– Фу-у, – облегченно вздохнул сопровождавший и вытер капли пота со лба, – вроде бы все удалось, – тихо сказал он и тут же устремился к передвижному пункту управления самолетом.

Собравшиеся последовали за ним, но перед самым входом, человек остановился и, резко выбросив руки вперед, сказал:

– Нет, нет, нет. Сюда нельзя. Это испытания, а не какая-то показуха. Тем более, что вы своим шумом будете мешать. Идите лучше вон отдохните на солнышке, а я займусь своим делом. После, я сообщу результаты полета, а вы будете иметь возможность побеседовать с пилотом.

Со вздохом некоторого разочарования газетчики согласились и отступили в сторону. Тем не менее, из группы выделилась одна молодая особа и, весело подмигнув уже немолодому конструктору, попросилась внутрь.

– Ладно, заходите,– неожиданно согласился Уренсон и увел ее за собой.

Снаружи послышался свист и шумные восклицания в адрес обоих, но дверь намертво закрылась и скрыла шум от внутреннего состояния радиоузла.

Внутри было пять человек, и все они занимались отслеживанием полета.

– Как дела? – спросил быстро конструктор, устремляя свой взгляд на один из приборов.

– Нормально, – ответил один из них, лишь на секунду отрываясь от своего прибора и устремляя взгляд в сторону спрашивающего.

– Что ж, хорошо, – сам себе сказал человек и, усаживаясь в кресло, предложил юной журналистке место возле себя, – садитесь и сидите тихо.

– Не буду вам мешать, – ответила девушка и, сев в кресло, занялась сама собою.

Прошло некоторое время.

В помещении царил небольшой шум от работающих приборов и как-то успокаивал всех, включал сюда и молодую журналистку.

Время от времени раздавались команды, а откуда-то издалека доносился голос самого пилота.

– Как самочувствие? – спросил конструктор летчика.

– Превосходно, – ответил тот и, судя по всему, засмеялся.

– Хорошо. Увеличьте нагрузку. Сделайте пол-оборота, проверьте качества в состоянии наклона. Не выходите за пределы зоны полетов.

– Слушаюсь, док, –    ответил молодой голос, и в комнате вновь наступила тишина.

Люди отмечали на своих приборах полет и делали соответствующие записи. В то же время крутилась магнитофонная бобина, записывающая весь разговор вперемешку со всеми шумами.

Вскоре конструктор вновь вышел на связь и приказал, изменив маршрут, проверить другие качества.

– Есть, док, – весело последовал ответ, и снова наступила тишина.

Точнее, место человеческого голоса заменил небольшой, мирно сопровождающий весь процесс шум.

После завершения многих других проверок конструктор, явно довольный состоянием дел, дал команду на посадку.

– Разворачивайтесь и на базу, – кратко бросил он летчику и, положив свои наушники, отъехал на кресле немного назад.

Затем снова обмахнул пот со лба и, улыбнувшись, сказал девушке:

– Ну, вот и все. Думаю, эксперимент удался. Что будете писать?

– Что скажете, то и напишу, – поддержала улыбку журналистка и так же немного отъехала в сторону.

В это время в   комнате  будто что-то переменилось.

Лицо одного из прослушивающих шумы эфира внезапно исказилось, и он в судороге упал на пол, обрывая часть проводов и стаскивая небольшой прибор за собой.

Буквально через секунду то же произошло и с другими, не успевшими сбросить наушники и остававшихся в неведении происходящего.

Девушка и конструктор словно оцепенели.

Люди мертвыми лежали на полу. Их болью искаженные лица нервно подергивались, а из ушей, носов и ртов сочилась кровь.

Какой-то странный и непонятный вибрационный шум распространялся по всей комнате.

У девушки от ужаса расширились глаза, а горло сжало до невозможности. Она словно задыхалась.

Конструктор, придя немного в себя, быстро схватил ее на руки и буквально бросил в угол помещения, накрыв голову какой-то летной одеждой.

Сам же лег на пол и закрыл уши руками.

Через мгновение в помещении возник дополнительный шум, и часть приборов начала выходить из строя. Какая-то световая волна гуляла по радиоузлу и изощрялась над тем, что там находилось.

Такое состояние продлилось всего тридцать секунд.

Затем все внезапно исчезло, и в помещении вновь воцарилась тишина.

Только она была уже по-настоящему мертвая.

Конструктор приподнял голову и осмотрелся. Взгляд словно затуманился, а в голове раздавался невероятный шум и треск.

Он посмотрел на девушку, содрогающуюся, словно в эпилепсии.

Конструктор подполз к ней и, перевернув на живот, заставил вырвать все, что было внутри.

Спустя минуту, девушке действительно стало легче. И теперь она непонимающе смотрела на человека, еще  несколько минут назад бывшего довольным и радостным от своей победы.

Уренсон посмотрел ей в глаза и покачал головой.

– Ни-к-к-кто  н-н-не  д-д-должен   уз-знать  пра-а-авду, – едва-едва проговорил он, так как его челюсти словно сомкнуло током, – в-вы  м-меня  п-поняли?

– Д-да, – так же заикаясь в страхе, ответила девушка, – а, что это б-было?

– Н-не зн-наю, – покачал головой Уренсон и пополз к аппаратам, желая посмотреть, что там с остальными.

– Н-н-е ход-дите, – только и сказала девушка, как  вдруг над конструктором возникло небольшое облачко  и, покружив в комнате, куда-то мгновенно исчезло.

– Это испарение, – словно очнувшись, произнес Уренсон и довольно бодро встал на ноги.

Затем подошел поочередно к лежащим и проверил их пульс.

– Все погибли, – сокрушенно сказал конструктор и с удивлением принялся осматривать аппаратуру.

Кроме обычного замыкания он ничего не обнаружил.

– Черт, возьми, – выругался он в недоумении, – не могли же они от этого богу душу отдать? – и он взялся за один из наушников.

В ту же секунду его ударило, словно током и даже подбросило вверх, после чего вновь выскользнуло какое-то облачко и стало невидимым.

– Ради бога, не трогайте ничего руками, – взмолилась девушка, к этому времени уже немного отошедшая от  случившегося.

– Странно, – проговорил Уренсон, и хотел было проверить еще один наушник.

– Господи, да оставьте вы все это в покое, – снова взмолилась девушка, – другие разберутся.

– Я не могу. Я должен знать, что произошло, черт возьми. Как я объясню смерть пяти помощников?

– Все равно, не надо трогать.

На этот раз Уренсон послушал ее и отошел в сторону.

Казалось, это его действие посопутствовало какому-то необыкновенному явлению.

Внезапно везде все стало щелкать и потрескивать, а спустя секунды, взорвалось, показавшись небольшими светлыми облачками, и вмиг, словно растворилось.

– Что это? – удивились оба и почти одновременно спросили друг у друга.

– Не знаю, – ответили сами себе и продолжали стоять в углу небольшого помещения.

Тем временем снаружи четко послышался ровный шум приближающегося самолета, и это привело людей в более-менее нормальное состояние.

– Быстро приведите себя в порядок, – распорядился Уренсон, и, подойдя к небольшому окну, посмотрел в небо.

Где-то вдали сверкнула точка близившегося к аэродрому самолета.

– Он садится, давайте быстрее, – распорядился конструктор, в свою очередь принявшись отряхивать одежду и причесывать свои волосы.

– А как же все это? – спросила девушка и указала на трупы людей.

– Предоставьте это мне. Единственное, что я от вас прошу – это сохраняйте молчание. Думаю, того же потребуют и органы. Лучше вообще забыть о случившемся. Вам ясно?

– Да, – ответила журналистка, ежась от страха и, переступив через одно из мертвых тел, быстро выскользнула на улицу.

Снова раздались реплики и негромкий свист. Девушка, собравшись с силами, быстро улыбнулась и немного покачиваясь, прошла вглубь собравшихся.

Все поняли это по-своему, но никто на этот раз не пошутил. Уже близким был шум приближающегося самолета, и все устремили  свои взгляды туда.

Самолет мирно заходил на посадку, и спустя минуту, очень удачно приземлился.