ШЕРИФ ДЖОН БЕЛЛЕЦЦИ

МАДДАЛЕНА

ЯСОН КОРНИШ

СИРИЛ ПЕЛЛИ/ГАРРИ МАКБЕТ

ВИОЛЕТ ПЕЛЛИ/ГЛИНИС МАКБЕТ КУИЛЛЕР

ДЕЙРА ПЕЛЛИ КОРНИШ/ВЕДЬМА

МЕЙ ПЕЛЛИ/АРИЭЛЛА КОРНИШ

КОН КУИЛЛЕР/ЭНДРЮ МИД КОРНИШ[1]

Армитейдж, маленький город в восточной части Огайо, 1938 г., более ранние годы, начиная с 1920 г., и в Италии, еще раньше. Одна декорация представляет собой все периоды и места действия. На сцене слева, лицом к авансцене, стол ШЕРИФА ДЖОНА в его кабинете, позади стола стул. Деревянный стул у стола повернут к центру сцены, на нем в начале пьесы сидит МАДДАЛЕНА. Слева на авансцене деревянный стул в психушке. Справа на авансцене скамья на крыльце дома Корнишей и везде. Справа за авансценой деревянный стол со стульями на кухне дома Корнишей. Рядом, ближе к центру диван в их гостиной. По обе стороны дивана ступеньки ведут на платформу, где стоит кровать, которая в разных картинах является кроватью ВИОЛЕТ в доме Корнишей, постелью больного СИРИЛА и кроватью ГЛИНИС в ее доме. За левыми ступенями лестница на сеновал, который расположен у задника слева, напротив него, у задника справа – чердак, на который лестница ведет из спальни. Актеры должны иметь возможность входить и выходить, спускаясь по лестницам справа и слева, справа между обеденным столом и скамьей, слева за столом, на авансцену справа и слева, у скамьи и стула в психушке. Все части декорации могут представлять не одно время и место. Декорация неизменна от начала и до конца. Пространство-время подвижно, актеры могут входить в роль, когда персонаж участвует в картине или к нему обращаются. В каждом действии обеспечивается плавное движение пьесы. ШЕРИФ ДЖОН и МАДДАЛЕНА не уходят со сцены ни в одном из действий. Непрерывность картин и плавный переход от одной к другой абсолютно необходимы. Движение пьесы – неотъемлемая часть пьесы.

(В темноте звучит песня «Ты расскажешь мне свой сон»[2] – крутится заезженная пластинка на граммофоне. Свет медленно зажигается в кабинете шерифа в Армитейдже, восточное Огайо, 1938 г. Первый час ночи. Музыка смолкает. Стрекочут цикады. МАДДАЛЕНА сидит на деревянном стуле у стола шерифа ДЖОНА БЕЛЛЕЦЦИ, который сидит за столом, глядя на нее. МАДДАЛЕНЕ за тридцать, она темноволосая красивая итальянка. В большей части первого действия она будет моложе. ШЕРИФ ДЖОН – крупный, краснолицый, грозного вида итальянец лет сорока пяти, родившийся в Огайо, сильный, как бык, с большущими грубыми руками и холодными глазами. Оба, каждый по своему, выглядят опасными).

ШЕРИФ ДЖОН. Знаешь, что самое худшее в работе шерифа? Не пьяницы, не воры, не мошенники, даже не редкий убийца. С этими людьми особых проблем у меня нет. А самое худшее – это чертовы бумаги. Раньше их вообще не было. А теперь приходится заполнять отдельный бланк всякий раз, когда я иду отлить. (Пауза). Хочешь сказать мне, почему ты это сделала?

МАДДАЛЕНА. Я думала, ты знаешь все, что здесь происходит.

ШЕРИФ ДЖОН. Я бы хотел услышать от тебя. (Пауза). Там, откуда ты приехала, женщин казнят?

МАДДАЛЕНА. Я приехала из того же места, что и ты.

ШЕРИФ ДЖОН. Нет, я родился в этой стране. Здесь мы настолько цивилизованные, что казним женщин, время от времени. (Пауза). Тебе нужен адвокат?

МАДДАЛЕНА. Нет.

ШЕРИФ ДЖОН. Есть у меня ощущение, что он тебе понадобится.

МАДДАЛЕНА. Не очень я высокого мнения об адвокатах.

ШЕРИФ ДЖОН. Знаешь, когда станет известно о том, что произошло этим вечером, в нашем городе найдется множество добропорядочных, респектабельных христиан, которые захотят вывести тебя отсюда и вздернуть на ближайшем дереве.

МАДДАЛЕНА. Но ты им не позволишь.

ШЕРИФ ДЖОН. Не знаю. Если позволю, у меня появятся влиятельные друзья. Гарри Макбет хочет твоей смерти. Твой муж хочет твоей смерти. К утру половина этого города захочет твоей смерти. Тебя с самого начала здесь не жаловали, а большинство тех, кто хорошо относился, мертвы. С тех пор, как Ясон привез тебя с войны, люди здесь, похоже, мрут, как мухи.

МАДДАЛЕНА. Мой сын мертв. Мое место рядом с дочерью.

ШЕРИФ ДЖОН. Почему? Ты хочешь убить и ее? (Пауза). Просто скажи мне, о чем ты думала?

МАДДАЛЕНА. Да какое имеет сейчас значение, о чем я думала?

(ЯСОН выходит на авансцену справа, начинает говорить с ней из другого места и времени: это Италия, Первая мировая война. Никакого разрыва нет, ЯСОН выходит на сцену, и перенос совершен).

ЯСОН. О чем ты думаешь?

МАДДАЛЕНА (поворачивается к ЯСОНУ, но не встает. ШЕРИФ ДЖОН, сидя за столом, наблюдает). Почему мужчины всегда хотят знать, о чем я думаю? Им же без разницы, о чем я думаю. Их тревожит сам факт, что я вроде бы способна думать. Это и притягивает их, и отталкивает.

ЯСОН. Ты думаешь, я тебя боюсь, да?

МАДДАЛЕНА. Все мужчины боятся женщин.

ЯСОН. Я ничего не боюсь.

МАДДАЛЕНА. Тогда ты опасный безумец.

ЯСОН. Так почему ты болтаешь с безумцем?

МАДДАЛЕНА. На войне все мужчины – безумцы.

ЯСОН. Я наблюдал за тобой. Что-то в тебе особенное. Ты не такая, как другие итальянские девушки.

МАДДАЛЕНА. Они – северянки. Я – с гор на юге. Там другой мир.

ЯСОН. Нет, дело не только в этом. Ты вообще ни на кого не похожа. Я не знаю, как это объяснить. Не могу оторвать от тебя глаз. Что это? Что-то внутри? Что-то такое, что ты знаешь? Что-то такое, что ты сделала? Или ты от рождения такая необычная? Как тебя зовут?

МАДДАЛЕНА. Мое имя – Маддалена.

ЯСОН. Маддалена. Ты знаешь, кто я, Маддалена?

МАДДАЛЕНА. Ты – американец, сражаешься на войне, которая не имеет к тебе никакого отношения, за людей, которых ты не знаешь и никогда не поймешь. Ты дурак.

ЯСОН. Нет. Я – мужчина, которого ты ждала? Разве не так?

МАДДАЛЕНА (смотрит на него). Так.

(Они смотрят друг на дружку).

ШЕРИФ ДЖОН (говорит из-за стола, тогда как ЯСОН садится на скамью справа). Твой муж говорил мне, что ты убивала раньше.

МАДДАЛЕНА. Правда? И кого я, по его мнению, убила?

ШЕРИФ ДЖОН. Он думает, что мы убила своего брата и отца, в Италии.

МАДДАЛЕНА. С его стороны это запредельная глупость, брать в жены убийцу брата и отца. Или ты так не считаешь?

ШЕРИФ ДЖОН. Он говорит, что тогда предпочел этому не верить, потому что спал с тобой. Теперь верит.

ЯСОН. Вчера утром, когда я проснулся, тебя уже не было, а около кровати стояли двое мужчин и смотрели на меня. Твои отец и брат.

МАДДАЛЕНА. Как мило с их стороны заглянуть к тебе в гости.

ЯСОН. Они пришли не как друзья.

МАДДАЛЕНА. Они вообще не отличаются дружелюбием.

ЯСОН. Они посоветовали мне держаться от тебя подальше.

МАДДАЛЕНА. И тем не менее, ты снова здесь.

ЯСОН. Они сказали, что ты безумна.

МАДДАЛЕНА. Нравятся им говорить мужчинам, что я безумна. Это отпугивает. А если не срабатывает, у моего брата есть нож. Хряка он может кастрировать быстрее, чем ты успеешь моргнуть.

ЯСОН. Я не боюсь твоего брата.

МАДДАЛЕНА. Боится как раз мой брат. Мужчины носят оружие, потому что боятся. Чем мощнее оружие, тем больше трусости.

ЯСОН. Так ему бы радоваться, что появился американский дурачок, который хочет увезти с собой его чокнутую сестру.

МАДДАЛЕНА (подходит к скамье сзади, кладет руки на плечи ЯСОНА). На самом деле они не думают, что я безумна. Они думают, что я – ведьма.