Литмир - Электронная Библиотека

– С этим я справлюсь.

– Возьми на заметку, здесь нельзя носить украшения или пирсинг. Если используешь какой-то охранный амулет или артефакт, носи его под одеждой, а не напоказ, как украшение. Это понятно?

– Вполне.

– Категорически запрещается выходить ночью из комнат. За этим строго следят. В остальном у нас тут почти демократия. Если нужно будет что-то уточнить, потребуются разъяснения, обращайся к Дженис Вестер. Она у нас тут заведует учебным процессом.

За разговорами мы дошли до одной из многочисленных дверей на этом этаже. Положив руку на дверную ручку, миссис Глен обнаружила, что та заперта и возмущённо забарабанила в неё что было сил.

Ждать пришлось недолго. Дверь отварилась, и мы оказались в уютной комнатке, где жили две симпатичные девушки.

– Вы отлично знаете, что у нас нельзя закрываться! – попеняла им миссис Гвен. – Думаете, вас это не касается? Очень даже! Также, как всех других в Магистратуре.

Девушки переглянулись.

– Ваша новая соседка – Вероника Старлинг, продолжила миссис Гвен. – Амайя Хилл, Камилла Джейда. Как говорится, прошу друг друга любить и жаловать.

Девушки были прехорошенькие. Камилла, как и я, яркая шатенка. У неё были очень выразительные зелёные глаза, прозрачные, ясные – красивые. Амайя из тех девушек, кого легко представить себе рыжими, хотя на самом деле она оказалась блондинкой.

Мои новые соседки явно не слишком обрадовались появлению новенькой. Им и вдвоём неплохо жилось. Притёрлись друг к другу. Третий в их истории совершенно лишний.

– Я рассчитываю, вы окажете новенькой радушный приём. И не забудьте закончить с уборкой в свободное время! У вас вон пыль мхом на полках проросла!

С этими словами миссис Гвин и удалилась.

Стоять столбом посредине комнаты мне не хотелось. Положив чемодан на свободную кровать, я присела на её край.

В комнате стояла действующая на нервы, неприятная тишина.

Я чувствовала на себе взгляды девчонок, пока переобувалась. Понятное дело, что мне они не обрадовались, но я ни в чём не виновата. Куда подселили, туда и подселилась.

«Нужно постараться поладить с ними», – подумала я тогда.

Соседи по комнате тесно связаны между собой, они почти как родственники. И тех, и других сам не выбираешь; и с теми, и с другими вынужден взаимодействовать. Будет лучше, если это взаимодействие всем сторонам окажется в радость.

Стараясь игнорировать недружелюбные взгляды и держаться как можно естественнее, я принялась распаковывать вещи. Начала с того, что поставила фотографию родителей на прикроватный столик. Камилла подошла ближе. Когда она подняла рамку со столешницы, я с трудом удержалась, чтобы не вырвать фотографию у неё из рук.

– Что это?

Напряжение между нами усиливалось.

– Ты не видишь?

Она усмехнулась ещё неприятней:

– Надеюсь, по ночам ты не станешь плакать и звать папочку с мамочкой?

Я вырвала фото у неё из рук и поставила на место:

– Боюсь, что буду!

– Но ты же большая девочка? Пора учиться самой заботиться о себе.

– Мои родители пропали без вести. Простите, но, возможно, ночами тут будет несколько сыровато.

Щеки Камиллы вспыхнули. На лице отразилось нечто среднее между смущением и раскаянием.

– Извини, – отступила она.

– Извинения приняты.

И не глядя я чувствовала, как мои соседки в очередной раз обменялись взглядами.

– Ты на какой факультет планируешь пойти учиться? – снова заговорила Камилла.

– Ещё не знаю. Есть особая разница?

– Ещё какая! Официально распределение ведётся по способностям.

– А не официально?

– Не официально зависит от твоего происхождения и богатства. Ну, и от расположения директора – немного.

– Из всего перечисленного могу похвастаться только последним, да и то чисто номинально. Мистера Мэйсона назначили моим опекуном.

– Правда? Твои родители были с ним в родстве?

– Я никогда раньше о нём не слышала.

– Тогда почему он?

– Понятия не имею.

Черёд дошёл до платьев, и я принялась развешивать их по вешалкам.

– Так много нарядов здесь тебе не понадобится, – сообщила Амайя, приблизившись. – Мы отсюда почти не выходим, а на территории Магистратуры разрешается носить только форму.

– Я уже слышала. Миссис Гвин сказала.

– Судя по всему, твои родители были очень богаты?

Камилла, закончив натягивать тёмные капроновые чулочки на стройные ножки вытянула их перед собой, чтобы полюбоваться.

– Мои родители не богачи и не аристократы. Обыкновенные люди.

– Отлично! – обрадовалась Амайя. – Наши тоже. Мой папа подмастерье у артефактора, а мама простая домохозяйка. А твои родители чем занимаются? – наткнувшись на мой взгляд, она стушевалась. – То есть, я хотела сказать, занимались?

– Отец работал в СООЗЧМе.

Не уверена, что новость придётся мои соседкам по вкусу. К сотрудникам «Специального отдела охотников за чёрными магами» относились неоднозначно, их уважали и боялись одновременно. Впрочем, это распространено повсеместно. Новость о том, что перед тобой сотрудник КГФ или ФСБ ещё никого не заставляла скакать от радости. Большинству людей известно, что все эти спец агенты выполняют какую-то специальную сложную высокооплачиваемую работу, но вот какую именно, остаётся загадкой, тайной за семью печатями. Тайны порождают сплетни, за сплетнями по пятам следуют страхи, за страхом – ненависть, а за ненавистью – смерть. Такова жизнь.

– Ух ты! – отреагировала Амайя.

А Камиллаа зло сощурилась:

– А ты говоришь, что не из «элитных»?

– Отец был рядовым сотрудником. Ничего особенного – рутинная работа,

– А мама у тебя чем занималась? – решила вернуть разговор в прошлое русло Амайя.

– Ничем. Я же сказала – была домохозяйкой.

Мама нигде не работала не потому, что не хотела. Ей в судебном порядке была запрещена любая трудовая деятельность, связанная с магией. Она была осуждённым тёмным магом, пусть стараниями отца и отбывала срок условно.

Отец её и «поймал» во всех смыслах этого слова. Между родителями начались отношения, которые, как я полагаю, развивались сложно, с учётом их положения.

Белые и чёрные маги обычно плохо ладят между собой. В общем, не знаю, как там было до моего рождения, но на моей памяти родители очень друг друга любили. В их любви присутствовали и страсть, и взаимное уважение, и нежность, но всё это без той одержимости друг другом, что разрушает семьи чаще, чем полное отсутствие страсти или любви.

Для меня папа и мама навсегда останутся эталоном – эталоном человека, эталоном семьи. Людьми, которых я всегда буду принимать безусловно, чтобы не было скрыто там, в их прошлом, какие бы скелеты не закинули они на чердак до моего рождения.

Я знала родителей как глубоко порядочных, умных, любящих людей, а если по отношению к кому-то они проявляли себя иначе – это не моё дело. У каждой монеты две стороны. Для меня важна только та, что повёрнута ко мне.

– А твоя мама чем занимается? – обратилась я к Камилле.

Та на мой вопрос поморщилась, но ответила, пусть и нехотя:

– Моя мама певица.

– Не просто певица. Мама Камиллы знаменитая Коллетт Джейда! – с гордостью представила Амайя.

– Несравненная Коллетт? – я постаралась голосом выразить высокую степень восхищения.

Это было чистым лицемерием, но что делать? С незнакомцами куда лучше быть деликатным и вежливым, как кот, чем проявлять медвежью искренность.

– Кто-нибудь, расскажите мне о Магистратуре? – закончив разбирать вещи, я уселась на кровать по-турецки, поджав под себя ноги. – Поподробней.

– Что рассказывать? Здесь настоящий серпентарий. Эти аристократы и к друг другу не особенно благосклонны, а на таких, как мы, смотрят как на мусор, – удручённо вздохнула Агайя.

Камилла кивнула:

– Они искренне считают нас людьми второго сорта. Все свои, так сказать, узкий круг, а мы тут так же уместны, как на корове седло.

– Ну что ж? – улыбнулась я. – Можно сказать, нам повезло. Мы в этот серпентарий попадём все вместе. По одиночке было бы гораздо хуже.

2
{"b":"659886","o":1}