- Да уж, представляю, - парни рассмеялись так, словно вспомнили старый анекдот.

Кристофер задумчиво посмотрел в окно. Со стороны могло показаться, что его волнует судьба девушки и её вчерашние побои. Но эту мысль он не допускал ни в единый закоулок его мозга.

- А Якудзы? - всё так же наблюдая над качающимся от ветра деревом, спросил Шистад.

Листья безмолвно шелестели за окном, отливая ярко-зелёным на солнце. Какой-то странный покой поселился в жерле вулкана, готового взорваться в любую секунду. Приступы гнева Кристофера не беспокоили, даже тело было расслабленно на столько максимально, что он невольно сравнил с себя с этим шатающимся из стороны в сторону деревом.

В гостиной было на удивление спокойно, даже не смотря на то, что на голову Магнуссона свалилась его сестрица. Кристофер перевёл взгляд на друга. До чёртиков вымотанный, а из глаз сочится счастье и тепло. Не такое, как когда он находится рядом с Нурой. Другое. Будто бы многовековой груз упал с его плеч вместе с тяжёлыми оковами с рук. Вечное беспокойство отпустило его и всё вокруг Вильяма расцвело.

- Шист, ты слушаешь меня? - пощёлкал пальцами перед его лицом Вильям.

- Да-да, конечно, - самодовольная ухмылка стёрла с его лица вселенскую задумчивость.

- Лан, повторю. Про Якудз я её предупредил в одном из своих сообщений. На случай, если в своих путешествиях она наведается в Осло. Сообщение она, конечно, не прочла, - ухмыльнулся Магнуссон, смотря на то, как Крис в очередной раз потягивается и, сладко зевая, кивает ему головой.

Боль. Первое, что чувствует девушка, раскрыв ясные глаза. Щека невыносимо горит, будто бы за ночь по ней били минимум раз сто. Кисти рук еле сгибаются. Каждый вдох приносит невыносимую, всепоглощающую боль. Остатки выпитого алкоголя за непродолжительный сон выветрились. Во рту разбилась её величество пустыня.

Подушка приятно пахла свежими простынями и мужским одеколоном. Вильям никогда так не пах. Видимо, это комната его друга. Как он его называл? Кристоф? Кристиан? Не важно.

Веки, налитые свинцом, тяжело поднимаются и тут же захлопываются от изобилия света.

- Чёртово, солнце, - хрипит Рони, не узнавая свой голос.

Она медленно, с закрытыми глазами, принимает сидячее положение и зажимает голову руками. Нутро на излом.

- Так больше продолжаться не может, - шепчет она, проводя своей холодной ладонью по свежей ране на щеке. Облизывает пересохшие, потрескавшиеся губы. Должно быть, у неё сейчас ещё тот видок.

Ловко соскочив с кровати, будто бы всё, что было несколькими минутами ранее просто сон. Она быстро натягивает, вытащенные из сумки лосины, обтягивающие её упругую попу. Меняет футболку на чёрную майку. Упор лёжа. Несколько подходов отжиманий. Смена положения. Несколько подходов пресса.

В голове шум как в старом телевизоре в хороших ужастиках, а в дверном проходе наблюдающий и незамеченный Кристофер Шистад. Он изучает каждый миллиметр девушки.

Надо же, а она еще сексуальнее, чем вчера показалась ему. Новая жертва выбрана. И никакие нравственные принципы вроде её брата не помеха. Да и потом, он сам сказал, что его сестра — девочка сильная.

Замечая на себе пристально-голодный взгляд, девушка резко поднимается с пола и скрещивает руки перед грудью, пряча тем самым свои шрамы на руках.

- А куда делась твоя грудь, малышка? - неудовлетворенный передним видом девушки, протягивает Шистад.

- Сдулась, когда тебя увидела, - впилась в его тёмно-шоколадный взгляд Рони. Не идеальная, но такая же горячая.

Кристофер в пару шагов сокращает между ними расстояние, вдыхая её запах. Перегар, молочный шоколад и капельки выступившего пота. Он медленно облизывает нижнюю губу.

Девушка не отступает от него, а лишь поднимает голову, пронизывая его миндальный взгляд своим кристально-холодно-серым. Она медленно проводит своей ладонью по его прессу, всё так же пряча свои руки.

- Твёрдый, - улыбается она, эта фраза заводит его, заставляя подумать и о другой затвердевшей части его тела.

- Играть со мной опасно, девочка, - страшно усмехается он, смотря на то как её глаза темнеют.

- А я хочу попробовать, - загадочно улыбается она, не убирая руки с его торса. - Ты ведь всегда получаешь то, что хочешь?

Эта фраза глухо отражается в его голове. Да как она смеет?

Тяжёлый вдох. Ты ведь всегда… Выдох. Поучаешь то, что хочешь?…

Он стоит не двигаясь, с интересом наблюдая за дальнейшими действиями девушки. Она стоит не подвижно, разгадывая палитру эмоций на его лице. Её рука скользит вверх к ключице. На его коже появляются лёгкие движения ногтя, вырисовывающего узоры.

- Наверное, многие девушки хотят это тело? - задаёт она вопрос, продолжая изучать его оболочку. Легкая рука резко скатывается к ровно стучащему сердцу парня. - А что там?

Он перехватывает её руку и прикусывает на ней кожу.

- А там такой орган, который носит название сердце, - самодовольно усмехается молодой человек, мысленно поражаясь этой дерзкой девушке.

Его брови чуть приподнимаются, когда она выдёргивает свою руку из его и скрещивает их на своём животе. Они смотрят друг другу в глаза, изредка моргая. Она чувствует, как его горячее дыхание сталкивается с её мокроватым от пота лбом. От этого становится в миллиард раз жарче.

- Я не понял, - входит в комнату Вильям, руша какую-то недосягаемо-сумасшедшую ауру.

- Доброе утро, братец, - улыбается ему Рони, продолжая гипнотизировать взглядом Криса. - Я так понимаю это комната… - девушка с усердием пытается вспомнить имя парня. - Кстати, а как тебя зовут?

Вильям усмехается, узнавая в этом свою сестру. Иногда простейшая и ненужная информация растворялась в ее голове с такой скоростью, что она с лёгкостью могла стереть не то что имя, а целого человека из своей головы. Ловя взгляд сестры он понимает, что секса между этими двумя не избежать. Рано или поздно они уложат друг друга, но только один выйдет победителем. И в этот раз это будет не Кристофер. Почему? Потому что он слишком хорошо знает Веронику Стод.

Вероника наблюдает за тем, как лицо парня напротив неё вытягивается. В глазах бушует гнев. Как она смеет не знать его?

Она бесит каждую клеточку его тела. Не была бы это сестра его лучшего друга — Кристофер давно бы уже перестал с ней церемониться. Стоит перед ним такая самоуверенная, со своими правилами и стереотипами, холодна как миллиард айсбергов. Его обязанностью становится влюбить её в себя. Опустить её на землю. Вернее, опустить её под себя.

- Кристофер Шистад, - сдержанно проговаривает он, поправляя свои волосы.

- Ах, Кристофер! - восклицает Рони и парень уже становится довольным от своего жеста. - А я то, лёжа кровати, всё думала чья это комната: Кристофа или Кристиана. Слава Богу, что ты Кристофер, - явно издеваясь над ним, произносит девушка.

Сейчас взгляд сестры и брата полностью одинаковый. В глазницах пляшут одни и те же черти, готовые никогда не прекращать войну и свои дьявольские проделки.

Рони водит вилкой по этой гадости, называемой брокколи и яичница. Терпеть не может последнюю. Она усердно выковыривает брокколи и отделяет его от жаренного яйца с таким видом, будто это единственное, что её волнует. Нура довольно уплетает своё творение, поглядывая на то как Вильям одобрил её готовку (а именно жевал всё за обе щёки). Кристофер же, наоборот, отодвигал на край тарелки такую гадость, как брокколи. На его взгляд это было не только не вкусно, но и до жути уродливо. В его глазах вопрос: «Я вам что, корова что ли?» читался сам собой. И Сатре иногда усмехалась, глядя на Шистада. А что он думал, в этом мире всё так, как хочет этот царь?

- Так, ты надолго? - спрашивает Нура, за что получает ногой Вильяма по своей ноге, мол это он должен был спросить.

- Честно, не знаю даже, - не отрываясь от своего занятия, говорит девушка. - Может, уеду дня через два. Может, останусь. Доучиться же нужно. А тут защита в лице Вильяма, - подмигивает ему Рони.

- Оставайся, - серьёзно говорит он ей. - После вчерашнего я тебя точно не отпущу. Да и потом, пора остепениться, а не бегать по городам. Кстати, какой это по счету?