(в духе постсоцреализма)

Фанни Каплан, одетая в черную кофту и длинную черную юбку, постукивая каблучками ботинок по брусчатке, не спеша, шла по Красной площади. Она искала глазами этого, как она называла его, фигляра, шута горохового, этого скомороха. Где же он? Ах, вот он! Стоит в своей кепочке, натянутой на лысую голову, позирует перед народом, кривляется – то руку вперед вытянет, то засунет её в карман брюк, то, прищурившись, помашет перед собой ладошкой, сложенной в лодочку.

– Вперёд к победе коммунизма, товарищи! – картавя, громко выкрикнул Ильич и, вытащив руку из кармана, вытянул вперёд.

Кто-то из собравшихся вокруг Ильича рассмеялся, кто-то захлопал в ладоши.

«Фигляр несчастный!» – презрительно усмехнулась Фанни и подошла ближе.

– Пролетарии всех стран, соединяйтесь! – повернувшись налево, призвал Ильич.

– Браво! Зер гут! – ответил кто-то ему из толпы.

– Учиться, учиться и учиться! – прокричал Ильич и, повернувшись направо, под аплодисменты добавил: – Коммунизм, товарищи, – это есть Советская власть плюс электрификация всей страны!

– Шут гороховый! – сказала Фанни и, достав из кармана юбки рогатку, зарядила её металлическим шариком от подшипника.

– Шаг вперёд, товарищи, а два назад! – прокартавил Ильич и, заложив большие пальцы рук за проймы жилетки, заскользил назад лунной походкой Майкла Джексона. Кепка же с него слетела, обнажив блестящую на солнце лысину. Из толпы сверкнули несколько фотовспышек.

Натянув рогатку и прицелившись, Фанни выстрелила. Отскочив со стуком от лысины, шарик исчез в толпе, а сам Ильич, задрав кверху ноги, упал на спину.

– Ильича убили! – пронеслось по толпе. – Ильича убили! Вот она, вот она! Держите её!

Через полчаса на Фанни Каплан в полицейском отделении уже составляли протокол задержания.

– Итак, гражданочка, как же ваше настоящее имя и фамилия? – спрашивал её строгий капитан.

– Наталья Спиридонова, – ответила спокойно Фанни и спросила: – Закурить можно?

– Закуривайте, – разрешил капитан и спросил у Ильича, который сидел на стуле и ощупывал рукой огромную шишку на лысине: – А как ваша фамилия?

– Ульянов-Ленин, – ответил Ильич.

– Я имею в виду вашу настоящую фамилию, – уточнил капитан.

– Ах да. Извините, память отшибло. Сейчас вспомню… Вспомнил, Семён Николаевич Котиков. Да, Семён Николаевич Котиков.

Снова повернувшись к Спиридоновой, капитан спросил:

– Чем объясните ваш поступок в отношении гражданина Ульянова-Ленина? Извините, гражданина Котикова.

– Личной неприязнью, – выпустив струйку сигаретного дыма, ответила Спиридонова.

– Врёт она! – возмутился Котиков. – Это её мои конкуренты, скорее всего, подослали. На Красной площади еще три Ильича подрабатывают. Место-то хлебное.

– Никто меня не подсылал, капитан, – возразила Спиридонова. – И тех пристрелю.

Арашол Исхакович Цукерман был с детских лет простоват, и его постоянно обманывали. И кого! Человека, у которого, что по линии мамы, что по линии папы текла в жилах еврейская кровь! Правда, с небольшой примесью армянской – по линии папы. Дедушка Арашола, Арам, был армянином. Папа Арашола при рождении хотел вначале назвать своего сына Арамом – в честь дедушки, но мама Хая сказала, что тогда её папа, другой дедушка, Шолом, может обидеться. В конце концов, было решено назвать новорожденного в честь двух дедушек – Арашолом.

Еще в пятилетнем возрасте Арашол вышел поиграть во дворик, коих в Одессе не перечесть, с новеньким трехколесным велосипедиком, а домой вернулся с большим ржавым гвоздем.

– Арашольчик, – спросила бабушка Роза, – а где твой велосипедик?

– Мы поменялись с Додиком, – ответил Арашольчик.

– На что?

– Вот на этот гвоздик.

Бабушка Роза упала в обморок.

Не помогла после даже и золотая медаль, с которой Арашольчик закончил школу. Не помог и вузовский красный диплом. Помогла одна пожилая дама, проживающая на Малой Арнаутской, к которой, по совету своей знакомой, мама Хая привела уже бородатого Арашола. Дама зарабатывала на жизнь тем, что составляла гороскопы и занималась магией – и черной, и белой. Короче, черно-белой.

– Что с ним? – спросила дама.

– Жуткий шлемазл! – ответила мама Хая, вытирая платочком слезу. – С рождения.

– Как зовут?

– Хая. Хая Соломоновна.

– Да не вас, а шлемазла вашего.

– Арашолм его зовут. В честь двух дедушек – Арама и Шолома.

Дама усадила Арашола за круглый стол с горящими свечами и поставила перед ним большое квадратное зеркало.

– Напиши свое имя на этом листке, – сказала она Арашолу. – Написал? А теперь положи перед зеркалом. Положил? Теперь читай, что написано на листке, но в зеркале.

– Ло-ша-ра! – прочитал по слогам Арашол.

– Лошара! – воскликнула мама Хая, хватаясь за сердце.

– Вот где был корень твоих бед, мальчик, – в имени твоем! Если прочитать задом наперед – будет лошара, – сказала дама и, зевнув, добавила: – Смените ему имя, и всё будет окей. С вас тысяча двести.

А еще через три месяца Семён Исхакович Цукерман загнал за кругленькую сумму залежавшиеся на складе три тонны проржавевших гвоздей какой-то австрийской фирме под видом стопроцентного, химически чистого оксида железа. Плюс к этому он неплохо заработал на очистке складских помещений от старого хлама и его утилизации.

Здравствуй, уважаемая Академия Наук!

Пишет Вам Селиверстов Василий Анатольевич. Я уже почти десять лет занимаюсь изобретательством и всякими открытиями. В сентябре 19 числа этого года будет ровно десять лет. Работаю я дворником в пятнадцатом ЖЭКе. За время своей работы в ЖЭКе совершил двадцать одно изобретение! Слесарь Митюков говорит, что мне диплома не хватает, а то бы уже давно каким-нибудь академиком стал. Может, даже и в вашей академии.

Последние два моих изобретения – это лом-метла и самострел для сбивания с крыш больших сосулек. Лом-метла – это гениально просто: на один конец лома насаживается метёлка, а другим можно долбить лёд. Два в одном, так сказать. Правда, некоторым дохлякам из нашей бригады он, как метла, показался сильно тяжелым. Но лично я этого не заметил. А вот время экономится значительно: не надо ходить туда-сюда, чтобы поменять лом на лопату. Перевернул – вот тебе метла. Перевернул – снова лом.

А самострел для сбивания сосулек представляет собой обыкновенную рогатку – тоже гениально просто. Но только большую. Где-то мне по пояс. Заряжается камнями или обломками кирпичей. Можно и целый кирпич. Но только надо пристреляться вначале и учесть боковой ветер. А то вон дал слесарю-сантехнику Митюкову пострелять по сосулькам, а он пенсионерке Кузьмичёвой с пятого этажа всю раму на кухне вынес кирпичом. Хорошо, что её в это время на кухне не было.

Я бы Вам, уважаемая Академия Наук, конечно, по таким пустякам писать не стал. Но, как я уже сообщил, я занимаюсь не только изобретательством, но и открытиями. Последнее мое открытие показалось мне таким значительным, что я решил сообщить о нем Вам. Речь идёт передачи мысли на расстоянии! Моё устройство для передачи мысли представляет собой две большие катушки из алюминиевого провода, соединённых между собой. Одна катушка надевается одному человеку на голову, а другая катушка – другому.

Первый мой опыт в домашних условиях с такими катушками прошёл неудачно. Потому что я попросил принять участие в этом эксперименте Ли Фэна – китайца, который проживает по соседству на съемной квартире. Но потом я сообразил, почему мне не удалось понять о чем думает Ли Фэн. Он же думал по-китайски, а я китайского языка совсем не знаю!

Уговорил свою супругу. Надел себе и ей на голову катушки и попросил о чем-нибудь сосредоточенно думать. А чтобы она не соврала, попросил её предварительно записать свою мысль, которую она будет думать, на листочке бумаги.