Декабрь 2009 г.

Уныло забирая трудовую книжку из «Априор-банка» Оля вздохнула. Ведь, по ее мнению, она теряла работу своей мечты, к которой она так должно шла, – получила долгожданную должность начальника отдела в одном из самых стабильных банков страны с иностранным дочерним капиталом. «Что же делать дальше», —в мыслях спрашивала себя Оля. Я красивая, молодая, снова остаюсь без работы, без денег, без уверенности в завтрашнем дне.

Оля жила вдвоем с мамой. Мама Оли – серьезная дама, пятидесяти лет, работала на госслужбе, была уважаемым всеми юристом, и старалась воспитывать дочь в строгости, при любом удобном случае, несмотря на то, что ее дочери уже было 30 лет продолжала совершенствовать свои воспитательные моменты.

В семье Оля была единственным ребенком, отец бросил семью, когда девочке было 5 лет.

Смазливый мужчина Семен, работавший в советское время в КГБ, быстро за счет родственников жены дорос до должности полковника. После развала Союза у новоиспеченного полковника появилась возможность часто выезжать в загранкомандировки, появилась карманная валюта и левые доходы от новых связей с иностранцами.Семен разработал нехитрую схему по ввозу из-за границы товара с практически нулевыми пошлинами на таможне. Иностранцам схема приглянулась, и они стали ему систематически отстегивать оговоренную сторонами сумму. При таких обстоятельствах Семен в достаточно быстрые сроки нашел себе любовницу и покинул семью.

Оля проработала в «Априор-банке» ровно 2 года. Предпринимались все попытки найти достойного мужчину, однако они не увенчались успехом. Те, кто нравились, были либо женаты, либо в гражданском браке, либо с ипотечным кредитом на 20-30 лет. Мама помогала Оле во всем, – всегда поддерживала, помогала со вкусом подбирать наряды, ведь девушке уже далеко не 18, а все одна, – считала Ирина Ивановна и очень переживала за дочь.

Олю сократили по причине, что ее любимый «Априор-банк» уходил с рынка, непосильной оказалась банку ноша с просроченным портфелем ипотеки и автокредитования. Еще через три месяца акционеры шведского банка приняли решение попрощаться со всеми сотрудниками. Бизнес планировали оставить только в Швеции.

Оля ехала в метро и думала, что же предпринимать дальше, как оперативно найти работу.

Прошло 6 месяцев. Девушка пребывала в унынии: без работы, без любимого человека, у мамы на шее и т.д. На дворе стоял февраль, сильная гололедица была на улицах. В дом пришла вторая беда – Ирина Ивановна, возвращаясь домой с работы упала и ударилась головой об лед, – получила сотрясение мозга. С момента пришедшего несчастного случая маму Оли часто тошнило, головные боли были настолько сильными, что ей хотелось выброситься с балкона. Ситуация усугубилась и тем, что Ирина Ивановна обратилась к невропатологу в районную поликлинику, которая находилась рядом с их домом, на смене дежурил родственник участковой, – скверный тип, который особо то и в медицине не разбирался. Предложил выпить пациентке таблетку непонятного названия, – и состояние Олиной мамы резко усугубилось.

Ирина Ивановна оформила больничный, доходов в семье не стало. Все шло ко дну.

И вот в семье Оли и Ирины Ивановны начался период страшной бедности и очень странных обстоятельств.

Привычный день начался с того, что Оля пошла на очередное собеседование, а Ирина Ивановна отравилась к участковому врачу.

Оля всегда ставила высокую планку для себя. На собеседованиях выглядела уверенно, правильно и безукоризненно отвечала на все вопросы потенциального работодателя, как она считала сама. И снова неудача… Мама поняла настроение дочки и лишних вопросов задавать не стала.

– Оля, я сегодня была у нашего участкового и у нас с Валентиной Николаевной состоялся неординарный разговор, – подавая вкусный горячий борщ на обеденный стол констатировала Ирина Ивановна.

– Наша Валентина Николаевна почему то заинтересовалась тобой, Оля. Спрашивала, как у тебя дела, с кем ты встречаешься. Я, конечно, посетовала ей, что долго ты, дочь моя любимая ищешь работу, да что-то все грустно и молодого человека у тебя нет, вроде ж ты и не дура по мозгам, и не крокодил по внешности.

– Мам, а чего так вдруг она начала мной интересоваться, ведь мы переехали в эту квартиру еще десять лет назад, да и знакомы мы то с ней тоже десять лет. И тут вдруг такие расспросы?

– Оля, так это ж, наверное, хорошо! Ты ж меня дослушай сначала. Валентина Николаевна рассказала, что у ее близкой подруги, кстати, тоже врача есть завидный жених.

–Мам, ну хватит, перебила Ирину Ивановну, дочь. Сколько ж можно тебе говорить! Перестань меня сватать.

– Дочь моя, ты прекрасно понимаешь, что ты не права! Оля, я хочу видеть тебя счастливой, я сама хочу быть счастливой бабушкой, гулять с внуками, водить их в садик, спортивные секции. Посмотри, все твои подруги приличные, – они же все пристроены и довольны жизнью, одна ты у меня непутевая осталась. Я ведь, что могла – все тебе дала: и вырастила без отца, и образование из кожи вон лезла, – и ты «на отлично» закончила лучший ВУЗ, была даже главой научного студенческого общества. Оля, я что-то не пойму, в чем дело-то, в чем твоя проблема? – укористо, в сердцах, прокомментировала Ирина Ивановна ситуацию дочки.

– Так вот, ближе к делу. Давай решать твою проблему. Итак, ты хочешь устроиться в банк, правильно? И я хочу тебе в этом помочь! Хотя ты прекрасно знаешь мое сегодняшнее отношения к банковской системе в нашей стране. Я повторю: они лопаются, как карточные домики, мало тебе урока с твоей последней работой?! Так вот, парень, о котором мне любезно поведала Валентина Николаевна, на шесть лет старше тебя, работает, между прочим, в банке, вроде начальником отдела, не женат, детей не имеет. Чем плохая кандидатура, ну хотя бы для того, чтобы помочь тебе найти работу в банке?

– Ладно, уболтала, для начала. Уже интересно, рассказывай.

– Так вот, Валентина Николаевна спросила не будешь ли ты против, если этот Саша тебе позвонит на выходных. Я сказала, что думаю, что Оля нормально отнесется к подобному звонку.

– Мам, а что по поводу твоего диагноза. Как лечится дальше будем, каковы были медицинские рекомендации?

– Ты сама знаешь нашу финансовую ситуацию. Я жаловалась участковому на страшные головные боли по ночам, тошноту, говорила, что меня качает, ходить не могу. Говорила, что из-за той непонятной таблетки, который мне дал их невропатолог мне стало значительно хуже и я хочу пойти к их заведующей пожаловаться на него, и чтобы, в итоге, и сама завполиклиникой меня посмотрела. Знаешь, какой ответ я получила? Участковую страшно напугали мои планы посетить заведующую, сказала, что невропатолог ее родственник, и просто умоляла меня не ходить жаловаться на него.

– Мам, но ты не должна идти ни на какие уступки, эти врачишки усугубили твое состояние. Они прекрасно понимают, что дело может дойти и до суда, тем более зная, что ты хороший юрист. Помнишь, когда мы ее вызывали на дом, когда я, в основном заболевала, она не упускала момента посудачить с тобой как с юристом по ее семейным проблемам?

Также Ирина Ивановна поведала дочке и о том, что сболтнула, по наивности, участковому много лишнего. Рассказала, что переживает за дочку, отца у них нет, живут они в трехкомнатной квартире, к тому же еще есть девушка бабушки и дедушки в центре столицы.

Оле крайне не понравилась мамина откровенность. Прошло пару дней, настало утро субботы, на дворе было 16 апреля.

В 13.00 по городскому телефону в квартире Юдашкиных раздался звонок. Ирина Ивановна взяла трубку:

–Да, добрый день. Минутку. Оля, тебя.

Оля уже несколько лет поддерживала телефонную коммуникацию со своими знакомыми исключительно через мобильный, городской, как правило, игнорировала, зная, что это звонят исключительно маме либо звонит без конца их надоедливая бабка, которую Оля с детства терпеть не могла по объяснимым на то причинам.