Два года назад.

Сегодня очень важный день – начало учебного года в выпускном классе и мое возвращение к жизни. Нет, я не была мертва в буквальном смысле, но ощущала себя именно так. Но теперь все это позади, ведь я, наконец-то, снова могу говорить.

Мой доктор сказала, что нужно просто войти в класс, громко поздороваться со всеми, и сразу же станет легче, но год молчания заставляет неуверенно мяться возле двери, кусая губы.

– Лия, доброе утро. Чего не заходишь? — Кейси хлопает меня по плечу, становясь рядом.

Эта девочка была со мной на протяжении всего этого ужасного периода. В отличие от остальных друзей, ее не испугали мои перемены.

– Привет, – тихо произношу я, не веря, что снова слышу свой голос.

– Ты… – Кейси хватает меня за плечи, разворачивая к себе лицом. – Лия, это… офигенно! Идем, скажем остальным, – она толкает дверь и тянет меня в кабинет.

Сердце начинает неистово биться, как перед выступлением на сцене. Кажется, что всеобщее внимание приковано к нам, но на самом деле никто даже голову не поворачивает.

Пробегаю взглядом по одноклассникам, задерживаясь на людях, с которыми общалась год назад и кого считала друзьями. Марк улыбается Мелани так же, как раньше улыбался мне. Она же в ответ хлопает ресницами, опуская взгляд, и хихикает, скорее всего, над одной из его пошлых шуточек.

Джонни рассказывает собравшимся в круг ребятам об очередной видеоигре, которую он прошел вчера, а те лишь зачарованно слушают, затаив дыхание. А Гарри уткнулся в свой мобильный и улыбается, как идиот.

Все уже давно и думать забыли обо мне, ведь я больше не смеюсь и не улыбаюсь, пугаюсь резких звуков и темных помещений. В общем, Лия больше не Лия. Они просто выкинули меня из своих жизней, а все потому, что я стала другой. Ну и плевать. Не нужны они мне, никто не нужен.

Кейси сжимает мою ладонь и открывает рот, чтобы озвучить новость. Дергаю ее за руку, заставляя посмотреть на меня, и качаю головой.

– Но… – пытается возразить.

«Пожалуйста», – произношу беззвучно одними губами.

– Ладно, – шепчет она и буксирует меня к нашим местам.

Пусть все остается как есть. Остался всего год в школе, а после я забуду обо всем, что произошло.

День проходит как обычно, и я с огромным удовольствием покидаю школу и направляюсь домой. Открываю дверь, держа в руке огромный торт, и вхожу в дом, где живу уже семнадцать лет. Родители еще не в курсе, что их дочь «починили», и она снова может говорить. Хочу сделать им сюрприз.

Захожу на кухню, ожидая увидеть мать у плиты и отца, пьющего кофе, но там пусто. Обыскав весь первый этаж, поднимаюсь по лестнице на второй и застываю от шока. Передо мной стоит отец с чемоданами в руках, а мама сидит на полу возле двери в их спальню и тихо плачет.

Перевожу взгляд с одного на другого, пытаясь понять, что вообще происходит. Этого не может быть. Мои родители, они… они ведь любят друг друга. Я так часто слышала их признания, что сейчас не могу поверить в происходящее.

Качаю головой, отходя в сторону. Ноги еле держат, а дышать становится все труднее.

– Прости меня, – шепчет отец и медленно движется к выходу, будто на казнь. Смотрю на мать, в надежде, что она встанет и остановит его. Это же папа. Как она может так его отпустить? Но она лишь прикусывает запястье, чтобы заглушить рыдания.

Слезы застилают глаза, а боль пронзает каждую клетку. Бросаюсь в свою комнату, запираю дверь и обреченно сползаю на пол.

Не могу поверить, что два самых, как мне казалось, любящих друг друга человека расходятся. Неужели все их слова и обещания оказались ложью? Все эти «люблю», «вместе навсегда», «мы – самая счастливая семья» и прочее – просто чушь?

Сцена того, как уходит отец до сих пор стоит перед глазами. Зажимаю рот рукой, сдерживая всхлип.

Точно, как я могла забыть, что за людей всегда говорят поступки, а не слова! Какой вообще смысл в этих чертовых звуках, вылетающих из нашего рта, если они ничего не значат?

Месяц назад.

И почему именно сейчас вспоминается этот злополучный день? Мне и без того паршиво.

Боже, что вообще я наделала? Бросила родной дом, университет и уехала в другой город. В никуда, ни к кому, совершенно одна. Последние полтора года были адом, но с чего я решила, что здесь все изменится? Не знаю…

Слезы катятся по замерзшему лицу, пока я наблюдаю, как в руке тлеет последняя сигарета.

– Хей! – зовет звонкий голос. Поднимаю взгляд и вижу перед собой розовую пироженку, припорошенную снегом как сахарной пудрой. – Что случилось? Тебе нужна помощь?

Мия

Дребезжание мобильника по столу – один из самых ужасных звуков на свете. Хуже этого только газонокосилка в пять утра.

Нащупываю адскую машинку и, щурясь, смотрю на экран. Мама. Время семь сорок. За что мне это?

Нажимаю «принять вызов», потому что знаю – эта женщина не успокоится, пока не поговорит со мной.

– Лия, доброе утро, – ее голос немного дрожит, заставляя сердце болезненно сжаться. – Надеюсь, у тебя все хорошо. Знаю, ты не любишь, когда я звоню, ведь ты не можешь ответить, но мне кажется, что так мы ближе, чем через сообщения. Лия, знаешь… – все, милая и трогательная часть, наполненная материнской заботой, закончена, – если отец снова будет уговаривать тебя переехать к нему…

Бросаю трубку и бьюсь головой о мягкую подушку. Не больно, зато успокаивает. Набираю быстро сообщение матери: «Мия, зови меня Мия, мама. Не волнуйся, ни с одним из вас я жить не буду. И да, у меня все в порядке, спасибо, что спросила конечно, но впредь не звони мне так рано. Хорошего дня.»

Отношения с родителями у меня, мягко говоря, напряженные, а ведь когда-то мы были вполне счастливой семьей. Но это было до того, как отец решил трахнуть какую-то девку в нашем доме и до того как…

Миллионы толстых иголок пронизывают тело: не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Все, что остается – безмолвно ждать, пока сознание отключится от шока, потому что кричать тоже невозможно. Какое-то свечение маячит перед глазами. Знаю, что это выход, но не могу дотянуться до него… Боль… Холод… Страх… Паника…

Возвращаюсь из воспоминаний и шумно выдыхаю, снова закрывая глаза. Стараюсь успокоить сердцебиение, замедляя дыхание, чтобы снова погрузиться в сон.

Черт!

Подскакиваю с кровати, становясь сразу на обе ноги, и хватаю пачку сигарет с прикроватной тумбочки.

Доброе, черт возьми, утро, Мия. Выспалась, да?

Включаю чайник на кухне и распахиваю форточку, чиркая зажигалкой. Дым поднимается вверх, и сквозняк уносит его в серое небо. Легкое головокружение от первой затяжки заставляет меня опереться рукой о подоконник. Тошнота поднимается по горлу, но я все равно делаю следующую затяжку, которая прогоняет неприятные ощущения. Фильтр касается губ, легкие наполняются дымом, но никакого магического облегчения или успокоения не чувствую. Обман. Все обман. Выполняю механически этот ритуал, просто потому что могу, и потому что мне нравится, как, постепенно растворяясь в воздухе, закручиваются кверху серые лепестки дыма.

Смотрю на соседние многоэтажки и здания центра, виднеющиеся вдали. С огорчением понимаю, что совершенно не знаю этот город, хоть и нахожусь здесь уже пару месяцев. Это неудивительно, учитывая, что у меня всего два пункта назначения: работа и эта квартира. А знакомых вообще один человек. Коллег по работе даже в расчет не беру, там я совершенно другой человек.

Марианна Коллинз, вот имя моей спасительницы и добродетельницы. Не знаю до сих пор, почему она помогла мне, но я ей очень благодарна.

Сейчас она живет недалеко отсюда вместе со своим парнем и иногда забегает в гости. Мари одна из немногих, точнее, одна из двоих, с кем мне действительно хочется общаться. Но она, конечно, не знает всего.