоном, был небольшой перелесок – деревья, покрытые толстым слоем пушистого мха, хрустящие осенние листья под ногами, звенящий сотней мелодий ручеёк с прозрачной, будто стеклянной водой – красиво, тихо, спокойно… Конечно, Аля побежала туда. Но за перелеском…

Риланд хорошо знал то, что было там, за перелеском. И не хотел, чтобы она видела. Кто угодно – только не она.

Но она уже бежала через перелесок, и ветви деревьев ласково касались её ладоней, листья пытались запутаться в волосах, и она, смеясь, мотала головой. И мчалась дальше.

Она всегда прекрасно бегала. И хотела продолжать эту игру в догонялки, в которой она каждый раз побеждала – но застыла, увидев, где оказалась.

– Что это, Рил? – выдохнула, обводя взглядом черные от копоти дома и хозяйственные постройки.

– Деревня, – ответил он, встав за её плечом.

– Это я вижу. А что здесь случилось?

– Тебе лучше не знать.

– Рил! – она обернулась к нему, гневно сверкнув глазами.

– Чёрная холера здесь случилась. Очень неожиданно, особенно если учесть близость к Эйму. Сама знаешь – магическим огнём всё от этой заразы надо вычищать, вот и вычистили. А присланный маг-эльф той ещё сволочью был…

– Почему был?

– Потому. Не забегай вперёд. Он там, в деревне, заприметил одну девушку… живёт одна, из родственников только бабка и маленький ребёнок. Понравилась ему эта девица, в общем. Ну а он ей – нет. Отказала она ему. Представляешь, Аля, человеческая девка эльфу отказала, – усмехнулся Риланд. – Конечно, это в его глазах оскорбление. Он и сказал односельчанам, что, мол, это она их прокляла.

– Прокляла? Она маг?

– Угу. Была. Забили её эти идиоты… И девочку тоже хотели к Дариде отправить, и отправили бы, если бы она вдруг не полыхнула силой так, что сожгла полдеревни, в том числе и нескольких её почётных жителей.

Риланд замолчал, задумчиво глядя на закопчённые дома.

– Что теперь с девочкой будет?

Он вздохнул и сказал с неохотой:

– Суд был. Я и сам участвовал, Аля… У неё очень нестабильный дар, настолько нестабильный, что она даже имя своё забыла из-за вспышки. Надели на неё блокираторы, но толку? Всю жизнь с блокираторами ходить нельзя, сама знаешь. Учить трёхлетнюю магии взрывоопасно…

– К чему ты клонишь, Рил?

– Ни к чему. Ни к чему хорошему… Было принято решение уничтожить девочку. Завтра… Аля, стой!

Она не послушалась – зашагала вглубь деревни ещё быстрее. Только фыркнула.

– Пойми ты… – Риланд подбежал и попытался схватить её за руку. – У девчонки отец – явно эльф, я только не смог определить, кто именно, её дар сопротивляется моей магии очень сильно. А мать была магом, пусть слабеньким, но магом. Вот и получилась… смесь гремучая. Мы думали просто выжечь ей дар, но она же овощем останется… Забрать подобную силу без последствий невозможно.

– Почему ты мне не сказал?

– Зачем?! Ты же расстроишься… Там ничего нельзя сделать, Аль, правда…

– Где она сейчас? Здесь? Показывай дорогу.

Он не стал спорить. Только покачал головой.

Маленький домик с покосившимся крыльцом и чёрными провалами вместо окон. Если бы дома были живыми, то этот точно уже умер, причем не своей смертью.

Возле крыльца стояла старая скамейка с кривой спинкой, а на скамейке сидела девочка.

Короткие волосики насыщенно-чёрного цвета отливали синевой, крошечные ножки со сбитыми коленками были обуты в светлые кожаные сандалии с красными нашлепками в виде бабочек, короткое синее платье казалось чистым лишь на первый взгляд – приглядевшись, можно было заметить полоску грязи возле подола.

Услышав шаги, девочка обернулась.

У неё оказались интересные глаза. Один тёмно-карий, почти черный, а другой красный. Узкие губы, вздёрнутый кверху нос, белый шрамик на лбу, возле левой брови.

– Привет, – сказала Аля, садясь на корточки рядом с девочкой. Та шмыгнула носиком и ответила:

– Привет. Ты пришла, чтобы убить меня?

Рядом зло вздохнул Риланд.

– Почему ты так думаешь?

– Бабушка говорит, меня убьют, потому что я двуликая.

Тут удивился даже Риланд.

– Какая? – тихо переспросила Аля, вглядываясь в глаза девочке.

– Дву-ли-кая. Я не знаю, что это значит. А ты знаешь?

– Нет.

Ребёнок поджал губы.

– Мне кажется, это несправедливо. Убивать за то, чего ты не знаешь.

Аля приподнялась и села на лавочку рядом с девочкой, взяла её за ладошку, лежавшую поверх разбитых коленок, и спросила:

– Хочешь уехать со мной?

Она не видела, как Риланд поднял возмущённые глаза к небу.

Девочка, хмурясь, рассматривала лицо женщины. Она никогда не видела таких красивых лиц даже среди эльфов. Особенно ей понравились глаза – насыщенно-голубые, а возле зрачка – ярко-жёлтые искорки, которые кружились, словно снежинки во время снегопада, и вспыхивали, будто звёзды на небе.

– Хочу.

Женщина улыбнулась и чуть сжала пальцы девочки.

– Очень хорошо, Триш. Очень хорошо.

– Триш? – переспросил ребёнок удивлённо.

– Да. Триш Лаира – дословно «два лица» по-эльфийски. Двуликая. Тебе нравится?

И тогда она впервые улыбнулась.

Триш Лаира.

Ей нравилось.

Шайна Тарс

После этого сна у меня всегда болела голова. Наверное, потому что он был удивительно ярким. Я как наяву видела всё это – выжженную деревню, несчастную девочку на скамейке, прекрасное лицо женщины по имени Аля. Странное имя для такой красивой женщины.

Сон раз за разом заканчивался одним и тем же – радостной улыбкой Триш. И всё. И я просыпалась с ужасной головной болью.

Всякая ерунда снится мне с самого детства. К сожалению, это началось уже после того, как умерла мама, поэтому я лишена возможности спросить кого бы то ни было о том, что значат мои сны. Мама всегда говорила, что не нужно болтать лишнего, особенно если ты не уверен в результате. Лучше промолчать и самой изучить вопрос.

Вот я и изучала – рылась в книгах. Лет в шестнадцать наткнулась всё-таки на описание своего случая.

«Сновидец – человек с редким даром, проявляющимся в детях, рожденных человеческими девушками от эльфов. Подобные люди видят сны о прошлом – только о прошлом – в непонятном порядке. Сны эти могут быть связаны с теми, кого они не знают, либо наоборот, с хорошо знакомыми. Заглушить дар невозможно».

Вот так. Абсолютно бесполезная ерунда оказалась, да ещё и голова от неё болит.

Чего я только не пересмотрела за последние десять лет жизни! Мне снились и убийства, и драки, и жаркая любовь под одеялом или на природе, и многое другое. Не каждый день, слава Дариде, иногда я имела возможность проспать всю ночь, не наблюдая чужие жизни.