1

Дик вернулся домой раньше обычного. Повышение и двойная премия – неплохой повод устроить маленький семейный праздник. Дик поставил незабудки в вазу на кухне и принялся мыть овощи и фрукты, вспоминая, как в студенческую жизнь готовил на целую кучу таких же голодранцев, как и он сам. Студенческое общежитие очень специфическое место, а в России, это уже новые границы специфики. Благо сейчас он не студент, а вполне состоявшийся человек, естественно работает не по профессии, кому сейчас нужны операторы ЭВМ.

На улице уже начинало светать. Джейн и Нелл должны скоро вернутся. Их будет встречать предовольный отец семейства и менее довольная своей участью запеченная курочка. Закончив последние приготовления, Дик уселся в свое любимое лиловое и предался мечтаниям. Сейчас уже он будет отчитывать опоздавший планктон, сидеть в отдельной комнате со стеклянными стенами и следить через них за самыми ленивыми работниками.

– Мы дома! – голос Джейн отозвался громким эхом в голове Дика.

Из коридора слышалось, как Джейн раздевает Нелл. Дика переполнило возбуждение, она так часто жаловалась на недостаток денег, что сейчас точно в обморок упадет, после такой новости. Пройдя в коридор, он увидел ее. Возбуждение от повышения переменилось на другое, животное. Ее русые шелковистые волосы спадали на налившуюся грудь, а яркие голубые глаза буквально сверкали – похоже она уже заходила на кухню. Как приятно осознавать, что даже через почти четыре года совместной жизни он все еще ее хочет.

– Сегодня не обычный вторник как я полагаю? – ее улыбка излучала тонны жизненной энергии.

– Разве я не могу порадовать любимую женщину вкусным ужином? – сказал он.

Через пятнадцать минут и они уже сидели за столом и уплетали за обе щеки, его курочку.

– Сегодня Лена сказала, что они с Максом в Китай летят.

– Китай?

– Да, сказала, что на панд хочет посмотреть. Как интересно, одна медведиха хочет увидеть другую, – со смешком сказала она. Дика всегда удивляла женская дружба, она всегда построена на стервозно-дружеской основе, но может длится годами, а иногда и десятилетиями.

– Ничего, через год мы сможем поехать даже в Дубай, – эти слова он сказал, не веря самому себе, но Джейн, судя по огоньку в глазах, им верила.

– Да, фоточки из Паруса получше будут чем из зоопарка, – сказала она. После этой фразы, у Дика в горле пересохло.

– Ну Парус, это конечно хорошо, но…

– Да я пошутила. Видел бы ты свое лицо, – она залилась смехом. Переборов неловкость ситуации, Дик засмеялся с ней в унисон.

– С тобой я готова жить и в пустыне, – после этих слов она поцеловала его, прикусив нижнюю губу.

– Нелли пойдем спать, я почитаю тебе перед сном. И папе тоже пора ложится, – подмигнув сказала она.

Дик сгорал от нетерпения, лежа на кровати в спальне. Поймав себя на этом, он усмехнулся. Тебе уже двадцать семь, ты не какой-то школьник девственник… Нет, девственник. Точнее это она делает его таким, как можно после стольких ночей, проведенных вместе внушать такой трепет? Да, именно трепет, из-за которого он ее и выбрал, из-за которого они живут вместе уже четыре года.

Она вошла в комнату. На ней белое кружевное белье, подчеркивающие ее грудь и бедра. Она идеальна… Плечи, живот и само главное – глаза. Глаза в которых можно, нет! Нужно тонуть!

Джейн подошла к кровати элегантной походкой и начала облизывать его большой палец на ноге, при этом непрерывно смотря ему в глаза. После она стала подниматься по ноге выше. Колено, бедро, таз. От перевозбуждения он кончил, стоило ей только взять член в рот.

– Сегодня я нравлюсь тебе больше, чем обычно, – сказала она, вытирая рот одеялом.

Дик, неожиданно для самого себя, схватил ее за шею и начал глубоко целовать. Она поддержала его. Он оказался сверху, целуя и придушивая ее. Дик почувствовал готовность, и не теряя времени вошел в нее. Приглушенные стоны заполнили комнату. Теперь он уже не был девственником, он был зверем, который поддался своим инстинктам. Вскоре у Джейн наступил пик наслаждения. Замедлившись, он дал ей насладиться моментом. После, нежно обнял. Мужчина, который смог удовлетворить свою женщину, является одним из счастливейших в мире.

– Я люблю тебя, – чуть задыхаясь произнесла она.

– Я тебя тоже, – сказал Дик, после чего поцеловал ее в лоб.

2

– Света, принеси мне кофе со сливками.

– Сейчас мистер Фригольд.

Дика уже три года называют мистер, а он до сих пор к этому не привык. Странно в России слышать мистер. Не Лев Викторович, не Влад Николаевич. Он наверняка мог бы настоять на Дике Авраамовиче, но звучит просто отвратно. Мистер Фригольд звучит намного лучше. Хотя, когда он только приехал в Россию, точнее СССР, о мистере и говорить было нечего. Дик был одним из немногих американцев, которые осмелились во времена Холодной войны переехать в Россию. Только сейчас он понимает насколько это был глупый и безрассудный поступок. Переезжать в страну, которая почти в открытую воюет с твоей родиной. Да ладно только это, так он еще попал на Перестройку, и Девяностые не обошли его стороной.

Родители естественно были против, но Дик был настроен решительно. Он грезил о СССР, тогда казалось, что это страна возможностей, и в итоге родители отступили: минус один рот – это хорошо, им еще троих младшеньких подымать. Подготовив все документы и получив напутственные слова, а точнее длиннейший рапорт, о том что надо быть осторожнее, Дик отправился в Россию.

В Рязани у матери была сестра, которая переехала в СССР десять лет назад и уже порядком здесь прижилась. Она и устроила юного Дика в университет, на оператора Электронно-вычислительных Машин, актуальную тогда профессию. Стоит ли говорить, что его ждало разочарование. Он думал, в России чуть ли не машины в воздухе летают, а на самом деле она ничем не отличалась от США, по крайней мере Рязань.

Учится было сложно. Русский язык он знал очень плохо, но с каждым днем понимал все больше слов. Сначала памяти поддались маты, как говорится чем богаты. Позже Дик начал изучать стихи, поговорки и тому подобное. В течении двух лет он уже научился правильно доносить информацию до слушателя.

Во времена Перестройки к тете Лизе приехала гора родственников, и тетя аккуратно предложила Дику пожить в местном общежитии. Русская общага девяностых годов представляла собой муравейник. Русские, армяне, дагестанцы и очень незаметный американец. Комната Дика представляла собой прямоугольник три на пять метров, в которой могло уместиться четверо человек. Она являлась одной из самых больших в общежитии. Две двухъярусные кровати, между ними стол, который одновременно был лестницей на верхнюю койку. Комнатка выходила в общую, для еще двух соседних, кухню. Там Дик провел немало времени, готовя на потрепанной жизнью плите "Мечта".

Когда он впервые зашел в свою комнату, на него смотрело бородатое лицо кавказкой национальности. Этот кавказец смотрел не в глаза Дика, а точно в душу. После нескольких секунд молчания, комнату разразил громкий смех. Джурат оказался одним из лучших людей, которые встречались Дику. За грозным лицом, скрывался добрый, искренний характер. Перед сном они часто вспоминали детство:

– У нас в огороде были самые прелестные яблоки в селе, – рассказывал он взволнованным голосом. Джурат обожал слово "прелестный", очень странно и одновременно забавно, было слышать это слово из его уст. С правилами русского языка у них обоих были проблемы.

– А у нас кукуруза росла… прелестная, – сказал Дик в ответ, не найдя слова лучше. Сейчас он завернул бы, что-то вроде: "Наша кукуруза имела яркий желтый цвет, такой же яркий, как и вкусовые ощущения от нее".

– Нее, наши яблоки точно прелестнее, – сказал он, и наверняка улыбнулся, Джурат спал на нижней кровати, Дик на верхней.

– Так поехали собирать твои яблоки, – ответил Дик и сразу же понял, что совершил невероятную глупость. В те годы на Кавказе шла война, которая зацепила семью Джурата.