Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Певзнер Керен

Город Ветров

Керен ПЕВЗНЕР

ГОРОД ВЕТРОВ

роман-фэнтези

Глава первая,

в которой героиня посещает ресторан

в компании весьма сомнительных типов.

Шить больше не хотелось. Я отложила в сторону плотный сатин и задумалась. Сколько это может продолжаться?! Просто чеховская Душечка какая-то: в ненаглядном муже моем заключена вся жизнь и смысл существования! О себе не думаю, только и выполняю все его прихоти. Захотел мой благоверный пройти курс по технике медитации у заезжего шарлатана - пожалуйста: вместо нового дивана, который я присмотрела в Доме мебели, денежки уплыли в карман проходимцу. А сейчас вот новая причуда - расшитый сатиновый костюм, черные шаровары и балахон для занятий восточными единоборствами. Чтобы он мог эстетически наслаждаться переливами материала, задирая к носу противника голую пятку. А ты, Марина, сиди и вышивай гладью, твое это самое женское дело!

Марина - это я, жена Рустама Агабекова, веснушчатая домохозяйка, двадцати одного года от роду. Ко всем моим бедам я еще и рыжая, как марокканский апельсин. И костлявая, так что на улицах моего родного Баку мне вслед кричат время от времени: "Девишка, тебя папа-мама дома хлебом кормят?"

Единственное, что примиряет меня с моей внешностью - глаза. Когда я снимаю очки, то видно, что они у меня зеленые. Рустам говорит, что в темноте они блестят, как у рыси. Глупости! Блестят не глаза, а слезы, которые их омывают, это я прочитала в женском журнале, в рубрике "Как увлечь предмет вашей страсти". Как будто я пылаю страстью к чемодану или к комоду, тоже мне предмет... Там было написано, что в темноте, когда вы будете с ним наедине, вспомните что-то печальное, чтобы ваши глаза увлажнились. Тогда он (предмет) обалдеет от чувственного блеска ваших глаз.

Вот-вот, доэкспериментировалась! Сейчас я замужем, и все прелести замужней жизни ем пригоршней. А муж где-то шляется. Якобы ищет работу. Да если бы не наши родители, мы бы давно забыли бы, как мясо выглядит! Как пишут газеты о нашем городе, "обстановка продолжает оставаться очень сложной..."

Вздохнув, я подошла к телефону. Куда звонить, кому? Автоответчик молчал, только красная лампочка на нем подмигивала. И я вновь уселась на тахту и предалась воспоминаниям.

С Рустамом мы учились вместе на энергетическом факультете. Он на меня совершенно не обращал внимания. Группы у нас были разные, встречались только на потоках по физике и матлогике, когда сидели по пятьсот человек в ступенчатой аудитории. Он, в основном, резался в шахматы на верхотуре амфитеатра. Лавры Каспарова не давали спокойно жить уже паре поколений бакинских мальчишек. Широкие дубовые скамьи, отполированные задами тысяч студентов, были удобны для шахматной доски и карт, а можно было просто вытянуться, если было место, и вздремнуть, все равно тщедушный физик не покидал своей кафедры.

Все решил КВН. В нашем институте чтили не только Каспарова, но и Юлия Гусмана, который из года в год сидел в председателях жюри.

Шел ответственный конкурс - домашнее задание. Нужно было представить на суд зрителей выходной костюм студента нашего факультета. Мы решили добить наших конкурентов - химиков и геологов и основательно подготовились к этому этапу.

На сцене большого актового зала индустриального института стоял Рустам в позе памятника Чайковскому перед московской консерваторией. Моя обязанность была проста: чинно выходить на сцену с очередной деталью костюма и одевать ее на раскоряченный манекен. Другой член нашей команды комментировал происходящее в стиле: "Брюки превращаются, превращаются брюки..." Я была тогда желторотой первокурсницей и жутко нервничала. Тем более, что перед выходом на сцену с меня сняли очки, и я оказалась на залитом софитами пространстве практически ослепшая.

С первой деталью - короной из фарфоровых изоляторов я кое-как справилась и водрузила ее Рустаму на голову. Потом опутала его проводами и (апофеоз! ) вынесла на сцену большую киловаттную лампу. Повесив ее на шею застывшему, как изваяние, парню, я махнула рукой, и зал погрузился в темноту. Это наши ребята выключили свет. Спустя мгновение на Рустаме зажглась лампа. И - о ужас! Вместо того, чтобы покоиться на груди вроде кулона, как и было задумано, этот прожектор повис между широко расставленных ног - я не рассчитала длину проводов. В зале наступила мертвая тишина, и какой-то одинокий голос внятно произнес: "Инкубатор..." Свет тут же зажегся, ошпаренного Рустама уволокли со сцены, а публика еще долго истерически хохотала. В конце концов мы проиграли нашу команду Гусман дисквалифицировал за шутки ниже пояса.

После игры состоялась печальная вечеринка. Мы упивались обидами и дешевым местным вином. Вспоминали, какие у нас были отличные шутки, как лихо гарцевала по сцене в мини-юбке Милочка, первая красотка энергетического факультета. По мере увеличения набора градусов участниками пирушки я все чаще чувствовала на себе косые взгляды. Тут я не выдержала и разревелась. Ревела в голос, с причитаниями и всхлипываниями, в духе восточных плакальщиц. Я припомнила им все - и что мне всего шестнадцать лет, а несовершеннолетних не судят за такую малость, и что мне и так досталось в жизни, рыжей и несчастной, и вообще, хоть Гусман нас лишил победы, а я со сцены видела, что он хохотал.

Ребята оторопели. Они не ожидали такого взрыва эмоций. Обычно я сидела в сторонке, душимая комплексами, и рисовала декорации, поправляя сползающие очки. В обсуждение шуток не вступала, думая, что у других получится лучше. И на сцену меня выпустили только потому, что Милочка переодевалась и не успевала к этому конкурсу. И вдруг такой выброс энергии...

Первым опомнился Рустам. Он схватил меня за руку и потащил в ванную умываться. Я мотала головой, как взнузданная лошадь, а он поливал и поливал меня. В результате мы оба были мокрые до нитки и в таком виде вошли в комнату, где сидела вся компания.

- Что это с вами? - спросил толстый Шурик, держа в руках чашку с вином.

- Это ее слезы, - буркнул Рустам и накинул на меня плед.

Вот так началась наша любовь. С тех пор мы не расставались все четыре институтских года. Ссорились и мирились, сидели рядом за одним столом, готовили один на двоих рефераты и курсовые проекты, и нас давно уже воспринимали как одно целое.

Он познакомил меня со своими родителями. Жили они в центре города, в массивном доме сталинской постройки. У этого дома в Баку было собственное имя - "Монолит", и жили в нем семьи из культурно-артистической элиты города. Квартиры там были роскошные, с высокими потолками и лепниной, и каждый мой визит к Рустаму увеличивал комплекс девочки из хрущевского дома.

Его отец был профессором истории в Академии наук и занимался периодом цивилизации ариев. Я-то по простоте душевной думала, что это немецкие фашисты, называвшие себя арийцами, но Рустам объяснил мне, что арии - это потомки эламитов, живших в древнем Иране еще до персов. Он показал мне кучу книг на разных языках в библиотеке его отца. Мне было непонятно, зачем мой приятель учился на инженера-электрика, когда у него была такая замечательная возможность продолжить семейную традицию, ведь его дед был один из образованнейших людей своего времени, но Рустам объяснил мне, что привык делать то, чего от него не ждут. Еще он рассказал мне, что интерес к истории у них в семье насчитывает многие поколения, так как существует легенда, передаваемая от отца к сыну, что прародителем семьи Агабековых был легендарный Рустам, герой древнеперсидского эпоса, и поэтому принято первенца в семье называть в честь него. Вот он, например, - Рустам Рустамович, и отец его тоже, и дед. Что ж, единственный отпрыск благородного семейства...

Все время нашей учебы в институте мы занимались у Рустама дома. У него была своя комната, компьютер. Чего же лучше? А я жила вместе с моей младшей сестричкой Стеллой, вертлявой восьмиклассницей, думающей только о мальчишках и о поп-музыке. Заниматься не было никакой возможности. Если Стелка была дома, она врубала на полную мощь магнитофон и бешено носилась по квартире. Вот у нее были черные кудри и ни одной веснушки. Просто вселенская несправедливость! В нашем роду только прабабка Стелла, уроженка Кракова, была рыжая, и надо же все это досталось мне, а не Стелке, которую назвали в ее честь.

1
{"b":"67284","o":1}