Дэвид Дрейк
Большое путешествие
Перевод с английского Белоголова А.Б.
* * *
Эдит Минчо ждала, пока ее друг и работодатель, сэр Хакон Несслер, четырнадцатый Граф Грейтгап, выйдет из посадочного люка шаттла на грунт «Надежды». Он споткнулся. Граф был хорошим космонавтом, настолько хорошим, что его тело приспособилось к ритмичным колебаниям искусственной гравитации во время пятидневного путешествия на борту потрепанного шаттла, и столь же потрепанного материнского корабля.
— Уфф! — произнес он. Сдвоенный звук напомнил Минчо, что они все еще держали в ушах подключенные интеркомы, которые были нужны, чтобы говорить друг с другом через шум маленького грузового судна. Она вынула свой наушник из левого слухового прохода и вернула его в защитный футляр.
«Надежда» мало что могла сказать о себе, как о планете, но, по крайней мере, ее гравитация оставалась на постоянном уровне. Быстрая адаптация графа теперь обманывала его, хотя Минчо знала, что через несколько часов он придет в норму. Уже не в первый раз она завидовала высокому юноше. Она была всего лишь на двадцать лет старше своего ученика, всего лишь миг для общества с древней историей, но иногда он заставлял ее чувствовать себя старой.
Минчо высадилась с чуть большим достоинством, чем багаж, который команда начала выбрасывать через люк, как только она его открыла. Она не была хорошим космонавтом, ни при каких раскладах воображения, и почти любого бы тошнило от условий на борту таких кораблей, как «Эрл Грейтгап»…
Минчо заставила себя остановиться, напомнив себе, что ее работодатель решил путешествовать хотя бы частично инкогнито. Его восшествие в титул отца было столь же недавним, сколь и неожиданным, и в местах, столь же подверженных беззаконию, как это, было обычным благоразумием казаться не более способным к выкупу, чем это необходимо. Это обстоятельство чрезвычайно раздражало его камердинера, и не было никакого смысла скрывать, что он, по крайней мере, богат. Но признание принадлежности к аристократии, казалось, делало его еще более привлекательным в качестве потенциального источника дохода, и поэтому он путешествовал как простой сэр Хакон Несслер.
— «И лучший способ поддержать это, сделать так, чтобы его попутчики помнили его официальное имя», — подумала Минчо. Она мысленно встряхнулась, взяла из растущей кучи сумок маленький чемоданчик, в котором лежали ее персональный компьютер и дневник, и повернулась, чтобы осмотреть окрестности.
У нее перехватило дыхание. На далеком горизонте мерцала линия из шести хрустальных пилонов. Они были точно такими, как описал их Кальприадес в своем обзоре Миров Альфаны, написанном пятьсот лет назад и все еще наиболее полном труде об исчезнувших доисторических звездных путешественниках. Если головокружение и желудок, на успокоение которых уйдет несколько дней, были ценой, необходимой для того, чтобы увидеть остатки цивилизации Альфаны воочию, то Минчо охотно заплатит за это.
Посадочное поле представляло собой обычную грязь, почерневшую от протекшей смазки там, где садящиеся суда вбивали в грунт ее обширные пятна. Присутствовало еще с полдюжины судов, большинство из которых были грузовыми тендерами для внутрисистемных грузовых перевозок без парусов Варшавского. В дальнем конце поля стоял большой катер с потертыми намеками на позолоту. Дюжина мужчин и женщин в мешковатых серых мундирах появились из тени катера, и направилась к Несслеру и Минчо.
Столица планеты «Надежда» и Отделение по Связям с Лигой находились здесь, в Куперсбурге. С поля все, что Минчо могла видеть в смысле цивилизации, были дома, крытые тяжелым пластиком в километре к северу.
Остальная часть команды Несслера ждала высадки, пока экипаж шаттла не свалил багаж в большую кучу. Бересфорд, личный слуга Несслера, был скорее зеленым, чем румяным; Ровальд, техник записи, выглядела так, словно ее выкопали после недели похорон. Минчо подташнивало, но, по крайней мере, она могла сказать себе, что путешествует лучше этих двоих.
Несслер вытаращил свои глаза, чтобы рассмотреть Шесть Пилонов. Кальприадес утверждал, что башни когда-то были соединены мостом из тончайшего хрусталя, но с такого расстояния никаких признаков этого моста не было видно. Пилоны стояли посреди равнины без видимых причин для своего существования.
— Надежда! — пробормотал Бересфорд. Это был коренастый невысокий человек, на сорок лет старше своего хозяина и зависимый от Несслеров Грейтгап, как и все его предки мужского пола, жившие в этом поселении. — Здесь чертовски мало того, что я могу увидеть.
— Первоначально она называлась Саламис, но Тевтонский Орден переименовал ее в Хаупт, когда сделал своей столицей, — объяснила Минчо. — Произношение пришло в упадок вместе со всем остальным, что связано с Орденом. Постепенно Хаупт превратилось в Хоуп, то есть в «Надежду».
— И это тоже хорошо, — сказал Несслер, со щелчком закрывая свой фотоприемник. Ему было двадцать два стандартных года, и у него был хороший ум, а также яростный энтузиазм по отношению к тому, что он делал. Когда он проявил интерес своего учителя к Альфанам, этот энтузиазм превратился для них обоих в путешествие по Альфанским мирам. По их возвращении сэр Хакон вступит в управление одним из самых больших личных состояний системы Мантикоры, а также в один из ее старейших титулов. — Настоящий узел гадюк, этот участок. Хотя...
Он перевел взгляд на лачуги Куперсбурга с пластиковыми крышами и поиграл с фотоприемником, но открывать его не стал. — Я бы не сказал, что членство в Лиге сделало много для любого из миров, которые мы посетили в этом регионе.
Ровальд нашла ящики с ее оборудованием, но у нее не было, ни сил, ни энтузиазма, чтобы поднять их из кучи. Она была хрупкой женщиной, по крайней мере, возраста Бересфорда, с интуитивным пониманием электронных схем, но без претензий.
Со здоровьем Ровальд все было в порядке, но события показали, что ее психика недостаточно устойчива к тяготам путешествия здесь, на краю колонизированной вселенной. Минчо боялась, что скоро им придется отослать техника домой, и не было ни малейшего шанса, что они найдут кого-нибудь, столь же хорошего специалиста, чтобы заменить ее.
— Двенадцатый регион стал захолустьем с тех пор, как исчезли Альфаны, — согласилась Минчо. — Лига использует его как свалку для персонала, который мог бы причинить реальный вред, если бы они были где-то важны.
Бересфорд сплюнул. — А эта песочница — точно нет, — сказал он.
Планета Саламис получила одну из первых колоний с экипажами кораблей нового поколения. После недолгого пребывания под названием Гаупт при Тевтонском Ордене в начале периода Варшавского — «расцвет» был слишком позитивным термином, чтобы описать эру, в течение которой эти психопатические жестокие люди правили четырьмя соседними звездными системами — планета опустилась почти до варварства, прежде чем ее вновь открыли.
Как «Надежда», она присоединилась к Солнечной Лиге в надежде, что это поможет ее улучшению, но ничего особо не изменилось. «Надежда» не обладала уникальными минеральными или сельскохозяйственными ресурсами. Почва и климат позволяли выращивать стандартные для Земли культуры с орошением грунтовыми водами, поэтому Надежда содержала небольшие шахты и производственные комплексы в соседних системах. Весь этот регион был на редкость лишен туннельных переходов, и поскольку он находился на краю заселенной людьми сферы, не было даже шанса сделать промежуточную остановку за счет торговли.
Цивилизация Альфанов была единственной причиной, по которой кто-либо из развитых миров интересовался Надеждой, и трудности путешествия в этот регион означали, что такой интерес обычно оставался отдаленным. Никто не знал, как выглядели Альфаны; даже название было придумано Кальприадесом, потому что он считал их первой расой в галактике Млечный Путь, способной к звездным полетам.
Альфаны построили в кристаллах, по меньшей мере, на десятках миров, известных людям, огромные парящие структуры, которые сохранились только в виде разрушенных останков. Лава, разлившаяся над Альфанским городом на Тессероу, была датирована 100000 лет до Переселения. Насколько древнее могли быть руины, можно было только догадываться.
