========== Пролог ==========

Возле дома на Тиндесли Роуд, где уже стояли четыре патрульных автомобиля и карета “скорой помощи”, остановился ещё один. Сквозь пелену дождя и тумана огни полицейских машин мерцали размытыми пятнами в чернильной синеве ночи.

На лужайке перед особняком толпились соседи. Со дня своего основания Патни считался одним из самых безопасных районов Лондона. Жили здесь в основном люди состоятельные и респектабельные, а стоимость участков уступала разве что Хайгейту и Белгравии.

Едва только полицейский автомобиль остановился на подъездной аллее, Грегори Лэстрейд выскочил из салона под потоки ливня и побежал к дому. На лужайке горели садовые фонари, белыми огоньками выглядывающие по периметру идеально подстриженного газона, в окнах же было темно.

Патрульные сдерживали встревоженных соседей, пытавшихся выяснить у служителей закона хоть какую-то информацию. Заметив Лэстрейда, офицеры приветственно кивнули, но Грег не обратил на них внимания и двинулся дальше. Навстречу ему спешила сержант Донован. С её канареечно-жёлтого дождевика, накинутого поверх плаща, стекала вода, а намокшие кудряшки отяжелели и распрямились.

За несколько секунд под дождём Лэстрейд и сам вымок до нитки, но едва ли замечал это. Молча кивнув, Салли повела его в дом. На своей памяти Грег первый раз видел её такой — ни обычного сарказма, ни едких замечаний, и это ещё больше ему не понравилось. Служба в Скотланд-Ярде закалила его характер, но сейчас он почувствовал, как противно засосало под ложечкой. Ещё один нехороший знак — Донован не предоставила ему краткого отчёта — шагала к дому, стуча каблучками по гранитной кладке, так что Лэстрейд едва поспевал за ней.

Звонок Донован застал его врасплох — рабочий день кончился три часа назад, и Грэг к этому времени уже коротал вечер перед телевизором за просмотром “Жителей Ист-Энда”[1]. Шерлок никогда не упускал возможности подколоть его этой маленькой слабостью.

Входная дверь была распахнута настежь. Они вошли в дом и оказались в тёмной прихожей, плавно переходящей в гостиную. На полу, рядом с напольной вазой валялась деревянная статуэтка, изображающая африканское божество с огромной овальной головой, короткими тонкими ножками и такими же ручками. Грегори помнил её — она стояла на краю комода, и в свой первый визит в этот дом он едва не уронил дорогую безделушку, задев её локтём. Сейчас же голова валялась отдельно от маленького туловища, рядом с опрокинутой подставкой для зонтов, из которой торчала блестящая ручка с логотипом марки “ARDOR” [2] — Лэстрейд никогда не понимал, зачем тратить огромные деньги на вещь, которой почти не пользуешься.

Не говоря ни слова, они прошли дальше, мимо встроенного шкафа и обувной полки, где рядами выстроились не меньше двадцати пар изящных женских туфелек от бюджетных “Зара” и “Страдивариус” до люксовых “блаников” [3] и “Гуччи”.

Темноту гостиной прорезали лучи фонарей. Тут и там копошились полицейские: осматривали, фотографировали, забирали пробы… Увидев на ковре под ногами несколько тёмных пятен, Грегори помрачнел ещё больше и ускорил шаг.

В гостиной тоже царил разгром. Белые осколки фарфоровой посуды, разбитый телевизор, те же брызги на диване и стенах, перекошенная картина…

У противоположной стены бесформенной грудой чернело то, что прежде было журнальным столиком из муранского стекла [4], а в центре этой кучи — неестественно вывернутое тело. Тощий и угловатый офицер-новичок деловито фотографировал труп. Не слишком церемонясь, Грэг отодвинул стажёра. Бешеный стук сердца и шум крови отдавались в ушах, сливаясь в нестройный гул. Несколько секунд он молча смотрел в застывшее лицо, на котором даже после смерти читалось удивление. Остекленевшие глаза смотрели в пустоту. Снова щёлкнул фотоаппарат, и вспышка отразилась в мёртвых глазах. Грэг стиснул зубы.

Подняв голову, он увидел сломанные перила в галерее второго этажа. Затем снова посмотрел вниз, на разбитый столик и тело на нём — аккурат под выломанными перилами.

— Наверху, — голос Донован вернул его реальности. — В спальне.

Грэг кинулся к лестнице.

— Соседи вызвали полицию, — отрапортовала Салли, когда они почти бегом поднимались на второй этаж. Вернее, бежал только Грэг. — Услышали крики и шум. Они же позвонили и в “скорую”. — она оглянулась вниз, на окно, — приедет через пять минут.

Уже на последней ступеньке она остановилась и обернулась на Лэстрейда.

— А я ведь говорила, что этим всё кончится, — бросила она, — знала, что, так будет.

— Помолчи!

До этого момента он никогда не позволял себе подобного отношения к подчинённым, но сейчас нервы его были на пределе.

На втором этаже тоже работали полицейские. Свет не горел. От лестницы коридор уводил в две стороны: налево кабинет, библиотека и зимний сад; направо спальни и мастерская. Все двери были открыты.

— А с освещением что? — Лэстрейд задрал голову и посмотрел на встроенные лампочки, будто его взгляд мог заставить их вспыхнуть.

Донован пожала плечами:

— Ещё не выяснили. Техник сейчас в гараже. Разбирается.

С момента своего прибытия он шёл очень быстро, почти бежал, а сейчас вдруг неосознанно замедлил шаг. Донован остановилась у хозяйской спальни. Поймала взгляд шефа, молча кивнула и отошла в сторонку, пропуская его вперёд.

Лэстрейд заглянул в тёмную комнату. Огни патрульных машин за окном бросали на стены и мебель тревожные красно-синие отсветы, но не они заставили сердце Грэга пропустить несколько ударов.

— Господи, что же мы наделали…

Комментарий к Пролог

[1] популярный британский телесериал

[2] элитная марка зонтов

[3] “Маноло Бланик” - очень дорогая марка дизайнерской обуви

[4] дорогое стекло. Изготавливается в Венеции на протяжении нескольких столетий. Технология и по сей день держится в строжайшем секрете.

========== Глава 1 ==========

За шесть месяцев до этого…

Сентябрь выдался теплее обычного. И пока осень, с её армией дождей и ветров подбиралась к столице, в Лондоне вовсю цвело бабье лето. Вечерами можно было ходить без куртки; ещё не закрылись веранды кафе и ресторанов, и даже на набережных не тянуло с реки зябким осенним холодком. Синоптики, правда, обещали скорую перемену погоды, но их прогнозы не сбывались вот уже вторую неделю кряду.

Часы на Башне только-только пробили девять, и город уже погрузился в суету рабочих будней. Но здесь в Мейда-Вейл время текло своим неторопливым чередом. Здесь было не принято спешить. Тихий уголок в центре Лондона с самого своего основания выбивался из общей картины, но тем сильнее притягивал тех, кто искал размеренности и покоя, не желая при этом покидать пределы города.

Панорамные окна небольшого здания на Уидли Роуд были не зашторены, и проходящие мимо могли видеть ставшую уже привычной для местных картину — просторный и светлый зал, заставленный блестящими металлическими стеллажами, и немногочисленных в этот час людей стоящих за мольбертами. Из открытой форточки на улицу пробирался едва уловимый запах красок, дерева и новой бумаги.

— Живопись — это не математика. — Молодая женщина в свободном платье из белого хлопка ласково смотрела на своих подопечных, — здесь не нужно считать, не нужно думать. Это то, что исходит из вашей души. Позвольте разуму отдохнуть и дайте свободу рукам. — Она посмотрела на свои испачканные краской ладони и. хихикнув, продолжила, — пусть сердце направляет их. Неважно, что получится в итоге, но это поможет эмоциям выйти наружу. Мы ведь как раз за этим здесь собрались?

Её слушали и слушали с увлечением. Художественная школа “СанСити” существовала уже три года — именно тогда Дамиана Ламбер оставила должность штатного психолога и решила уйти в “свободное плавание”, исполнив заодно свою давнюю мечту. И теперь она делала то, что умела лучше всего — рисовать и слушать. Её нынешние доходы были не сравнимы с теми деньгами, что Дамиана получала на прошлой работе, но их хватало на достойную жизнь и, как любила выражаться её бабушка “ещё чуть-чуть”, но главное — она была свободна и занималась любимым делом.