– Кукареку! – закричал первый петух, и все как будто проснулось с этим хриплым кукареканьем.

Как ни странно, но жизнь в деревушке «Цветочные луга» начиналась именно с этого звука ровно по часам. Все как заводные начинали открывать ставни окон, одеваться, готовить завтрак, доить коров, рассыпать просо для кур, в общем, заниматься своими повседневными заботами.

Это был месяц май, солнце светило вовсю и, обогревая своими лучами, заставляло то и дело жмуриться и бесконечно подносить ладонь ко лбу.

Безжалостное «Кукареку!» раздалось снова, напоминая соням, что все-таки пора вставать.

– Му-у-у-у, – промычала корова Му и заглянула в окошко соломенной стены посмотреть, проснулся ли ее хозяин. Мальчик продолжал спать, не реагируя на старания Му и деревенских петухов. На самодельный деревянный подоконник вскочил пушистый, но немного исхудавший кот Цезарь и лапой с небольшим скрипом отворил правую створку окна. Луч солнца моментально ворвался в крохотную комнатушку и остановился на лице мальчугана. Парень немного сморщился, но упрямо не открывал глаз. Под кроватью что-то зашевелилось, и оттуда появилась голова пса, а затем и весь пес. Он радостно гавкнул и, заскочив своими передними лапами на край кровати, начал облизывать лицо и руки хозяина.

– Смельчак… прекрати, – сонно промычал мальчик, упрямо не открывая глаза.

С подоконника на подушку тотчас спрыгнул Цезарь и начал аккуратно, по-своему, по-кошачьи облизывать сонного мальчика. Пес снова гавкнул и, схватив одеяло за кончик, начал стягивать его на пол.

– Смельчак, сейчас я встану… еще пять минут…

Но пес, совершенно не слушаясь своего хозяина, продолжал стягивать одеяло. На подоконник со двора запрыгнула белка, издавая при этом странное тихое тарахтение, присущее всем белкам.

– Му-у-у-у, – снова замычала Му, понимая, что, по всей видимости, старания их бесполезны.

– Еще одну минуточку… уже встаю… – продолжал почти шепотом говорить мальчик.

– Эла-а-айджи-и! – раздался эхом чей-то противный женский голос. – Вставай, негодный мальчишка, пора приниматься за работу.

Это был голос миссис Дорис Бунч, жены мистера Финли Бунча. От этого голоса Элайджи вскочил мгновенно, будто его окатили ледяной водой. Никакие старания бедных животных не могли поднять его с постели так, как это делал голос миссис Дорис. Его тембр говорил сам за себя, как и внешность его хозяйки. Миссис Дорис Бунч была женщиной с характером. Причем Элайджи не знал ни одного человека, кому бы этот характер хоть немного нравился. Да что и говорить, все ее знали как женщину сорока пяти лет, воспитывающую шестерых детей, главу семейства, корыстную, строгую, может быть даже злую, но работящую. Это был один из немногих плюсов миссис Дорис. Один Бог знал, сколько в этой женщине было лошадиных сил. В деревне ее побаивались, а некоторые даже уважали, но захаживали к ней редко и то по крайней надобности. Деревенские мальчишки проверяли себя на храбрость, споря, кто нарвет яблок в ее саду.

Миссис Бунч была единственным человеком в деревне, которая вставала раньше петухов. Ни свет ни заря она просыпалась, собирала в копну свои длинные, местами поседевшие волосы, закалывала их гребешком, одевала одно из своих трех платьев, повязывала сверх него немного пожелтевший фартук с оттопыренными карманами и засучив рукава принималась за работу. Растопив печь, она шла доить коров под разбивающее немую тишину кукареканье первых петухов, после чего, как это было уже принято, кричала: «Эла-а-айджи, вставай, негодный мальчишка…» Для Элайджи это был своеобразный будильник, который никогда не ломался, не ошибался и не отставал.

Элайджи потянулся, сладко зевнул и протер кулачками глаза.

– Новый день, новые приключения, – сказал он и, подойдя к окну, открыл вторую створку.

На дворе уже рассвело, и солнце начинало прогревать остывшую за ночь землю. Элайджи закрыл глаза и, с большим наслаждением вдохнув утренний воздух, снова потянулся. Ах, как же он любил проснуться таким свежим, слегка прохладным весенним утром и дышать, дышать этой свежестью, впиваясь своими зелеными глазами в небо и сразу же жмурить их от солнца.

– Доброе утро, Лои, – сказал он белке, все еще сидевшей у него на подоконнике.

– Тр-р-р-р, – ответила белка, по-видимому желающая доброго утра тоже.

– У меня для тебя есть подарок, – сказал Элайджи и бросился шарить в карманах своих штанов, которые висели на спинке деревянного самодельного стула.

– Тр-р-р-р, – одобряюще затарахтела белка.

– Вот держи, я припрятал это для тебя, Лои, – и Элайджи вручил белке пару лесных орехов.

– Тр-р-р-р, – обрадовалась Лои и, жадно схватив орехи, спрыгнула с подоконника во двор.

Элайджи улыбнулся, наблюдая за неуклюжей Лои, то и дело роняющей по дороге орехи. Пес снова гавкнул, пытаясь привлечь внимание хозяина.

– Смельчак, иди ко мне, малыш, – сказал Элайджи и присел на корточки, чтобы покрепче обнять своего друга. – И кто это стаскивал мое одеяло?

Но Смельчак продолжал вилять хвостом и облизывать мальчику лицо. Элайджи быстро заправил кровать и начал надевать свою единственную рубашку и светло-коричневые штаны на шлейках, идущих сзади накрест, которые он донашивал за Сэмом – старшим сыном миссис Дорис. Штаны эти неоднократно рвались и поэтому были все в заплатках. У кровати лежала пара стоптанных, грязных башмачков. Элайджи хотел было их надеть, но под его руку упрямо протиснулся кот Цезарь и начал обтираться и мурлыкать, проводя своим пушистым хвостом по его щекам.

– Да, Цезарь, сейчас я налью тебе молока, – сказал Элайджи, пытаясь дотянуться до башмаков.

Услышав эти слова, Му тотчас же вытащила голову из окна и побежала в другой угол сарая.

– Му, не будь жадиной, – окликнул ее Элайджи. – Ведь мы с вами друзья и мы должны помогать друг другу.

С этими словами Элайджи достал из-под кровати маленькую мисочку и надоил туда немного молока. Цезарь, не отходя от него ни на шаг во время всей процедуры, жадно прильнул к миске со свежим коровьим молоком и благодарственно замурчал.

Дверь резко распахнулась, и в сарай вошла миссис Бунч с ведром молока, которое она уже надоила у первых двух коров. Всего у них было три коровы, один поросенок, лошадь и два десятка кур, не считая цыплят. Смельчак, хоть и был сторожевым псом, но при виде миссис Дорис моментально забрался под кровать.

– Лентяй! Почему так долго собираешься? Иди покорми кур, потом пойдешь в огород, накопаешь хрена, перетрешь его с листьями капусты и моркови и накормишь хряка. Собери в курятнике яйца да почини забор в огороде у яблони, эти деревенские мальчишки снова пытались своровать у меня яблок. Я одного поймала, да так оттягала его за ухо, чтоб больше неповадно было никому в мой огород нос совать. И поймай мне курочку помясистей, сегодня одиннадцатое мая, у нас в деревне праздник, если ты не забыл. На ужин у нас будет жареная курица с яблоками и рисом. И если ты со всем управишься, я, так и быть, разрешу тебе посмотреть на фестиваль талантов. Говорят, сегодня будет петь Эмили Прюмор, у нее единственной среди этих бездарностей есть голос.

К одиннадцатому мая жители «Цветочных лугов» всегда готовились особенно тщательно. Да еще и кругленькая дата – столетие деревни – делало этот праздник в сто раз значимей и важней. Уютная и крохотная деревушка «Цветочные луга» располагалась среди зеленых холмов и лесистых гор и была идеальным местом для подобных селений, которые были раскиданы по всей их территории. Свежий воздух и умопомрачительная природа подкупали своей свежестью и красотой и влюбляли в себя каждого, хоть раз посетившего эти просторы. Обожая свою деревушку, жители решили устроить гуляния с размахом, организовав грандиозную ярмарку, фейерверки и всеразличные, традиционные для ярмарки конкурсы и выступления.

– А можно я приму участие в конкурсе изобретателей? Я сделал такие крылья… – с надеждой в голосе проговорил Элайджи.