Рудольфу показалось, что волосы на затылке встали дыбом. Кроу на миг устыдился своего испуга, но тут же узнал ощущение. Он поднял амулет с пятью собачьими головами, который успел положить рядом с собой на скамейку, и убрал в карман плаща. «Зарядился, значит. Хорошо».

Руди не имел представления, когда его перебросит снова. Он бывал там не настолько часто, чтобы выявить закономерность. И не был уверен, что хочет получить по этому поводу больше информации. По крайней мере, на личном опыте. Еще раз оценив положение солнца (то уже полностью выползло из-за горизонта), он поднялся со скамьи и двинулся к выходу из парка. Солнце. Эти твари не выносят яркого света. Научного обоснования этому Кроу не знал. Да и какая тут может быть наука, когда рамки действительности разлетаются в щепки и тени пожирают людей, безвкусные статуэтки стреляют светом, а сам он среди бела дня оказывается в… в…?

Тот случай он назвал «историей с пустой Хилл-стрит». Руди сам бы не поверил, если бы кто-то сказал, что эту широкую центральную улицу он будет весь следующий месяц наблюдать в своих кошмарах. Как и положено, ничто не предвещало. Солнце дробилось в оконных стеклах. Кроу шел к площади, и туда же направлялись еще десятки людей. Их разговоры и громкий смех не раздражали: весь день Рудольф вспоминал о книге и описанных в ней чудесах, из-за чего настроение поддерживалось где-то на уровне крыш. Он даже лиц окружающих толком не видел, погрузившись в собственные размышления. И не заметил, в какой именно момент гвалт на улице стих. Он просто обнаружил себя в абсолютной тишине, словно на палубе корабля-призрака за минуту до начала бури. Рудольф огляделся. Он вышел уже к самой площади, на которой минуту назад находилось от сотни до тысячи человек. Куда они все подевались? Без людей площадь казалась мрачной. Или дело в том, что солнце зашло за облака? Он взглянул на небо. Какие, к черту, облака? Свинцовые тучи, которые никак не могли наползти за пару минут! Кроу бросился на другую сторону площади, словно надеясь найти в радиальной улочке других уцелевших. Кровь загудела в ушах, и он не сразу понял, что ровный, медленно нарастающий гул берет начало за пределами организма. Краем глаза уловил движение тени сбоку, дернулся в ту сторону и…

– Мистер! Смотрите, куда идете! – недовольный женский голос ввинтился в голову. По глазам полоснул солнечный свет. Рудольф не сразу сообразил, что секундой ранее натолкнулся на мягкое теплое тело.

– Простите, мисс, – на автомате ответил он, едва успев проморгаться, и продолжил, тоже особенно не раздумывая, с дежурной полушутливой улыбкой. – Должно быть, ваша красота меня ослепила, и я немного потерялся в пространстве.

– Нахал, – улыбнулась пышная дамочка, кокетливо хлопнув ресницами и явно ожидая дальнейших комплиментов. Увы, Руди был на них сейчас не вполне способен, да и внешность «ослепительно красивой мисс» давала мало почвы для маневра.

– Еще раз простите, – пробормотал он и даже склонился к руке, хотя это было уже рискованно, нарвись он на феминистку. К счастью, ему повезло. Дамочка порозовела и впала в счастливый столбняк, что позволило Рудольфу нырнуть в толпу.

По его прикидкам на площади собралось больше трехсот человек, которые к тому же производили изрядный шум. Настроение резко испортилось. После недолгого размышления он убедил себя, что пустая улица просто привиделась (хотя такие галлюцинации тоже не обещают ничего хорошего), но тень, впервые явившаяся в тот день, прокралась в его сны и обосновалась там надолго.

***

Кроу нырнул в небольшую пешеходную улочку. В конце ее тоже зеленела листва: еще один сквер, за которым скрылась цель – монументальный корпус центральной библиотеки. Забавно! Дядя Эрик, заменивший ему отца, учил: если тебе нужна информация – иди в библиотеку. Руди охотно следовал этому совету, даже когда к его услугам уже был интернет. Теперь он даже не знает точно, что ищет, но идет именно в библиотеку. Впрочем, шанс, что там найдется зацепка, действительно есть. Кроу уже давно подозревал, что библиотекарь Стивенсон рассказал ему не все…

Сколько раз это повторялось? Безлюдное место, нарастающий гул в ушах, тени смещаются со своих позиций и будто тянутся к нему… Руди уже начал подумывать о визите к психотерапевту, когда со страниц той самой книги впервые прошуршало слово «Морх». Холодея изнутри, Рудольф прочел описание мира демонов, сравнил его с тем, что видел сам, и… Кроу не сказал бы, что он многих ненавидел в своей жизни. Ни директор, временами бывавший тупицей, ни коллега, пытавшийся присвоить его исследования, ни дамочка, помявшая его авто, не вызывали особых эмоций. Но неизвестного автора, чьи кости давно истлели в земле, Рудольф возненавидел от всей души. Этот оманский жрец, настоящий мастер своего дела, с дьявольской дотошностью объяснял, как подмечать знаки, как находить сверхъестественное в реальном мире. Объяснял все, кроме одного. Когда ты начинаешь видеть Морх – Морх тоже начинает видеть тебя. Морх и все его обитатели, для которых нет большего праздника, чем пообедать внутренностями неосторожного человека, по собственной глупости отыскавшего владения демонов.

Он спалил и перевод, и книгу. Выгрузил в мусоропровод все побрякушки, привезенные из Омана, даже безобидный магнит на холодильник, который вообще-то купил для своей секретарши миз Болонз. Потом набрал номер Рэма Стоунза, судорожно размышляя, что ему сказать. «Забудь все, что говорилось в той книге»? «Не вздумай обращать внимание на знаки»? Толку от таких предупреждений… Трубку взяла Элли, то есть миссис Стоунз, но Рудольф не сразу узнал ее голос: тот хлюпал, будто напитался влагой.

– Привет, Эльф, – начал Кроу с напускной веселостью. Он не видел Элли много месяцев, да и с ее мужем уже давно общался только по делу, но призрак былой дружбы казался к месту. – Ты не позовешь Рэма?

– Рудольф, это ты? – пробормотала женщина в ответ. – Рэм… он… позавчера…

– Что? – прошептал Руди, хотя уже догадался, что. – Что случилось, Элли?

– Ру-рудольф, – всхлипнула трубка, – приезжай, пожалуйста… Я все рас… мне очень страшно!

***

Редкие прохожие спешат на работу. Солнце начинает ощутимо греть – похоже, день будет жарким. Руди подумал, не пора ли снять кожаный плащ. Проблема в том, что рубашка под ним основательно нуждается в свидании со стиральной машиной: он успел уже несколько раз провалиться в Морх, с тех пор как утратил возможность помыться и переодеться. Ощущение нечистоты было отвратительным донельзя, и только более серьезные проблемы в виде кровожадных демонов заставляли Рудольфа забыть об этом. Поразмыслив, он решил, что от прогулки по солнцепеку в плаще рубашка чище не станет, а в библиотеке все равно попросят снять верхнюю одежду, так что можно сделать это прямо сейчас. К тому же плащ мало уступает рубашке в «чистоте».

***

Рудольф выехал в дом Стоунзов немедленно. Элли встретила его на пороге в светлом летнем платье. Ее красивые черты расплылись, нос и веки были опухшими, красными. Зелень глаз, которую Рудольф в старые времена часто сравнивал с бушующим лесом, потускнела. Во всклокоченных каштановых волосах, стриженных под короткое каре, Кроу заметил первые седые волоски. Язык не поворачивался назвать ее Эльфом, как в старые времена.

– Заходи. Но у меня не прибрано, – она больше не плакала и говорила вполне разборчиво, только слишком холодно, как-то отстраненно.

– Ты что, одна? – Рудольф ощутил укол жалости.

– Дейзи обещала прийти сегодня. Задерживается.

Следом за Элли он прошел в комнату, отмечая про себя следы разрухи. На столе поверх коричневых разводов – три кружки с остатками кофе и полная пепельница. Под столом – вилка, видимо, упавшая, да так и не поднятая. На диване – подушка и скомканный плед. Все это безжалостно высвечено яркими лампами. Свет горел во всем доме. Рудольфу стало неловко при мысли, что придется сейчас вытягивать из этой убитой горем женщины правду о смерти Рэма. Но она начала рассказывать сама.