— Мерси боку, — насмешливо поклонился парень, от чего густые белые пряди челки скользнули на высокий лоб. — Твои очаровательные труселя в ромашку сняться мне по сей день!

— Ты бы еще их в рамку повесил, паяц, — изловчившись, швырнула в засранца мелкой диванной подушкой. В суставе тут же что-то щелкнуло. — Ауч…

— О, нет, — закатил глаза парень, рывком поднимаясь на ноги. Нащупав в кармане ключи с брелком «Порше», он тут же направился в сторону коридора. — На сегодня с меня хватит. Я, может, и люблю поиграть в доктора, но только не с тобой!

— Эй, можно подумать, я в восторге!

— Ты? От меня? В восторге? — в дверном проеме тут же появилась ухмыляющаяся голова. — Не-е-е… в восторге ты исключительно от своих грядок. А я так, всю жизнь на заднем плане… Не редиска, увы, не редиска. Всё, ушел!

— Иди уже, иди, — проворчала, отсылая свою вечную скорую медицинскую помощь и представляя, какой он снова произвел фурор.

Весь такой брутальный, раздетый, загоревший — прям секси-шмекси, на серебристом кабриолете… и на тихой, убогой, почти деревенской улице далеко за городом, которую блага цивилизации частично обошли стороной. Разрыв шаблона!

У местных. Я-то к этой картине привыкла.

Сначала это был тощий белобрысый сопляк на крутом по тем временам самокате, робко зыркающий по сторонам, но решительно топотавший у моей калитки. Потом нескладный мальчишка обзавелся крутым велосипедом, но заезжать не переставал, порой доставая своей настойчивостью и робкой, очаровательной улыбкой. Затем угловатый подросток где-то хватил чутка наглости и офигенный мопед… А после юношеские прыщи ушли в спортивный зал, подцепили там гормоны, и захудалый друг детства как-то незаметно превратился в холеного красавчика с таким телом, что даже дряхлая старушка-молочница при его виде бежала домой менять старую ветхую шаль на кружевную.

Роман Андреев был воплощением наказания за мой давнейший альтруизм. На свою беду, будучи семилетней соплячкой, я не читала Экзюпери, а потому истина «мы в ответе за тех, кого приручили» обошла меня стороной. В мозгах, не в жизни!

Ромка, сынок более чем обеспеченных родителей жил в громадном коттедже в богатом поселке по ту сторону речки, что разлилась за нашим огородом, ну и многими другими. Несмотря на ледяную воду и мелководье я, как и остальная чумазая местная ребятня, часто бегали сюда купаться. Но только не Ромашка. Бедный цветочек, изнеженный родительским вниманием, со сверстниками почти не общался — не любили будущие олигархи застенчивого паренька. Они только раз приняли его в свою компанию, да и то только хохмы ради. Взяли на слабо, заставили раздеться и сигануть с мостков в речку, да еще едва ли ни в единственном месте, где глубина семилетнему ребенку была почти по уши. Козлы малолетние!

Андреев тогда чуть не потонул. Встать на цыпочки, чтобы моська торчала над водой, не получалось — острые камни на дне резали ноги незакаленного малыша почти до крови. Сопливые экзекуторы, увидев барахтающегося Ромку, испугались, наложили в штаны и дали деру, а сам он каким-то образом ухитрился подпрыгнуть и уцепиться за мостик. Так бы и полоскало его, пока силы не кончились (а течение там, как на зло, было жуть какое сильное), но тут явилась я. Я еще издалека увидела, как он прыгнул с мостика (или его все-таки скинули? А, не помню!), но пока добежала…

Короче, стучащий зубами малец, бледный до синевы и перепугавшийся еще больше, был выдворен мною на сушу и обтерт моим стареньким полотенцем, выделенным щедрой прабабушкой для купания. Как сейчас помню, на мне был цветной полосатый сарафанчик и вырвиглазно-оражевый раздельный купальник, а в кулаке зажат пакет с теми самыми ромашковыми труселями… Их-то и пришлось цеплять на голого Андреева — его стильные трусишки течение-то сорвало и унесло! А недотепы, которые его чуть не угробили, убегая, зачем-то прихватили всю его одежду.

Пускающий сопли нервным иканием, перепугавшийся до инфаркта Ромашка был безжалостно возвращен перепугавшимся родителям. Я получила россыпь благодарностей, дефицитную, по тем временам, коробку вкуснейших конфет, а в довесок стала обладательницей… блин, довеска, в виде заискивающе улыбающегося белобрысого парня с очаровательными ямочками на щеках!

Годы шли, мы взрослели, речка мельчала, мостик разваливался, прабабушка, у которой я часто бывала, умерла, а наша дружба только крепла всем на зло. Местные, хоть и попривыкли, но все никак не могли понять, ну чего богатый отпрыск возиться с нескладной тощей девицей?

Правда, кто там еще с кем возился, хороший на самом деле вопрос…

К вечеру, когда жара спала, я все-таки выползла в огород. Знал бы Ромашка, свернул бы шею, причем из чистого желания добить! Ну и из сострадания, немножко. А что делать? Огурцы сами себя не польют. И клубника сама сорняки не выдернет, и усы себе не подрежет, и…

Короче, домой я заползла ближе к полуночи, и то только когда стемнело, ведомая одной только разумной, но запоздалой мыслью — не верьте китайцам. Они, конечно, умельцы. Большие умельцы, и их много! Но точно говорю, хваленый браслет от комаров у них заказывать нельзя. То ли комары у них гуманнее, то ли мне как всегда не везет… но меня основательно подъели, а веселый голубенький браслет с красной прозрачной капсулой, похожий на барбариску, явно оставили на десерт. А ведь он пах, честное слово, прямо как спрей от насекомых!

Да-да, тот самый спрей, которым я щедро побрызгалась прямо перед выходом на садово-полевые работы.

В общем, ночка выдалась адская.

В полусне, в полубреде, одной ногой на спинке, другой на полу, головой на подлокотнике и пятой точкой под одеялом, я промаялась до рассвета. И когда уже явилось солнышко, окрасив речку за огородами в золотисто-красный цвет, меня наконец-то сморило. Правда, не успела я запачкать слюной подушку, как на старинном дубовом комоде требовательно запрыгал такой же раритет в виде старого советского будильника. То самое адское приспособление из железа, которое звенело так, что поднимало не только меня, но и всех собак в округе! Кто хоть раз слышал его звон, тому, уверена, до конца жизни его не забыть.

Он единственный, кто выдерживал все тяготы и невзгоды нашей совместной жизни, оставаясь верным мне, несмотря ни на что. Ох уж эти его современные хрупкие пластиковые собратья-предатели! То батарейка сядет, то механизму придет кирдык… А я на работу опаздывай!

На этот раз, несмотря на длительный отпуск, я легко вошла в привычную колею, и собиралась без лишней спешки. Дом, к счастью, мне достался огромный, просторный и с высоченными потолками. Мебели не то, чтобы много, живу я одна, завтракать не люблю… Короче! Всего-то сорок минут ахов и охов, пять минут медленного шарканья кедами по разбитому асфальту, пытаясь на ходу распутать наушники, да два зевка на многолюдной остановке, и вот я уже жалобным пеньком с глазами стою в наполненной маршрутке, крепко обнимая рюкзак.

Свободные места в пяти остановках от конечной? Не, не слышали!

Задняя площадка, одна рука сжимает сумку с кошельком, вторая отчаянно цепляется за поручень наверху, тело мотыляется селедкой, а в голове грустным хороводом бродят мысли: «Я люблю свою яботу. Яботаешь — яботаешь… Ни заяботка… Одни выяботки!».

Нет, про заработок ничего не могу сказать. Платили мне вовремя, исправно перечисляя и аванс, и основное. Конечно, хотелось большего, кому бы ни хотелось? Это же голубая мечта каждого человека! Но мечты мечтами, а в реальной жизни я работала скромным переводчиком на полставки в шикарном и респектабельном агентстве недвижимости. Оно специализировалось, в первую очередь, на аренде, покупке и продаже здесь, в России. И только недавно появилось скромное количество недвижимости за рубежом.

Собственно, моя бывшая начальница, директор всех этих богатств, любезнейшая Беатрис ЛаРу — француженка российского производства — в заграничный бизнес почему-то особо не верила. Почтенная вдова, родственница нашего самого главного, она уверенно вела корабль бизнеса сквозь штормовые воды конкурентов. Ловко сажала судно на риф платежеспособных клиентов, но, увы, избегала прибрежной полосы незнакомых иностранных островов. За это, наверное, и была изгнана с рыбного места задолго до наступления пенсионного возраста.