Остановившись, парень опустил взгляд на табличку, потом на свои ботинки и землю. И то, что лежало под ней.

Он закрыл глаза и позволил ощущениям захлестнуть его.

Все считали его бесчеловечным. Неспособным на чувства. Не поддающимся эмоциям. Больным. Ненормальным. Роботом.

Нет. Он чувствовал все, испытывал все эти эмоции. Постоянно. Ему было известно, что от них можно избавиться, лишь дав им волю.

Стыд.

Страх.

Злость.

Любовь.

Беспокойство.

Грусть.

Предательство.

Вина.

Он ощущал все это.

Каждое из этих чувств проникало внутрь, заполняло легкие вместе со свежим воздухом, переполняло парня до тех пор, пока слезы не подступили к глазам.

Но он не заплакал.

Вскоре волна жара спустилась вниз по рукам, скопилась в подушечках пальцев, которые буквально гудели возбуждение заполнило всю меня. Стянутые в тугой узел внутренности как будто твердели и наконец ощущались частью его. Они всегда были здесь. Принадлежали ему.

Затем, смягчившись, эта волна с трепетом опустилась к паху, вниз по длинным ногам, в ступни, буквально пригвоздив его к земле.

Я здесь. Это я.

Парень открыл глаза и уставился на памятник. Теперь он уже ничего не чувствовал.

Вытащив портсигар из нагрудного кармана, он достал одну сигарету и постучал концом по металлу, после чего сунул её в губы и потянулся к карману брюк за зажигалкой. Прикурил, затянулся, выпустил облако дыма и положил все обратно в карманы.

После очередной затяжки он вынул сигарету изо рта.

— Можешь поблагодарить младшую сестренку, — сказал он памятнику. — Это её идея.

Бэнкс не уступала ему в сообразительности. Если бы только она была так же верна.

— Все могло закончиться иначе. Без жертв.

Парень опять затянулся. Было так приятно ощущать на языке вкус дыма, смешанного с прохладным воздухом.

— В университетах пользуются промышленными биореакторами для разложения тел, — продолжил он, забавляясь. — Они похожи на огромные пароварки. Добавляешь туда около двухсот пятидесяти литров воды, немного щелока, и варишь, пока не будет достигнута нужная температура и консистенция. Труп может раствориться за несколько часов, — сжав сигарету между пальцами, парень сделал еще одну затяжку. — А потом ты просто… сливаешь это варево в канализацию. И все, тела нет.

Ветер усилился, листва на деревьях зашелестела.

— Но, к несчастью, растворяется не все. Остаются мелкие фрагменты костей и зубов, которые потом нужно стереть в пыль. Зато серная кислота, хоть она и опаснее щелока, способна растворить человеческие останки полностью. Один минус – времени уходит больше, — он кивнул, бросив окурок на могилу и растоптав его. — А это неудобно.

Он соврал Курту. Тело его матери не исчезло. Оно находилось менее чем в пяти километрах от их домов. Прямо здесь, в Саратове.

Может, следовало все-таки избавиться от него.

— Я просто не мог этого сделать, — его глаза опустились к надгробию, дыхание сбилось, голос затих. — Мне хочется, чтобы ты существовала, — прошептал парень. — Я хочу всегда помнить, насколько мир ужасен. Что ты была реальна, и что каждый день ты продолжаешь гнить у меня под ногами.

Сжав челюсти и вздернув подбородок, он выпрямился и словно почувствовал себя выше. Ему вспомнилось, с каким удовольствием он сбросил её в могилу, не заботясь о том, чтобы разместить тело аккуратно или завернуть во что-нибудь, чтобы оградить от воздействия окружающей среды.

Расстегнув ширинку, он достал ту часть своего тела, которую она так любила, и, с ненавистью глядя на каменный памятник, помочился на землю.

Он больше не вернется. Теперь он окончательно освободился от своей матери.

Однако осталось разобраться еще кое с кем. Она полностью заслуживала грядущей кары и будет следующей.

Закончив, он привел себя в порядок, опять застегнул молнию и бросил последний долгий взгляд на могилу.

— Эй, — окликнул кто-то сзади. — Кладбище закрыто. Что ты здесь делаешь?

Смотритель.

Молодой человек вздохнул и обернулся.

— Всего лишь воздаю дань уважения своей матери.

Надгробие осветил луч фонаря.

— Матери? Но это ведь могила Эдварда МакКланахана.

— О, правда? — уточнил он, едва сдерживая улыбку.

Звуки шагов мужчины начали приближаться.

— Если вернешься завтра утром, я помогу найти могилу твоей матери. Как её звали?

Однако парень лишь покачал головой.

— Не стоит. У меня будет очень много дел после сегодняшнего дня, — развернувшись, он встретился взглядом с орехового цвета глазами старика, смотревшими на него из-под седых бровей. — Я уже ухожу. Счастливого Хэллоуина.

— Да, и тебе тоже, — произнес смотритель ему вслед.

Не то слово.

Конец