— Доктор Тони, расскажите мне, — его голос звучал у самого уха, а горячее дыхание обдавала чувствительную кожу, — что вы бы хотели, чтобы я с вами сделал? — и Старка словно ударило током так, что по всему позвоночнику прокатилась волна электричества и Тони инстинктивно прогнулся в пояснице. — О, кажется, я вас понял, — прошептал юноша и направил головку своего члена к тугому отверстию, постепенно погружаясь, очень медленно раздразнивая, хотя сам едва держался, чтобы с грязным шлепком не влететь в раскрытого Тони Старка. Это была борьба двух упрямцев, потому что мужчина уже с ума сходил от желания, но все равно не поддавался на провокации. В итоге, спустя несколько минут, когда бедра Паркера прислонились к ягодицам Старка, они замерли, выжидая, кто же начнет двигаться первым. И юноша сдался, не в силах больше терпеть, и стал вбиваться в разгоряченное тело, обтянутое красно-золотой тканью. Его тормоза отказали еще на узких улочках Рима, так что вел он себя максимально развязно, стараясь войти поглубже и наслаждаясь каждым громким шлепком кожи о кожу.

Старк еле держался на ногах, с такой силой его долбил Паркер, вынуждая колени подкашиваться, а рот грязно стонать, пока юноша рывками брал его сзади, не забывая ласкать большой гладкий член.

— Тони, ты просто не-ве-ро-ят-ный, — Питер вдалбливал в Старка каждый слог, отчего любое движение откликалось болезненно-приятным чувством между ягодиц. — Даа, — юноша с диким стоном излился куда-то на пол, едва успев покинуть горячую задницу хирурга и стал наращивать темп движения своей руки, желая подарить своему партнеру долгожданную разрядку, но тут Тони резко выскользнул из его рук, развернулся, и повалил Питера на пол:

— Твоя очередь, дьяволенок.

К слову сказать, эта ночь была признана любовниками одной из лучший проведенных вместе. И особенно благодарны они были тому, что в каждом оперблоке была отдельная душевая, а в ординаторских удобные диваны.

***

У них по-настоящему получалось делать друг друга счастливыми, не прилагая для этого особых усилий. Их связывало очень многое: схожий отпечаток на сердце, оставленный смертью близких, внутренние демоны, объединившиеся в одно племя, и неугасаемая страсть к медицине. Как будто у пары был один язык на двоих, и тишина в нем тоже была словами. Однако, как и в любых отношениях, порой приходилось идти на уступки. Например, после того вечера, когда Тони пришел отведать финикового кекса Мэй, как когда-то и обещал. Накануне Питер объявил своей тетушке об отношениях с именитым хирургом, и она восприняла это спокойно, но с опаской за своего любимого племянника, решив, что их со Старком и впрямь ждет серьезный разговор.

— Тони, — обратилась к нему женщина, — согласно моим убеждениями — любви все возрасты покорны, и речь сейчас пойдет совсем не об том, — Паркер сидел рядом, слушал, и начинал постепенно бледнеть. — У вас с Питером слишком большая разница в социальном и материальном статусах, и мне не хотелось бы, чтобы ты стал его «сладким папочкой».

В этот момент юноша стал похож на фарфоровую куклу, а Тони поперхнулся кексом и с трудом откашлявшись, воскликнул:

— Кем-кем?! — его удивление было искренним, он и правда никогда о таком не слышал.

— Ну, знаешь, sugar-daddy, это когда молоденькие юноши или девушки заводят отношения со зрелыми мужчинами, чтобы жить за их счет и выполнять все их прихоти, — Мэй, похоже, вообще не казалось, что она говорит что-то странное, а Питер тем временем из бледно-серого стал пунцово-красным.

— Ты серьезно?! — вскочил парень из-за стола, скинув с него пустую кружку, которая чудом не разбилась о пол. Такой подставы от тети он точно не ожидал.

— Малыш, не волнуйся, — Мэй едва коснулась его руки своими пальцами, — позволь мне продолжить и объяснить, что я имею ввиду.

— Д-да, — сразу же осел Питер, потому что его тетя была мудрой женщиной, хоть порой и изъяснялась странным образом.

— Я понимаю, что вы влюблены, но между вами, прямо скажем, социальная пропасть, с которой нужно учиться жить, — и уже обращаясь к мужчине, — я понимаю, что Питер совсем не такой, и не захочет себе ничего лишнего. Но я вижу, что вы человек щедрый и не откажите ему в покровительстве, даже если он вас никогда не попросит, просто потому что вы его любите и хотите всего самого лучшего. Я сама такая же, — и лицо Старка выразило стопроцентное понимание, а Питер вспомнил то, как Тони таскал ему кофе и настаивал на оплате обеда чуть ли не в первый день знакомства. — Я лишь хочу попросить для Питера возможности развиваться самостоятельно. Рядом с любящим партнером, а не с высокоскоростной взлетной полосой в мир взрослых.

— Я все понял, Мэй. Не скрою, иногда мне хочется запереть его в золотом дворце и сутками из него не выбираться, — и Старк посмотрел влюбленными глазами на пунцового то ли от ярости, то ли от смущения, мальчишку, — но я полюбил его по многим причинам, и одна из них — это полная его независимость. Так что не переживай, я попридержу свои стремления стать для Питера «сладким папочкой».

— Вот и славно! — Миссис Паркер лучезарно улыбнулась и наложила всем еще по порции финикового кекса, пока Паучок нервно вдыхал и выдыхал воздух, не понимая, как ему комментировать эту ситуацию. Но увидев напротив теплую улыбку любимого человека, расслабился и решил не говорить ничего.

Не сказать, что этот разговор сильно повлиял на отношения пары, но у каждого внутри щелкнуло что-то очень важное: Питер осознал, сам того не прося, что Тони видит и ценит в нем зрелую независимую личность, а Старк в свою очередь окончательно убедился, что Паучок любит его не за богатство и статус, а за него самого. Не то чтобы Старк считал Паркера папочкиной шлюшкой, просто ему было сложно поверить, что его можно ТАК любить.

А ведь Питер любил.