========== 1. “добро пожаловать в Ад, сучка.” ==========

— Руда, ты слышала последние новости? — Я лишь озадаченно оглядываюсь на подругу, хмуря идеальные, только вчера от мастера, брови.

— Нет, но сначала стрельни мне сигарету, а потом рассказывай свои охуительные истории. — Вика только усмехается и протягивает мне пачку, сразу начиная трещать:

— В общем, бухали мы у Макса…

— А ближе к делу? — Усмехнулась, зная любимую привычку Вики: начать рассказывать одну историю, а потом, отойдя от основной, рассказать еще тысячу. Девушка лишь хмурит брови и недовольно смотрит на меня, но, закатив глаза и назвав меня дурой, переходит к сути:

— У нас новенькая.

— Ого, интересное кино, — я скорчила мордочку, выпячивая вперед губы, и Вика засмеялась, прикуривая вторую сигарету. — А с чего такая буча вокруг, что даже ты заговорила об этом?

— Ну солнце, ты же знаешь, моя мама — директор этой шарашкиной конторы, так что все новости я узнаю первая, только шуточка в другом, девочка — дочка хозяев Спирита, — я аж присвистнула от удивления, ибо Спирит — один из крупнейший наших ТЦ.

— Бабки они гребут лопатой. Погоди-ка, ты хочешь сказать, что это та самая Валюха, которую мы чмырили три года, за то, что она свои сопли жрала и мылась каждый четвертый четверг?

— Да-да, та самая деваха с приветом, которую ты вечно поливала грязной водой, выкидывала учебники из окна. — Я громко рассмеялась, вспоминая наш прекрасный третий класс.

— Викуль, согласись, ты тоже была не ангелом. Кто ее весь второй класс чушкой называл и каждое ИЗО голову краской поливал?

— Ну, я не считаю, что я была не права, потому что только после этого она приходила в школу с мытой головой. Считай, я помогала девочке выжить в этом злом социуме, — Викуля просто пожимает плечами и ныряет рукой в сумку, доставая оттуда телефон. — О, Тёмочка отписался, что все наши уже в сборе, ждут только нас.

— Где?

— У главных ворот.

— Угу, это же логично, мы в курилке на территории школы, а они у главных ворот. Не проще им подойти к нам?

— Проще, но из курилки мы не сможем появиться так эпично, как можем появиться с главного входа.

— Ладно-ладно, уговорила. — Улыбнулась я, выкидывая окурок в урну. — Пойдем, а Антон уже там?

— Да, солнце, — рассмеялась она, закидывая на плечо сумку, — твой обожаемый Антоша уже там.

— Прелестно, — я счастливо улыбаюсь, потому что вот уже сейчас, через каких-то десять минут, я увижу свою самую первую любовь — Антона Воинова, самого замечательного человека в моей жизни.

Это была действительно любовь с первого взгляда — глаза в глаза, когда он только пришёл к нам в шестом классе, и с тех пор, вот уже шесть лет, я молча пускаю по нему слюни, хотя все наши друзья давным-давно всё знают. Знают и не упускают возможности надо мной посмеяться. По-доброму, конечно. Если бы была хоть одна злая шутка, эти люди бы долго не продержались у нас в школе. Но сам факт. Каждый раз, как вижу, как он обжимается с очередной девахой, у меня аж сердце переворачивается, и я начинаю выходить из себя. Просто делаю что-то, чтобы с этой девочкой что-то случилось. Проблемы в коллективе, выгоны из школ, массовая травля. Я делала многое. Осознанно. Чтобы она убрала руки от моего.

— Антоша, — сладко и глупо улыбаюсь я, когда вижу лишь его затылок, — как дела, родной?

Он видит меня и улыбается, но на дне глаз вижу недовольство. Оно всегда у него там, когда я рядом, хотя он и не показывает это.

— Смотрите-ка, кто тут у нас? — он обнимает меня в ответ и чуть приподнимает над землей, начиная кружить. И я воистину счастлива, потому что нахожусь у него на руках, он меня обнимает, и я делаю вид, что он счастлив меня видеть. — Рыба-прилипала!

Я обижена этой фразой, очень обижена, но тем не менее, прижимаюсь к его шее, вдыхая такой родной запах.

Я люблю тебя, Антон. Больше жизни люблю.

— Итак, класс, — Лилия Григорьевна, наша классная, как всегда при параде, причем, этот ее парад не выглядел как-то вульгарно, как у других учителей ей возраста, напротив, все эти свитера, штаны и помады страшно ей шли, вышагивала из стороны в сторону по кабинету и вещала важные вещи про экзамены, тяжелый год и так далее. Её почти никто не слушал, все это мы уже слышали и не раз, но когда она заговорила о новенькой, все резко навострили свои ушки: — Валентина уже училась у нас в классе, но из-за ряда определенных обстоятельств была вынуждена уехать, но этот год она закончит с вами и, я надеюсь, этот год пройдет хорошо. — Острый взгляд в мою с Викой сторону, не обещающий ничего хорошего, если мы выкинем какой-нибудь фокус, но мы с подругой, отвлекшись от своей болтовни, делаем самые что ни наесть ангельские выражения лиц, мысленно честно-честно обещая, что все будет в ажуре. Но судя по ее недовольному лицу, женщина не верит нам ни на секунду, но сделать ничего не может, поэтому возвращается к стандартной лекции о важности экзаменов.

Я лишь усмехаюсь Вике, толкая подругу в бок:

— Ну и где твоя обещанная Валюха?

— А ты что, не узнала её разве? — девушка хитро щурит свои карие глаза и кивает куда-то за спину. — Смотри, вот эта принцессочка, что сидит рядом с Антошей.

— Что? — Я разворачиваюсь настолько резко, что скидываю локтем пенал и пару книг Саши Мезенцева, что сидел прямо за мной. — Извини, Сань, я не хотела.

— Ничего страшного, — откликается он и лениво наклоняется под парту, но я даже не обращаю на него внимания, во все глаза пялясь на мило болтающую парочку, что не обращала на меня и созданного мной переполоха никакого внимания.

Валентина изменилась. Очень сильно. Из грязнули-замарашки в неопрятных, грязных и неглаженых вещах она превратилась в… Да правильно Вика сказала, в принцессочку. Аккуратненькое маленькое платьице в красную клеточку, милые распущенные волосы, идеально выкрашенные явно дорогим мастером, аккуратные брови и макияж. Девочка-мечта, если не знать, какой она была в начальных классах.

Вот она поднимает ручку с красивым, дорогим маникюром и прикладывает ее к рту, скрывая улыбку, вызванную какой-то репликой Антона.

Меня затошнило.

— Руди, ты куда? — Вика пытается схватить меня за руку, когда я подскакиваю на месте, роняя стул, но я убираю запястье, и рука девушки с глухим стуком здоровается с партой, вызывая гневное шипение.

Все взгляды направленны на меня, и все, что я могу, это презрительно хмыкнуть, бросив надменный взгляд на девчонку, которая наконец-то соизволила обратить на меня свое внимание, и удалиться из класса, сказав учительнице, что мне не хорошо.

А мне действительно было очень нехорошо. Сердце в груди скакало как бешенное, пока я летела в курилку, еще бы чуть-чуть, и я банально бы сорвалась на бег, но гордость не позволяла. Она заставляла идти спокойно и размеренно, высокомерно кивая редким знакомым, которые так же, как и я, безбожно прогуливали классные часы.

— Вопрос, который я всегда буду задавать Вселенной, но на который никогда не получу ответ: почему, блядь, не я? — Голова прислоняется к холодному кирпичу школы, и я недовольно морщусь, когда дым от сигареты лезет в глаза.

— Может, потому что ты злобная сука?

— И тебе привет, Паш. Как дела?

— Пока не родила, — хохочет парень, присаживаясь на лавку и закуривая. Лучший друг Антона. Лучший и единственный, человек, который знает о нем да, наверное, то, сколько раз Антон дрочит в день. В минутах. Человек, с которым, как не странно, у меня более-менее неплохие отношения, держащиеся на постоянном стёбе и добрых унижениях. — Но жду тройню. Че проёбываешься, Злобина?

— Да ты уже сам всё знаешь, Паш. Ты же был на классном часу и видел, как Антон мило шушукался с этой замарашкой!

— Ну, не такой уж и замарашкой, хочу я тебе сказать! — он пошловато облизывает губы и подмигивает мне, вызывая лишь вымученную улыбку. — Раньше — да, раньше она была знатной чмошницей, но сейчас в наш класс прилетела новая конфетка. Конфетка, которая вполне может занять твое место королевы бала.