Порой, неожиданно даже для себя самого, я совершаю странные поступки. Абсурдные, нелогичные и в большинстве случаев ничем немотивированные.

Так было и в этот раз. Накатило спонтанно и беспощадно. До внутренней дрожи и жгучего холода в кончиках пальцев. Толкнуло в спину хоть вставай и беги.

Так у меня всегда. Не люблю долгие основательные сборы, не понимаю, как люди могут неделями высчитывать, просчитывать, собираться и в итоге никуда не уехать. Всё, что мне надо уже давно лежит в машине: походный рюкзак со стандартным набором путешественника, удочка и фотоаппарат.

Осталось забежать в магазин за провиантом и вот я уже в пути. Ровная гладь автострады с исчезающими под капотом белыми линиями разметки. Меняем фокус на бездорожье. Кругом лес и поля. Куда я еду? Не знаю сам. Куда глаза глядят, наверное.

Я часто так делаю, мотаюсь по дорогам страны, не зная цель конечного маршрута. Еду пока не пойму, вот – это оно. Я ехал сюда. Для меня это правило. Но в этот раз вышло исключение.

Машина заглохла у края небольшого заброшенного поля. Вот только что ехала и без всяких предисловий и видимых причин остановилась. Словно вырубили рубильник в электрощите.

–Пипец!– Ошалело выдал я. До сего момента мой надёжный «Патриот» ещё ни разу меня не подводил.

Попробовал завести (два раза) – безрезультатно. Вышел, открыл капот. Зачем? Я в механике, словно Монсеррат Кабалье в балете. Видеть видел, а сделать не могу. Захлопнул.

Закурил. Облокотился на капот. Стал думать. Что же делать? Забрался в Тмутараканью. Эвакуатор вызвать – дешевле машину здесь бросить. Надо позвонить друзьям! Я сунулся в салон за телефоном, бросил мимолётный взгляд на GPS-навигатор – сдох вместе с машиной. И где теперь меня искать, в деревне у бабушки?

–А вот это уже совсем не весело.– Раздражённо проворчал я, увидев на дисплее сотового, что нахожусь вне зоны действия сети и, не выдержав, зло сплюнул в траву.– Не везёт, так с детства.

Я вновь попытался оживить так некстати сломавшуюся технику. Реаниматолог из меня вышел неважный. Пациент не подавал признаков жизни.

Остаётся одно – идти пешком. Дорогу не зря наездили, куда-нибудь да выведет.

А день, между тем, кончался. Солнце висело уже над горизонтом, а с противоположной стороны на меня наплывали чёрные косматые тучи. Ветер крепчал то и дело, сбиваясь на штормовой порывистый. Доносились далёкие раскаты грома.

Это надо же было так вляпаться. Резко расхотелось куда-то идти. В незнакомом месте, в ночную грозу, когда не знаешь где ближайший населённый пункт – это надо быть сумасшедшим или авантюристом. И шампанское я не люблю.

Начал накрапывать мелкий дождик, резко потемнело, тучи висели уже над головой, ветер прибавил ещё пару метров в секунду. Стало неуютно.

И тут вновь накатило. Словно толкнуло что-то в спину – не сиди, иди. Засвербело, зазудело, погнало прочь от машины. Интуиция, инстинкт, самодурство – называйте, как хотите, но в такие минуты я привык доверять своим ощущениям.

Не теряя времени, я закинул свой походный рюкзак за спину, запер машину и вновь посмотрел на чернеющее небо. Авось успею по краешку дождя.

Края леса я достиг, когда уже совсем стемнело. Широкая колея сменилась на узкую заросшую просеку. Идти стало труднее.

Постепенно дорога стала заметно забирать левее. Совсем рядом ослепительно сверкнуло, над головой громыхнуло – сердце в пятки, душа в рай. Жуть. Я вообще страшно не люблю грозу.

Прибавил шаг. Почти побежал. Куда? Пожимаю плечами. Главное в движении. И тут, как наваждение, впереди, среди веток и листвы, я увидел слабый, далёкий огонёк. Словно светилось окно в доме. Неужели деревня?

Не веря в свою удачу, я сорвался на бег. Ель, сосна, берёза, кусты орешника, всё лес кончился! Вот она, родная, спасительница.

В темноте чернеют контуры домов, а в самом крайнем одиноко светятся два окна.

Подхожу к калитке, чуть приоткрываю, прислушиваюсь, не забрешет ли собака. Тихо. Смело захожу, поднимаюсь на скрипучее крыльцо, стучусь в дверь. Жду. Никто не открывает. Догадываюсь постучать в окно, результат заметно лучше.

В доме зашуршало, заскрипело, задвигалось. Дверь распахнулась, в освещённом проёме мелькнул сгорбленный женский силуэт, и вновь закрылась.

Вот вам и здравствуйте.

–Ты кто таков?– проскрипел из-за двери старческий голос.

–Путник.– Ответил я. Что ещё сказать?– Машина сломалась. Ночь. Надвигается гроза…

–В дом не пущу.– Резко перебила меня старуха.

Вот и весь разговор. Оно конечно понятно, мало ли кто в глухих местах бродит, но мне от этого нелегче.

–Извините.

Придётся поискать другие места. Уже у калитки меня окликнули.

–Постой.

Я обернулся. На крыльцо вышла маленькая, высохшая старушка. Слабой, трясущейся рукой подняла клюку и указала вправо:

–Можешь в сарае переночевать.

Моё «спасибо» растворилось в раскатах грома и пришлось в пустоту. Женщина шустро юркнула в дом и заперла дверь.

Я тоже не стал терять времени. Моросящий дождик в любую минуту был готов разразиться настоящим ливнем.

В сарае было сухо, темно и пахло прошлогодним сеном. Не люблю этот запах пыли и плесени, он всегда мне напоминает скоротечность времени. Совсем другое дело, свежее ещё хранящее в себе тонкий аромат полевых цветов. Ну да ладно, мы люди непринципиальные. В данной ситуации – была бы крыша над головой.

Достаю из рюкзака фонарь на 1000 люмпен, включаю, осматриваюсь.

Сарай сараем. Площадь метров семь, не больше, добрую половину которой занимает груда сена. В остальной аккуратно расставлены сельхозорудия и навален всякий хлам. Телевизора нет, значит, будем спать.

Переодеваюсь в предусмотрительно упакованное в целлофан сухое бельё. Мокрое развешиваю на граблях. Рюкзак под голову, выключаю фонарь, блаженно вытягиваю ноги. Хорошо.

Правда заснуть не удаётся. Над головой громыхает так, что сыпется труха со старых стропил. По шиферу часто стучат крупные капли. Жутко завывает ветер в щели между досок. Гроза разразилась не на шутку. Но меня это уже мало тревожит. Я успел!

Сон не шёл. В голову упрямо лезли мысли о сломанной машине и вытекающей из этого проблемы – как отсюда выбираться. Я вновь проверил телефон – сети не было. Ладно, утро вечера мудренее, что-нибудь придумаю.

Ближе к полуночи гроза стихла, и меня стало морить в сон, но видно поспать в ту ночь мне было не судьба.

–Не спишь, милок?– Послышалось из-за двери.

–Нет.– В ответ зевнул я, выгребаясь из сена. Успел всё же расслабиться.

Дверь со скрипом отворилась. В освещённом луной проёме зловеще очертился скрюченный силуэт старухи.

Жутковато смотрится. Я потянулся за фонариком, но включить не успел. Тощая старческая рука потянулась в мою сторону и дребезжащий голос строго спросил:

–Веруешь?

Сердце ухнуло в район лодыжек, ладони вспотели.

–Крещённый.– Растерявшись, признался я. Ничего более дельного в тот момент на ум не пришло.

–Вера приходит с годами.– Согласно проскрипела старуха. Видимо такой ответ её устроил.– Иконку принесла.

Только тут я рассмотрел, что в вытянутой руке зажат прямоугольный предмет. Чисто рефлекторно его взял и наконец-то сообразил включить фонарик.

Самая обычная иконка по цене в сто рублей в церковной лавке. Вот только лик на ней был словно живой. Игра света и тени, но в тот момент мне показалось, что Николай Угодник смотрит на меня грустными, понимающими глазами. Словно в самую душу заглянул. Мне стало не по себе, мурашки пробежали по коже.

Старуха тихо вышла, так, что я не сразу заметил её исчезновение. Вроде только что была здесь и как не бывало.

Страшно захотелось курить. Я положил иконку в карман повешенных сушиться джинсов и вышел на свежий воздух.

Ночь пахла дождём. Вдохнул полной грудью. Хорошо! Люблю такой воздух: чистый, свежий, с запахом травы. Тучи разошлись, на чистом небе ярко светила луна.