Пролог

***сентябрь***

Я прижался теснее, давая возможность малышке ощутить мощную эрекцию, мучившую меня уже второй день.

Из-за неё.

Ждать больше не было сил, и я легонько, но настойчиво подтолкнул Машу к кушетке со светлой обивкой из кожзаменителя.

Она могла бы спросить, почему именно здесь. Ведь в больнице сотни и сотни более удобных помещений.

Но Маше молчала как и я.

Молчание – золото, и в этом есть своя прекрасная истина.

Через пару шагов мы достигли кушетки, над которой Маша тут же под напором моих рук нагнулась и оперлась локтями.

Прогиб спины сводил меня с ума, а воспоминание о том, насколько широко девчонка могла раздвинуть ноги, сделало член прямо-таки каменным.

Только бы не позабыть в ответственный момент, что у нее никого не было. Впрочем, для меня уже не имело значения, насколько она невинна.

Она не ушла, осталась, а значит назад дороги не будет.

Глаза нашли нужную полку прямо под аппаратом узи. Там всегда лежали презервативы для гинекологического обследования.

Кабинет был один на два этажа. Маша и не заметила протянутой руки и шелеста фольги, поглощённая своими ощущениями от моей руки, беспрестанно поглаживающей поясницу, то и дело касаясь оттопыренной попки.

Попки с родинкой.

Первый взгляд на эту белую кожу с коричневой точкой вывел меня из себя. Мы ведь в больнице, в моем королевстве – здесь нельзя проявлять слабость или выглядеть похотливым юнцом.

Но с Машей всё работало по-другому.

Мое тело мгновенно отзывалось на близость нежной девочки. Благо, завтра она выпишется, и всё вернется на круги своя.

Я видел ее волнение, чувствовал дрожь в ее теле.  Сам стянул с неё пижамные брюки, оголяя упругую плоть ягодиц, а затем и полностью ноги.

Футболка слетела следом. Я тут же вставил палец во влажное влагалище, проверяя готовность. Отлично.

Я поглаживал ее ноги, касался губами внутренней стороны бедер, ласкал языком кожу. Когда мой рот, неожиданно для нее, приник к истекающей влагой вагине, Маша блаженно застонала.

Не в силах сдерживать рвущееся наружу сдавленное «Стас».

Это значило, что гордость еще вчера так громко, заявляющая о себе, потерялась, подавляемая безумием, что било ключом в её сердце.

Сердце, что неистово билось, а тело вибрировало при каждом прикосновении языка к клитору и стенками влагалища. .

От терпкого запаха и вида нежной розовой плоти я дурел. Мой язык ежесекундно хлестал чувствительную точку, пока пальцы пробирались внутрь, расстягивая для меня узкое влагалище.

Я не делал этого языком много лет, не желая одаривать баб подобными ласками. Но здесь, сейчас, я сходил с ума, от того, насколько невинной, влажной и сладкой была эта девчонка.

Для меня. Только для меня.

Оргазм накрыл Машу внезапно, бросая в огненную лаву, в которой она извивалась, как ведьма на костре экстаза. Крик, вырвавшийся из горла, был заглушен моим грубым поцелуем. Она даже не поняла, когда я успел подняться и повернуть к себе её голову. Она была во власти непередаваемого удовольствия.

Меня натурально уносило. Горячее, тесное, влажное лоно как перчатка обтянуло мой член. Когда я протиснулся внутрь, Маша дёрнулась от боли. Успокаивать вслух я не собирался.

Её сюда никто насильно не тянул, но заглушить боль нежностью я все же старался.

Руки попеременно осыпали ласками подрагивающую в рыданиях грудь, а язык впитывал в себя болезненные всхлипы.

Острое наслаждение требовало выхода, и я задвигался. Вышел из горячего лона и снова проник обратно, отчего стало только хуже.

Я шумно выдохнул. Хотел вбиваться в юное тело со всей дури, слышать крики и смачные стоны. Но это потом. Не здесь. Не сейчас.

Хотелось зарычать в голос, но я сдерживался, не прекращая целовать сладкий, невинный рот Маши. Рот, в который обязательно попадет мой член. Не сразу, но перспективы вдохновляли.

Я всему её научу. Сделаю своей.

Моя птичка сама сядет в клетку, сотканную из острой как игла страсти и болезненного наслаждения. Она станет зависимой только от одного моего взгляда.

Да, это то, чего я хочу.

– Прости малыш, сейчас будет больно, – прохрипел я и заработал бедрами быстрее. Еще. Активнее.

Долго это продлиться и не могло.

Член, облачённый в тонкий прозрачный барьер, запульсировал и стал подрагивать внутри нее. Я стонал её имя и на полной скорости приближался к оргазму.

Сильнее. Глубже.

Земля под ногами почти не ощущалась от резких толчков, что импульсами били все тело. Добравшись до пика наслаждения, я зарычал и прижался к ней сильнее, вдавливая влажное тело в кушетку.

Я стал её первым мужчиной.

***Позже. Апрель***

– Мы женщины. Наивные. Часто поверяем свое сердечко не тем. И порой лишаемся возможности исполнить мечту из-за крепкого полового органа, – говорила мне куратор нашего курса  в хореографическом вузе.

– Я не. – я много хотела сказать. Что Стас понимает меня, как никто другой. Что мы вместе будем идти по жизни, и помогать друг другу исполнять мечты, но меня прервали. Нагло. Бескомпромиссно.

– Понимаю, ты любишь его. Готова уехать за ним в Питер. Стать его любовницей. Жить за его счет. Верно, понимаю? – резюмировала Валентина Марковна.

Это было так мерзко, так грязно, и так не вязалось с тем, что я испытывала к Стасу. С тем, что было между нами, что я лишь покачала головой.

– Ты обязательно научишься называть вещи своими именами, – грустно усмехнулась она, и вдруг достала свой смартфон.

Её крупное лицо заострилось, и она то разблокировала телефон, то блокировала. Сомневалась в чем-то?

– Понимаешь Машенька. Как только в Питере прознают, что ты бросила академию в Москве, бюджетное место для тебя станет так же далеко, как для меня мои пятьдесят килограмм, – посмеялась она над собой, а вот мне было уже не до веселья.

Особенно когда голос из наставнического превратился в начальственный. Повелевающий.

– И Станислав Алексеевич Сладенький, конечно будет оплачивать тебе обучение, пока не найдет новую содержанку, – сказала, как отрезала, заставив меня задохнуться от неожиданности.

Я вскочила, уже пылая гневом.

– Почему вы все это мне говорите! Откуда вы знаете Стаса? Почему…?!

– Я не хочу, чтобы ты уподобилась мне и просрала шанс всей своей жизни. – чеканила она каждое слово. – О тебе милочка, говорит вся Москва, а ты собираешься бросить все, потому что нашла отличного ебаря? Да знаешь, сколько таких жеребцов захотят тебя?

– Я не собираюсь это слушать! Мы со Стасом пожени…

– Замолчи и послушай старших, раз родители тебя не научили уму разуму!

Она тоже встала и стала подавлять своим авторитетом.

– Взрослым дяденькам очень нравятся маленькие девственницы, до тех пор, пока на горизонте не замаячит новая, узкая дырка.

– Стас так не поступит! – вскричала я.

Дыхания не осталось, сердце билось в бешеном ритме.

– Он уже так поступил! – рявкнула куратор, и буквально всунула мне свой телефон.

– Что. Что это? – меня трясло.

Я не понимала, ничего понимала.

Еще пару минут назад тело пело, сердце отбивало ровный ритм чечетки, а сейчас все словно отмерло.

И страх. Липкий, тошнотворный заставил стоять неподвижно, расширив глаза.

– Первое видео, – скривила она губы и направилась к двери.

Я сглотнула и посмотрела вниз. В моих руках оказался чужой гаджет. Симпатичный, милый, вот только мне казалось, что я держу ядовитую змею. Готовую всадить в меня свои клыки.

Я хотела его откинуть, выбросить разбить, закричать: «Я не верю! Не верю!»

Я не хотела знать правду. Ложь впервые в жизни стала казаться благостью небес. Вот только небеса померкли, как и душа, ставшая смольной.

Я судорожно выдыхала воздух, пока мои пальцы сами двинули блокировку и включили найденное на рабочем столе видео.